Порочная игра (СИ) - Бойд Анастасия

Я и не заметила, как заснула, полностью развалившись на сидении, когда размышляла обо всём. Сквозь сон, я чувствовала, как мы уже поехали куда-то, но это только ещё сильнее усыпляло меня. 

– Катя, - я услышала голос Хлыстова, и с трудом открыла глаза, будто кто-то склеил мне веки.

– М?.. - я промычала что-то нечленораздельное, пытаясь приподняться, но ничего не вышло.

– Понятно. Сейчас, - сказал он, вышел из авто, открыл дверь с моей стороны и аккуратно постарался взять меня на руки. 

Я из последних сил схватилась за Хлыстова, опасаясь, что ударюсь головой о проём, но у него получилось осторожно меня вытащить. Хлыстов поставил меня на ноги. Я пошатнулась, но устояла. Он закрыл машину, и взяв меня под руку повёл за собой. Я огляделась и поняла, что мы приехали к нему домой. Глеб действительно собрался меня лечить самостоятельно? 

– Мой руки и ложись. Я сейчас всё сделаю, - суетливо распорядился Хлыстов, закатывая рукава кофты.

– Что ты собираешься делать? Почему мы у тебя? - я всё ещё пыталась разобраться в его мотивации. 

– Потому что сейчас я тебе нужен и способен помочь. Не ищи подвох, а просто расслабься и отдайся в руки профессионалу. Хотя... Ты ведь давно уже в них отдалась, - улыбнулся Хлыстов, и я только заметила, что в его руках был пакет с логотипом аптеки, в котором что-то звенело. 

– Хорошо, - тихо ответила я, поймав удивлённый взгляд Глеба, не привыкшего к моему быстрому согласию, и послушно выполнила его указания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я впервые лежала в его постели одетая. Хлыстов измерил мне температуру, и когда градусник снова показал чуть больше 39, он сделал мне укол, а немного позже поставил капельницу с адсорбентом. Я снова проваливалась в сон, но всё равно чувствовала, как Глеб поправлял мне руку, прикладывал ко лбу холодную примочку, гладил и что-то спокойно и тихо говорил, называя меня снежинкой. 

Глава 17

Когда я проснулась, то в комнате был полумрак. Вероятно, наступил вечер. Моя рука уже была согнута в локте и укрыта, я не чувствовала сильного жара, а Хлыстов сидел за столом с ноутбуком. Я пошевелилась и матрас скрипнул.

– Выспалась? Как ты? - Глеб заметил моё пробуждение и подошёл ко мне, облокотившись на спинку дивана.

– Немного лучше. Мне пора домой. Спасибо, - я попыталась присесть и чуть не легла обратно из-за головокружения. 

– Нет, домой тебе не пора. Ты сейчас на стационаре. Так соскучилась по своей подружке?

– На каком стационаре?.. Ты решил взять меня в плен? - слабо протянула я.

– Называй как угодно. Не нравится у меня, значит отвезу в настоящий стационар. Тем более, что я сказал всем в группе, что ты в инфекционке и к тебе никому нельзя. Даже твоей подруге.

– Но мне не во что переодеться... И вообще... - я замялась от неловкости.

– Я одолжу тебе свои футболки. Лекарства и еда будут за счёт заведения. Если ты, конечно, поведёшь себя, как хорошая девочка, останешься здесь и доверишься доброму дяде Глебу, - Хлыстов говорил немного жёстко, из-за чего я воспринимала его заботу так, будто он ругал меня. – Или инфекционка. Выбирай.

– Не нужно инфекционку, - вздохнула я, сжавшись в комок от его строгости, и не сдержала слёз. Они стремительно потекли по щекам от моей слабости, бессилия, и от желания быть пригретой хоть кем-нибудь.

– Это правильное решение. Я бы тебя туда и не отвёз, - улыбнулся Глеб, будто и не заметив, что я плачу, но потом подошёл ещё ближе, и присел на краешек дивана рядом со мной. Он осторожно вытер слёзы с моих щёк, и начал гладить по голове, поправляя волосы. – Тебе досадно, что нет сил отпускать колкости в мой адрес? Не переживай, я очень скоро поставлю тебя на ноги и ты снова сможешь меня изводить.

– Мне неудобно, - ответила я, стараясь подавить всхлипывания.

– Одеяло поправить? Подушку? 

– Нет... Мне неудобно это всё принимать. Лекарства, еда... Я всё верну, в смысле оплачу. 

