Белый (ЛП) - Смит Т. Л.
Мои мысли прерывает звук скользящей вверх оконной рамы. Потом, как чертик из табакерки, показывается Джейк. Он ухмыляется, подтягивается выше и влезает в комнату целиком.
— Ты только что… поднялся на два этажа вверх, чтобы просто влезть в окно?
Он вытирает грязь со штанов и смотрит на меня с широкой улыбкой.
— Неа. Разве ты не знаешь? Я гребаный Супермен. Я, блядь, просто прилетел. — Он подходит, и я буквально перелетаю, оказываясь на другом конце кровати. Заметив это, Джейк останавливается. — Теперь ты меня боишься, да, Золотце?
Хочется вычеркнуть это слово из его словаря. Ненавижу его.
— Тебе такое нравится?
Его улыбка становится злой.
— Нравится? Ну… наверное, можно и так сказать. Хотя, скорее, это больше, чем просто «нравится». — Он подмигивает и подходит ближе.
— Да что с тобой такое?
Джейк останавливается на полпути, его лицо застывает, и низким голосом он говорит то, что мне совершенно не нравится:
— Эдди… ты принцесса. Ты не понимаешь всего этого — боли, пыток. Все это оставляет шрамы. И, Эдди, эти отметины не удалить. Ты можешь либо жить с ними, либо стесняться их до чертиков. А я живу с ними. Теперь боль и пытки — это мои постоянные спутницы. Я выстрадал это гребаное право. Так что, прежде чем начнешь осуждать направо и налево, подумай хорошенько, не стоит ли для начала попридержать коней.
Я в шоке. Полном и абсолютном. Он смотрит на меня, ждет моей реакции. Хочу выплеснуть все, что накопилось, наружу, но мне не хочется говорить.
— Это приносит тебе удовольствие?
Он кивает.
— Почему не нормальный секс? У кучи людей секс нормальный. Почему ты не такой?
— Норма и я — это вещи несовместимые. Я как сухой лед — дотронешься, и будет обморожение, будешь держать дольше — обожжешься. Я не яркое солнышко. Сам сгораю, даже в этой дикой красоте.
Хочу сказать, что он неправ, и что он не горит. Я мало что о нем знаю, но уверена, он неправ.
* * *Неделя пролетает, прежде чем я это осознаю. Остаюсь в комнате, практически не покидая ее, пока не слышу рев мотоциклов и не иду посмотреть, что там такое. Проявив любопытство, я выяснила пару интересных вещей. Джейк — главный босс, президент этого клуба. Все уважают его, как мужчины, так и их жены. Не так, как меня, полагаю.
Рошель — единственная, с кем я разговариваю, кроме Джейка. Он же приходит поздно вечером, молча снимает всю одежду и заваливается в постель. Иногда, правда, спрашивает меня, чем я занимаюсь. И я рассказываю, что видела и куда ходила. Обычно он смеется надо мной и говорит, что я могу ходить где хочу. Тем не менее, Бадди думает иначе — он пялится на меня каждый раз, как я покидаю комнату, всегда отслеживая что делаю и куда хожу. Так что, как правило, я остаюсь в комнате — играю в карты, тупую игру Clash of Clans в телефоне, которая меня хоть немного затягивает.
Иногда Джейк засыпает под мои рассказы, и я поворачиваюсь и смотрю на него спящего. Зрелище на самом деле страшное — веки его слегка приоткрыты, изо рта не доносится ни звука. Теперь я могу определить, когда он отключается — его вдохи становятся глубокими. Мне нравится наблюдать, как он спит. Это единственное время, когда его лицо становится бесстрастным — когда он просто расслабляется. И это так не похоже на Джейка, который все время шутит, отпускает грубые комментарии и пытается со мной переспать. Он все еще пугает меня, это не изменилось, и не думаю, что когда-нибудь будет иначе. Больше всего меня пугают его навыки в постели. В особенности потому, что он нравится мне с каждым днем все больше.
Он не такой уж козел, каким казался. На самом деле Джейк очень заботливый, просто хорошо это скрывает. Я видела, каким он был в тот день, когда приезжала Роуз. Нежным. И ему не все равно было, что она думает о нем. Кажется, обо мне он тоже заботится.
Джейк входит в грязной рубашке — видимо, испачкался, пока работал в клубе. Я следила через окно, как он косил, рубил дрова для костра на заднем дворе. Он заходит, когда я сижу у окна, откуда наблюдала за ним. Улыбается и стягивает с себя рубашку через голову, открывая моему взору свою мускулатуру и замысловатые татуировки.
