Фигуристы (СИ) - Королева Диана

Теперь Анна здесь. Гуляя по узеньким цветастым улочкам, катаясь на метро, она познает Швецию. Когда-то ассоциировавшуюся только с Ириной, но теперь наполнявшуюся в ее голове новыми воспоминаниями и оттенками, будто детская разукрашка.

И станция «Akalla» станет одним из ярчайших воспоминаний. Она — одна из новейших здесь, в Стокгольме. В отличие от многих, она сразу строилась такой художественной, другие декорировали позже.

Анна была очень рада, надеялась, что, наконец, они с Ирой смогут разобраться, что здесь не так. Но беспокойство несколько заглушало ее радость. Накануне поездки ей приснился сон.

И никогда ещё сны её не были настолько ясными и реалистичными. Запахи, звуки, голоса — всё было не менее настоящим и живым, чем наяву.

Анна снова видела тот собор. В котором со слезами удерживала Иру, чьё лицо напоминало безжизненную и застывшую маску японского театра Но. И вот она снова была здесь, только на этот раз окружающий интерьер предстал перед ней куда ярче и конкретнее. Она видела свет, льющийся из огромных окон, и высокие своды, украшенные ангельскими головами. Она видела церковный атриум, на окне которого была изображена прекрасная святая, держащая в одной руке чашу, а в другой — модель собора. На потолке была изумительной красоты живопись.

В соборе стояла тишина. И несмотря на окружающие ее красоту и величие, Анна ощущала сильное беспокойство, а запах воска от горящих свечей словно предвещал беду. Тишина нависла над ней подобно куполу, из которого не было выхода, который невозможно было разбить. Ей казалось, она может услышать эхо собственного дыхания. Но вместо этого она услышала эхо чьих-то шагов.

К алтарю приближалась Ира. Та самая Ира, которую она не знала, с которой гуляла в прошлом сне по Стокгольму. У этой Иры волосы были короче, а выражение лица — холоднее. Но Анна всё равно была рада увидеть её, она хотела сказать, как страшно ей было стоять здесь одной, раздавленной этой тишиной, но вместо этого сказала:

— А ты что-то не торопилась… Знаешь же, как я не люблю торчать здесь одна! Это место на меня ужас наводит, — эти слова выпорхнули с её губ против воли, и Анна поняла, что она снова во власти какой-то другой себя.

Ира ничего не ответила, как будто даже не слышала. Её лицо не выражало абсолютно ничего. Какое-то время она стояла, уставившись на статую Христа, а потом сказала:

— Я так больше не могу. Всё это зашло слишком далеко. Так дальше продолжаться не может. Не должно.

А Анна вдруг заметила, что на пальце Иры вместо привычного кольца только ободок побелевшей кожи.

— Зачем ты сняла его? — выдохнула Анна. Ей казалось, что стены сейчас обрушатся прямо на неё, и кто знает, быть может, это станет блаженным избавлением.

— Затем, что не имею больше права носить его. Я не могу исполнить все те клятвы и обещания, что дала тебе когда-то. Больше не могу.

Анна вдруг заплакала.

— Ты нужна мне сейчас как никогда! А вместо этого ты как всегда трусливо отгораживаешься и несешь какую-то чушь про клятвы! Если бы ты только знала, как я ненавижу тебя за это!

В лице Иры по-прежнему ничего не изменилось.

— Но как бы там ни было, я такая, какая есть, Ань, — сказала она, внимательно изучая распятие. — Ты никогда не сможешь меня переделать. Не сможешь залечить мои раны и шрамы, они всегда будут со мной, как и моя вина. Ты никогда не сможешь вправить мне мозги. Я всегда ценила твои старания, но никогда не помогало, понимаешь? Я навсегда такой останусь, что бы ты ни делала. Поэтому лучше тебе просто позволить мне уйти. Считай, что ты сделала всё, что могла.

У Анны больше не было сил выносить эти ледяные жестокие слова, произносимые так равнодушно, словно всё в этом мире вмиг утратило для Иры значение. Поэтому она бросилась к ней, обняла, словно только так можно было заставить её замолчать и одуматься. А потом повторилось все то, что было в почти забытом сне. Слёзы, пустые слова и пустые глаза, обещание все изменить когда-нибудь, возможно, в другой жизни.