– Хорошо, - задумчиво кивнул Хлыстов, и пристально посмотрел на меня. Ухмыльнулся. – Но деньги мне не нужны.

– И чем с тобой расплачиваться? - настороженно спросила я, предположив, что его забота опять сведётся к сексу. Надеюсь, хотя бы когда я уже поправлюсь.

– Будь покладистой. Лечись, отдыхай и выздоравливай. Не хами без повода, и расскажи мне о себе хоть что-нибудь, если захочешь конечно. Просто спрячь пока свои иголки, и поверь в то, что я не враг тебе, - спокойно ответил Глеб, удивляя такой просьбой. Это было слишком человечно. Будто мы не любовники, а друзья.

– Проще расплатиться деньгами, - устало улыбнулась я, всё равно пытаясь его позлить. – Я почти ничего не запомнила из того, что ты сказал.

– Снежинка... - Глеб рассмеялся, снисходительно покачав головой.

– Зачем ты так меня называешь?

– Тебе подходит. Можно было бы "колючка", но ты ведь именно снежинка – холодная, маленькая, беленькая. А как бы тебе хотелось, чтобы я говорил? - после таких слов я насторожилась. Это очень не похоже на язвительного Хлыстова. 

– Ладно... Называй так. Мы будем спать вместе?

– Размечталась. Не хватало мне ещё заразиться. Выздоровеешь и будем спать вместе сколько угодно, - а вот это уже похоже на типичного Глеба. 

– Но где ты тогда ляжешь?

– У меня много работы, поэтому может и не лягу. Но если что у меня есть кресло.

– Это как-то неправильно. 

– Я сделаю тебе чай, - Глеб присёк моё дальнейшее сопротивление, и ушёл на кухню.

Хлыстов подал мне сладкий чай, булки, сыр и целую горсть таблеток. Я засыпала под звуки клавиатуры, и думала о том, что мне хотелось бы, чтобы он не побрезговал лечь со мной. Досадно. Я не понимала ради чего он мне помогал, если его интересовало только моё подходящее тело. Зачем только ему узнавать что-то обо мне? Но это и не важно. Между нами никогда не будет ничего большего...

– Ты уверена? - голос мамы заставил меня подпрыгнуть на кровати, и оглядевшись я поняла, что нахожусь в своей комнате. Дома. В родном городе. Мама сидела у окна, листая книгу, поглядывая на меня.

– Что?..

– Уверена, что ничего не получится? Ты у меня девочка целеустремленная и очень умная. 

– О чём ты, мам?

– О медуниверситете. Не переживай, я уверена, что ты поступишь. Кто, если не ты? - с гордостью сказала она, и я вспомнила, что моих родителей не стало как раз перед вступительными экзаменами. Они так и не узнали, что я поступила...

– Я прошла на бюджет.

– Какая молодец! Самая лучшая дочурка на свете, - без капли удивления ответила мама, и продолжила читать.

– Как ты? - завороженно глядя на неё, спросила я.

– Никак. В основном, читаю или катаюсь на машине. Меня нет, солнышко, - мама спокойно пожала плечами, не отвлекаясь от книги.

– Подожди, - я вскочила с кровати, приблизилась к ней, с трудом переставляя ноги. – Это не правда. Ты ведь меня видишь? Мне всё приснилось?.. Просто приснилось. Где вы были всё это время? Где папа?

– Глупость тебе не к лицу, снежинка, - раздался голос пианиста из музыкального училища. Он стоял в стороне. Смотрел на меня уничижительно. Впрочем, как обычно. Его маленькие карие глаза, казалось, способны были уничтожить.

– Макс?.. 

– Максим Александрович, Аникеева. Или думаешь, раз мы переспали, то тебе теперь позволительно фамильярничать со мной? Не забывайся, снежинка, - мерзко улыбнулся он. Я ненавидела эту кличку, пока не встретила Глеба. Из его уст это слово зазвучало совсем по-другому. 

– Не смей так меня называть, урод! - я замахнулась, чтобы влепить Максу пощечину, но не дотянулась до него.

– Умница, снежинка, - послышался голос Хлыстова, и я обнаружила, что он крепко обнял меня сзади. Стало тепло и спокойно. – Только мне позволительно так называть свою маленькую девочку.

– Ты ещё кто такой? - скривился Макс.

– Убирайся прочь, ничтожество, - холодно сказал Хлыстов, и Макс вдруг оказался на улице за окном.