Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

— Нет, Катя. Я холост. Думаю, тебе интересно всё узнать обо мне, — говорит спокойно, носом зарываясь в волосы, которые он распустил во время того безумия, что происходило между нами всего несколько минут назад. — Мать Артёма забеременела им, когда мне было девятнадцать, а ей двадцать четыре. Чувств в ней, как таковых не было. Скорее незащищённый секс по пьяни. Она мне нравилась на тот момент, но не более.

Мы женились по настоятельным уговорам предков. Я пацаном был ещё, а вместо тусовок бежал домой, чтобы Артёма спать уложить. Лия была тусовщицей и сидеть дома с ребёнком не хотела. Получается, что Тёму я воспитываю один с первого его дня рождения.

 Вместе с Лией прожить не смогли и года, разбежались. Не развелись, но сын жил со мной. Чтобы Артёма оставили со мной, а не отдали на воспитание матери, мне нужно было твёрдо стоять на ногах. Доказать в суде, что я смогу позаботиться о ребёнке. Всё равно в большинстве случаев считают, что ребенок должен расти с матерью. Она наведывалась раз в год. Месяц поживет с нами, а потом скрывается в неизвестном направлении. А Артём каждый раз привязывался, а потом замыкался в себе. Потому что чувствовал себя брошенным.

— Почему ты пускал её?

— Потому что прекрасно знаю её гнилую натуру. Если я её не пустил или не давал видеться с сыном, она бы отсудила у меня Артёма. Просто назло мне. Чтобы насолить. Где бы Тёма был сейчас?

— Вы в итоге развелись? — спрашиваю я, поглаживая широкие плечи Гриши.

— Да. Развелись. Как и ожидалось, она пыталась забрать у меня Артёма. Единственное, что мне помогло — она была наркоманкой и состояла на учёте в психиатрической клинике.

— Ого, — провела рукой по затылку и услышала рванный вздох.

Запомним, запомним. Значит прикосновения к затылку нам нравятся. Улыбнулась.

Глава 33

Екатерина                                                                                                             

— А я вернулся в номер, а моей девочки там нет, — поцеловал в лоб. — Решил, что тебе такой старый пень не нужен.

— Чего это ты старый? — возмутилась я.

— Котёнок, мой сын всего на три года младше тебя.

— И что? — непонимание в голосе.

— Я тебя старше на шестнадцать лет. Ты совсем ведь молоденькая, а у меня скоро песок начнёт сыпаться.

— Как начнёт, так и поговорим, — перебила его, обиженно прикусив губу.

Гриша тихо рассмеялся, прижавшись щекой к моему лбу.

— Я тебе уже говорил, что ты у меня чудесная? — спрашивает тихо.

— У тебя? — единственное за что цепляется мой мозг.

— У меня. Пока сама этого хочешь, — настороженность в голосе.

— Я… Гришенька, у меня же отношений до тебя толком не было. Только Серёжа. И то… так, ничего серьёзного. Я понятия не имею, как это всё происходить должно, — пальчиками разглаживаю рубашку на его груди, не решаюсь посмотреть ему в глаза.

— Катенька, нет определённого сценария, которому нужно следовать. Всё идёт своим чередом. Наше с тобой знакомство было… экстремальным немного. Встретил бы я тебя в другой ситуации, не уверен, что разглядел. Нет, внимание бы обратил, но… ты слишком молода для меня. Девчонка молодая, а я взрослый мужик. Будто ребёнка развращаю.

— Опять? — щипаю его за бок и кидаю суровый взгляд.

— Кать, это ведь правда. Я это клоню к тому, что этап свиданий мы перескочили. Хочу, чтобы ты была моей…

— Девушкой? — заканчиваю за него мысль.

— Ну нет, это оставь для школы. Просто моей.

— И что под этим ты подразумеваешь? — спрашиваю игриво, а в душе всё поёт от счастья.

— Что ты будешь моей вся — от кончиков пальчиков на твоих ногах до кончиков волос.

— Ты не будешь меня пускать гулять? И с парнями другими не будешь давать общаться? — спрашиваю нарочито испуганно, с трудом сдерживая улыбку.

— Почему же? Общайся с кем угодно, — целует меня в висок.