А потом Ира развернулась и ушла, и это было самое ужасное, что она только могла сделать. Потому что да, она знала, как пугает Аню это место, как тяжело ей быть здесь в одиночестве после всего, что случилось…

И этим уходом Ира подвела черту, как будто раз и навсегда поставила точку, а Анна всё плакала и не могла остановиться. Она думала, что не сможет остановиться уже никогда. Никогда больше.

Но когда в соборе снова стало совсем тихо, Анна опустилась на ступеньки перед алтарём и какое-то время просто стояла на коленях, позволяя мягкому свету витражных стёкол расцвечивать её кожу. А потом она сняла с безымянного пальца кольцо, повертела его в руке, в последний раз рассматривая, как искрится свет на поверхности металла и, отодвинув плитку половицы, открыла маленький тайник, про который знала лишь она. Туда Анна и спрятала своё кольцо, а вместе с ним данные когда-то обещания и клятвы.

***

«Встречай гостей» — написала Аня Ире, когда, наконец, добралась до кампуса, разместилась и познакомилась с девчонками из комнаты. Ими оказались вполне обычные заучки. Обе — из Франции. Аня заскучала сразу же, когда зашла в комнату.

Она поступила в тот же универ, что и Ира. Из-за этого она уверена, что встретятся они уже скоро. Очень скоро. Она будто чувствовала ее голос, эмоции… Впрочем, это уже перебор.

Аня с Кэрис и Мано — так звали ее соседок — пошли в столовую. Но тревожность так и не отпускала ее.

***

Ее я замечаю сразу. По характерно элегантному стилю одежды. Вымученной улыбке. Да и просто на интуитивном уровне. Я просто вижу ее, чувствую. И вот, она уже в моих объятиях.

Моя Ира. Моя и только!

— Знаешь, Ира… Сегодня я опять видела тот сон. Ну, в соборе

— Да? — отзывается она чуть хрипловатым голосом, даже жевать перестает.

И я рассказываю ей все, что там было, не упуская ни одной подробности, описываю собор, свои чувства, хоть это и нелегко. Передаю все, что мы говорили друг другу. Когда я замолкаю, Ира еще какое-то время молчит, а потом произносит с какой-то отрешенностью:

— Так вот что случилось с твоим кольцом.

— Я думаю, что если это правда, то мы могли бы найти это кольцо, как ты нашла своё… Если бы только знали, что это за место такое.

— Я знаю, — говорит осторожно Ира.

— Что? Знаешь?! — задыхаюсь я.

— Ну, предполагаю. Судя по твоему описанию, это Немецкая церковь.

— Ты была там?!

— Да, была пару раз. И оба раза это место наводило на меня необъяснимую печаль. Поэтому оно и запомнилось мне очень хорошо. Это оно, я нисколько даже не сомневаюсь. Я забрела туда случайно, когда решила посетить достопримечательности Стокгольма. Интерьер этой церкви как раз таки выполнен в стиле барокко, и там есть своды с ангельскими головами, которые ты описала. А в атриуме действительно есть окно с изображением Святой Гертруды, держащей в одной руке чашу, а в другой модель церкви. Что ж… Теперь, по крайней мере, понятно, почему в этой церкви на меня накатывало лишь одно желание — утопиться.

— Значит, мы сможем проверить мою теорию и поискать кольцо?

— Да. Мы просто обязаны это сделать, — Ира вздыхает.

— Мы обсуждаем ведь какое-то происшествие?

— Ох, Ира, если бы я только знала! Хотела бы я отмахнуться от всего этого и сказать, что это всего лишь сон! Но так не получается…

Всё это настолько волновало меня с самого утра, что сейчас, мне безумно хотелось реветь.

Ира, как всегда чуткая, берет мою руку в свою и легко касается губами.

— Ничего, солнце… — шепчет. — Мы с тобой придумаем что-нибудь. И разберемся, что к чему.

— Но мне так страшно! И это жуткое ощущение утраты снова со мной с самого утра. Я так боюсь, что ты уйдешь, как тогда… Так боюсь потерять тебя!

Ира снова целует мою руку, на этот раз крепче, настойчивее.

— Но ведь сейчас я здесь, не так ли? И ты сама сказала, что мне не отделаться от тебя легко? — она усмехается. — Да и как бы там ни было, мы снова встретились. Это «когда-нибудь», о котором я говорила в твоем сне, всё-таки наступило.