Босс под елкой (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

Дверь моего кабинета распахнули резко, зло даже, я бы сказала. На пороге стояла красивая моложавая женщина — на вид больше сорока пяти и не дашь. Гладкие шелковистые черные волосы уложены в затейливую прическу. Безукоризненный дорогой макияж — Чез меня как-то возил в похожий салон красоты, да только я не оценила — и не чувствовала себя естественно в таком виде. В отличие от этой дамы. Персиковый пиджак, юбка в тон, изящно, но не чересчур облегающая бедра, по колено. Длинные серьги с мерцающими в них драгоценными камнями. Сапфиры? Под цвет глаз.

Красивая, дорогая, холеная женщина. Женщина, на которую Чезаре был почти не похож — и все же что-то прослеживалось в чертах их лица, что сразу же натолкнуло на мысль о родстве.

Предполагаемой свекрови я улыбнулась холодно, но вежливо. Продавить себя не позволю, не на помойке себя нашла.

— Здравствуйте, чем могу быть полезна? Это этаж руководства компании, но никто не назначал сегодня встреч, — говорю с неизменной вежливой улыбкой.

Потому что как там по мемам? Добро должно улыбаться и держать гранатомет за пазухой! Улыбка — это сила!

— Милочка, мне нужна Нора Романова, — на меня прищурились, явно пытаясь определить, что я тут делаю и каким боком отношусь к пресловутому руководству.

Спросили на чистом итальянском. Хотя я сама задал вопрос на русском. Любопытно. Русская бабушка там вроде бы по папиной линии, а не по маминой. Значит, мама учила язык из любви к мужу?

— Вы её нашли, мадам, — отвечаю на безупречном итальянском, — чем могу быть полезна? И как мне вас называть?

С ней точно пришел кто-то ещё, потому что я слышала голоса. Но спутников сейчас не видно. Ушли? Мадам прилетела явно значительно раньше, чем обещала. И, вопреки просьбам Чеза, заявилась даже не домой, а сразу в компанию. Темпераментные все-таки люди итальянцы.

— Беатрис Нери, — акула вежливо показала безупречный оскал, — а вы, значит, та самая ragazza, аферистка русская, которая решила стать новой Cenerentola?

Золушка! Как мило.

— Cenerentola con la scarpetta e' un cliche', - отзываюсь, удерживая самый нежный оскал из всех возможных.

— Золушка и туфельки — это не более, чем клише. Да и Чез совсем не принц, — видя, как темнеют глаза дамы, спокойно продолжаю, — он гораздо лучше. Не вам ли, как матери, знать? Вы не отдаете должное умственным способностям своего сына, если действительно считаете, что его способна обвести вокруг пальца «простая русская аферистка».

Однако, меня продолжают гипнотизировать недобрым взглядом. Стуча каблуками, как будто забивая гвозди, дама надвигается на меня. Подходит к моему столу, опирается о него ладонями.

— Ужасный акцент, — говорит, кривясь, — еле разберу. Тощая, волосы жидкие, за собой не следишь, одета ужасающе, — делает вывод, оглядывая меня, — деревенщина, что ни наденет на себя, всегда останется деревь-енщиной, — говорит с ужасающим акцентом уже на русском.

Да уж, в отличие от Чеза она в России за свою точно не сойдет. Я честно пытаюсь быть оптимисткой, но чужие слова бьют неприятно и наотмашь.

— Нищая оборванка из глухого села, дочь пьяницы, которая почему-то решила, что сможет стать светской львицей и выбраться из дикости, — дама обдает меня цветочным ароматом, — я не позволю тебе играть с чувствами Чезаре! Мужчины в плане отношений порой, как дети неразумные, — он говорит, а на дне глаз я вижу странное напряжение и застарелый страх.

Пальцы впиваются в несчастную ручку так, что я её сейчас сломаю. Кто же её так накрутил-то? И откуда столько сведений? Когда успела справки навести? Кто-то сливает информацию.

— Дикость — это то, что вы сейчас говорите, мадам. Вы ведете себя так, будто у нас средневековье, а вы королева. Вот только ни одна королева. Настоящая королева, — говорю с нажимом, тоже поднимаясь, — не будет себя вести, как скандальная, дурно воспитанная особа.

Прости, Чез. Кажется, не будет у нас мира с твоей матерью. Я честно была уверена, что смогу наладить хотя бы шаткий мир. Но такой откровенной враждебности даже после её монолога по телефону не ожидала.