— Я не сразу ушла, — захотелось вдруг рассказать Грише о той боли, которую я не могла делить ни с кем. С Соней о маме я старалась не говорить. Чтобы лишний раз не напоминать об утрате. — Решила подождать тебя хотя бы полчаса. Догадывалась, что ты куда-то вышел.

Ком в горле мешает говорить.

— Почему ушла? — Гриша улавливает моё настроение. Мягко начинает гладить по спине.

— Позвонила моя сестра. Мою маму забрали в больницу. У неё был рак мозга. На следующее утро мне сообщили, что она умерла. Оказалось, что у отца была любовница, которая от него забеременела. Мама этого предательства не перенесла. Отказалась делать операцию, которую нужно было провести в срочном порядке, — вкратце описываю ситуацию.

Я думала, что снова начну плакать, но слёз нет. Глаза сухие настолько, что их печёт.

Гриша молчит. Сжимает меня в объятьях и молчит.

— Я ведь не знала, как тебя можно найти. В другой ситуации, может быть, я бы оставила телефон на салфетке. Всё, что угодно придумала. Если бы голова работала. На ресепшене номер телефона могла бы спросить. Не ручаюсь, что написала бы.

— Я тебя не виню, Катюша. Не виню, — шепчет быстро, целуя мои волосы. — Сам мог предупредить. Взрослый мужик, а не догадался, что может подумать молодая девушка, проснувшись в пустом номере одна. Тем более после того, как накануне лишилась невинности.

— Отвезешь меня домой, пожалуйста? — впервые за день, чувствую, насколько сильно я от всего устала.

Всё это время со дня смерти мамы, я храбрилась, крепилась, старалась не подавать виду, что мне тяжело. Безумно тяжело.

А сейчас, рядом с Гришей я почувствовала себя слабой. Ужасно слабой. Потому что он мне давал ту необходимую поддержку, которой до этого я не чувствовала.

— Поехали, котёнок, — подхватывает за талию и снимает со стола.

В машине стоит тишина. Только едва слышно играет радио.

Рука Гриши сжимает мою ладонь в молчаливой поддержке. Он будто мысленно говорит, что защитит, подхватит, если я оступлюсь и начну падать. И я ему верю. Верю безоговорочно.

Глава 34

Григорий                                                                                                                 

Катюша уснула, продолжая сжимать холодной ладонью мою руку. Вижу, что малышка сильно измотана. Под зелёными глазами залегли тёмные тени, а лицо осунулось.

Припарковал машину у её дома, заглушил двигатель и повернулся к ней. Котёнок спала склонив голову на бок и приоткрыв пухлые губки. Пальцами провёл по румяной щёчке. Катя завозилась во сне, но не проснулась. Слишком глубоким был её сон. Слишком многое она пережила за эти две недели. Но несмотря ни на что продолжала держаться.

В груди, под рёбрами жжёт, печёт адово, когда смотрю на неё. Пальцы ломит, выкручивает от безумного и неконтролируемого желания её касаться. Отвёл светлый локон волос с лица и заправил за ухо. Маленькое, аккуратненькое, с крошечной родинкой на мочке. Рассмотрел её ещё в прошлый раз, когда нёс Катю в номер.

Вспомнил день нашего знакомства. Стиснул зубы до скрипа, когда представил, что мог не успеть затормозить. Если бы ехал быстрее, если бы отвлекся, если бы так напряжённо не вглядывался в темноту.

Перед глазами картинка того, как прямо на дорогу под колёса мой машины какой-то накаченный пацан, в одной рубашке, толкнул девушку. Помню, как напряглась каждая мышца моего тела, когда я вдавливал педаль тормоза. Как несколько минут не мог пошевелиться от оцепенения. От страха, что сбил человека.

Сознание фиксировало, как накаченный ублюдок дергал истерящую на обочине девушку. Она сначала вырывалась из его рук, а потом обмякла. Парень быстрым шагом двинулся вдоль обочины, таща на буксире девушку за собой. А потом оба побежали, скрывшись из поля моего зрения во тьме ночи.

Вышел из машины, не захлопывая дверь. Девушка лежала в десяти сантиметрах от бампера, не шевелилась и не подавала признаков жизни. Удара я вроде не слышала.

Присел на корточки рядом с девушкой, проверил пульс.