— Тебе же нравится… то, что ты видишь? Я мог бы быть нежным разок. И сбросил бы чутка напряжение, — дразнит он.
Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, весь дом наполняется женским криком настолько громким, что даже тут, в дальней комнате я ощущаю, как у меня закладывает уши. Джейк широко раскрывает глаза, затем хватает ближайшую к себе рубашку, натягивает ее через голову, поднимает пистолет и вылетает в коридор буквально через секунду.
Не успеваю схватить и натянуть обувь, как крик прерывается, и снова наступает тишина. Затем, прежде чем понимаю, что происходит, я вижу, слышу, а затем и ощущаю пулю, которая пронзает мою руку. Все пылает и жжет, это так больно. И затем еще раз, что я даже не успеваю среагировать. Пуля пролетает у моего уха, хотя опаляет уже не так сильно. А потом я падаю лицом вниз, пытаясь амортизировать падение с помощью рук, но они слишком слабые. Хочу встать и, когда это удается, вижу, что моя белая футболка окрасилась в красное, а на ковровом покрытии появилось огромное кровавое пятно. Слышу еще выстрелы, будто кто-то просто бездумно выпускает всю обойму в эту часть дома. Потом слышу, как кричит Джейк. Снова град пуль, но в этот раз я слышу только звук. А там, где я сейчас нахожусь, теперь тихо.
Встать слишком страшно, поэтому я подползаю к двери, используя неповрежденную руку, оставляя за собой кровавый след. Оборачиваюсь и вижу, что комната абсолютно уничтожена — везде дыры от срикошетивших пуль. Остаюсь на полу, замерев, когда слышу шаги человека, который поднимается по лестнице. Не задумываясь, я переворачиваюсь и бросаюсь к тумбочке Джейка, где, как я видела раньше, он хранит оружие. Дергаю ручку, полностью вытаскивая ящик из пазов, и все, что лежит внутри, вываливается на пол. Шаги все ближе. Мне удается схватить пистолет, перекатиться на спину и направить дуло на дверь.
В дверном проеме показывается нога. Я стреляю, и нога исчезает.
— Блядь, женщина, опусти пушку, — доносится голос Джейка через приоткрытую дверь.
На этот раз он входит, уверенный, что я не стану стрелять. И вроде он безоружен, хотя и покрыт весь кровью. Ругаясь себе под нос, Джейк бросает на меня один взгляд, а потом поднимает меня и несет куда-то так быстро и бережно, как только может. Не говорит ничего, просто ругается. Он усаживает меня в свою машину, затем оббегает вокруг нее, и, наконец, останавливается. Я оглядываюсь и вижу несколько людей. Многие мертвы, но не все, это видно невооруженным взглядом. Джейк вытаскивает пистолет и начинает стрелять в тех, кто лежит на земле. Я замечаю, что они одеты в черное, а потом меня начинает колотить, и я отключаюсь.
* * *Я прихожу в сознание в помещении, которое не узнаю. Из другой комнаты доносятся незнакомые голоса. Взглянув на руку, вижу, что на ней повязка. Заглядываю под бинты и вижу медицинский шов. Это смущает, потому что комната не выглядит как кабинет врача или приемный покой. Нет, это больше похоже на место жительства мальчика-подростка. Встаю и подхожу к двери, не решаясь открыть ее, и просто слушаю доносящиеся из-за нее звуки. Слышу смех — Джейка и какой-то женщины.
Когда открываю дверь, она громко щелкает, и разговор сразу же прекращается. Ко мне подбегает маленький мальчик и останавливается напротив. У него ярко-зеленые глаза.
— Тебе уже лучше? Я уже могу войти? — говорит он, указывая на комнату.
Хочу ответить, но мальчик постарше подходит, хватая младшего за плечо. Они совершенно не похожи друг на друга — у старшего светлые волосы и карие глаза.
— Лиам, в мою комнату ты не войдешь.
Младший, которого, как я теперь знаю, зовут Лиам, пинает старшего по ноге и показывает ему язык, а затем убегает.
— Извините, мисс. Дядя Джейк вон там.
Его манеры шокируют меня. Я потрясена тем, как разговаривает подросток, и буквально не двигаюсь с места, пока тот не оборачивается, чтобы посмотреть, где я запропастилась. А затем Джейк улыбается.