— Что ты мне сказала, маленькая?.. — непереводимая игра слов. Однако.

Изящная рука, украшенная дорогими кольцами, делает взмах — и на пол летит статуэтка. Недорогая по сути, но её подарил мне Чез во время одной из прогулок. Это маленькая танцовщица в пышном платье. Кажется, что она кружится в вихре из листвы и вот-вот взлетит.

Чез долго смеялся, видя, как я не отлипаю от маленького чуда, и тут же её купил. Я и забрала её на работу, чтобы поднять себе настроение. А теперь… изящная головка танцовщицы откатывается в сторону, куда-то под стол. Ещё бы, материал дешевый, такой удара точно не выдержит.

— Ой, случайно получилось, — мягко и сыто усмехается дьявол в юбке, — какая дешевая безвкусица, чья она?

К горлу подкатывает ком, а в глазах начинает немилосердно печь, но я держу себе в руках. Разрыдаться при этой грымзе? Да ни за что!

Может, я бы наговорила сейчас многого, о чем бы потом немилосердно пожалела. Однако, в дверь просунулась весьма знакомая личность.

Высокий — под два метра — громила с холодными строгими чертами лица, коротким ежиком темных волос и обаятельной нахальной усмешкой мгновенно посерьезнел. Что же, Марк, друг Чеза и головная боль Альки, здесь как нельзя кстати.

Безопасник окидывает нашу композицию острым взглядом и мгновенно ориентируется.

— Норочка, — басит на русском, — у Чеза совещание закончилось, просил вас подойти и обговорить кое-какие моменты по сделке с театром. Есть хорошие новости, — мне улыбаются и подмигивают.

До сих пор не представляю, почему Марк так быстро меня записал в «свои». Но враждовать с ним я бы ни за что не хотела. За внешним добродушием медведя кроется жесткий хищник. Опасный и безжалостный. И свекровь мою он не любит. Я вижу это по сощуренным глазам и взгляду — как прицелу — в упор.

— Ох, госпожа Беатрис, вы совсем не постарели с нашей последней встречи! — беспардонно восклицает этот нахал, вызывая у меня радостную улыбку, а у Беатрис Нери — приступ изжоги. — А мы вас совсем не ждали!

А вы приперлись — добавляю мысленно, приходя в себя.

— Марко, — женщина пожимает губы, — как я могу не заглянуть к собственному сыну.

— А где господин Адриано? — ухмыляется Марк.

— Ох, муж поехал по каким-то своим делам, — отмахивается пиранья.

— Пустяки, я сообщил ему, что вы у нас, чтобы он не потерял любимую супругу, не благодарите, — отмахивается, едва вслух не хохоча, этот паршивец.

Кажется, Беатрис не рада. Ага, так она прилетела сюда на крыльях «любви» сама. Никому не сообщив.

Я торопливо обхожу стол и иду к выходу. Войну продолжу позже. Не сейчас. Сейчас просто сил моих нет смотреть на самодовольную рожу гадины. Вот только как быть, если Чезу она мать, любимая мать?

Кружечка с чаем дергается в моих руках совершенно случайно. И уж тем более совпадение, что она орошает жидкостью блузу Беатрис, а брызги попадают на лицо и прическу.

— Ой, прошу прощения, я не хотела! — улыбаюсь сочувственно, с беспокойством. — Вам помочь, госпожа Нери?

— Ты!.. — о, это уже натуральный свекромонстр!

Марк показывает мне тишком большой палец, а леди удивительно быстро берет себя в руки. Мне кажется — или в холодных синих глазах на миг мелькает одобрение?

— Марко, проводи меня в уборную и позови мне Анжелику, — командует воинственная дама.

— Ещё увидимся, госпожа Нери, — сладко улыбаюсь, — к сожалению, мне нужно работать.

Я иду быстро-быстро, чтобы не сорваться на недостойный бег.

Зал совещаний на другом этаже, но у лифтов я вдруг сталкиваюсь с Софьей Михайловной. Бывшая начальница сухо здоровается и кидает на меня косые взгляды. А ещё нет-нет — и на её лице мелькает какая-то злорадная усмешка. Уж не она ли напустила меня Беатрис? И не она ли её накрутила?!

Я спускаюсь к Чезу в твердой уверенности, что жаловаться не стану, но и просто так произошедшее не оставлю тоже.