Верни моего сына (СИ) - Златова Тата
В три года они слегли с гриппом. Лера перенесла болезнь довольно легко и быстро выздоровела, а у Лии начались осложнения, врачи говорили, что все может плохо кончится. Потом были долгие месяцы борьбы, выхаживания и, наконец, — победа. Сестра выкарабкалась, и жизнь вошла в привычное русло. Ну как, привычное… С тех пор родители носились с ней, как с хрустальной, и делали все, чего бы ни попросила. Бывало, отдавали последнее, но покупали то, что хотела дочь. На Леру уже не хватало. Поэтому она донашивала за сестрой…
Наверное, они слишком ее избаловали. Амелия решила, что весь мир крутится вокруг нее, что всегда будет так, как она захочет. Топнет ножкой — и получит понравившееся платье, пустит слезу — и все сразу кинутся выполнять любую просьбу, сделает невинные глазки — и муж купит загородный дом…
В дрожь бросило, когда мысли вернулись к Матвею. К этому жгучему брюнету с пронзительными глазами, окутанному ореолом загадочности. Ох и долго она по нему рыдала по ночам! Кусала уголок подушки и ненавидела за то, что променял ее на Лию. Хм… А почему он это сделал? Почему не объяснил, что так мол и так, любовь зла, я влюблен в твою сестру, поэтому забудь… Он просто тогда сделал вид, будто ее, Леры, не существует. Резко сменил номер телефона, говорил сухое «здрасте» при встрече и всячески избегал любого с ней контакта. Даже домой перестал приходить. Наверное, боялся в глаза посмотреть. Совесть замучила. А Лия сияла от счастья и собирала вещи. «Я переезжаю к нему! Он нашел нам отдельное гнездышко, мы будем только вдвоем!» — не таясь, говорила она. Плевать, что увела у сестры. Плевать, что делает ей больно, демонстрируя свое счастье. Ни капли сожаления, только злорадство. Да, она уже тогда была такой — подлой и бездушной.
Матвей так и не признался, что между ними произошло тогда. Почему развелись, почему она столько лет морочила ему голову и требовала свою долю за дачу. И все ли это ее проделки или он не договаривает? Все ее жалкие попытки что-либо разузнать об их совместном прошлом разбивались о стену угрюмого молчания. В конце концов, перестала тратить на это силы. Разговор был чисто деловым. Лера предложила одно, Матвей — другое. Быстро обсудили детали и разъехались.
— Я позвоню, — всплыла в памяти его оброненная вскользь фраза. И при этом так взглядом обжег, что в жар бросило. Даже сейчас, сидя на кровати в спальне, почти физически ощутила его прикосновение. Провела пальцами по тыльной стороне ладони — кожа еще хранила его тепло, его запах, чуть-чуть горьковатый, с оттенком мускуса. И вдруг поймала себя на мысли, что хочет снова увидеть его. Но тут же прогнала ее. Сейчас не до любви, нужно сначала разобраться с Амелией и вернуть ребенка. Сердце обливалось кровью. Посмотрела на мобильный в глупой надежде, что позвонит Илья и скажет, что одумался.
И телефон зазвонил. Правда, на экране высветилось совсем другое имя.
Кира Андреевна.
Глава 21
Не сразу смогла ответить. Пальцы дрожали, телефон чуть не выскользнул из рук. Точно она? Да, свекровь, это не галлюцинация. В горле ком застрял, а во рту моментально пересохло. Поднесла телефон к уху, а слух улавливал лишь бешеный стук собственного сердца.
— Да? — И как только смогла произнести это слово? Голос хриплый, дрожащий, будто чужой.
— Лерочка, здравствуй, — услышала голос свекрови. — Это Кира Андреевна.
И замолчала. Чего ждет? Ответа? Или случилось что-то страшное, и у нее не хватает духу все рассказать?
— Слушаю, — все также сипло отозвалась, сжимая телефон.
— Как ты там, деточка? Илья не звонил тебе?
Поморщилась от ее слов, словно от зубной боли. Это ее «деточка» больно резануло по нервам, вызвало злость. И, не сдержавшись, Лера выпалила:
— А как я, по-вашему, могу себя чувствовать, когда мой ребенок находится сейчас неизвестно с кем?!
— Ну, Илюшенька все-таки отец, не чужой человек…
— Где же были его отцовские чувства, когда он сына разлучил с матерью!
— Понимаю, Лерочка, ты сейчас сходишь с ума от горя. Но я хочу, чтобы ты знала: я пыталась вправить мозги этому оболтусу, только он ничего не хочет слышать! Даже угрожала — он ясно дал понять, что лучше мне не лезть… Вот так, представляешь? Его словно подменили!
— А от меня вы что хотите? — как ни старалась, но успокоиться не получалось. Слышала ее голос, а перед глазами как в замедленной съемке стоял тот жуткий момент, когда по щелчку пальцев Ильи ее хватали охранники и не пускали к малышу…
Лешенька, сыночек мой, ты чего плачешь? — застучало в ушах тяжелым молотом.
И вновь в сознании всплыло самодовольное лицо мужа и торжествующая улыбка Лии…
— Я пока ничем не могу помочь, — прервала ее безрадостные мысли свекровь, — разве что… — и запнулась.
— Разве что…? Что?
— Могу устроить тебе встречу с сыном.
Леру словно подбросили. Сначала стало легко-легко, так тепло, будто все счастье мира затопило душу. А потом тряхнули, и сердце странно замерло, будто отказал какой-то механизм.
Здесь явно есть подвох. Наверняка проделки сестры.
Свекровь молчала, ожидая ответа. Лере показалось, будто прошла вечность, пока она смогла разлепить онемевшие губы и спросить:
— Какой вам смысл мне помогать?
— Просто хочу помочь. Я сама мать, поэтому могу себе представить, что ты чувствуешь в такой ситуации. И все, что могу сделать сейчас, это помочь тебе встретиться с сыном. Только ни Илья, ни хамелеон Лия не должны об этом знать. Иначе у меня будут большие неприятности.
Кира Андреевна назвала Лию хамелеоном. Это может говорить лишь об одном — она явно недолюбливает новую «невестку». Что не может ни радовать.
Ну вот как, как можно отказаться? Холодный разум убеждал, что не нужно соглашаться, в этом явно есть какой-то злой умысел, а сердце отчаянно рвалось из грудной клетки. Рвалось к самому дорогу человечку на земле, к самому любимому и единственному. К ее сыну.
В голове внезапно созрел план. Слишком рискованный, но разве в ее положении можно не рисковать? Опять же, все получится, если удача будет на ее стороне. Так что нельзя упускать такую возможность…
И Лера решилась:
— Когда можно приехать?
Очень надеялась, что Амелия сейчас не сидит рядом со свекровью и не растягивает губы в ехидно-насмешливой улыбке. Мысленно представила, как отхлестала ее по щекам, и на душе немного полегчало. Господи, неужели она увидит Лешку? Сможет обнять его, поцеловать? Все тело задрожало от нетерпения.
Кира Андреевна попросила прийти завтра, только как пережить это ожидание? Все мысли крутились вокруг завтрашней встречи. Ходила из угла в угол и в конце концов не выдержала, вышла на кухню попить воды. И замерла на пороге, заметив мать, сидящую за столом, понурив голову.
— Мам… — позвала ее, но не получила реакции. Она даже не шелохнулась. Лера сделала несколько шагов и присела на корточки. Взяла ее за локоть, привлекая внимание.
— Что с тобой?
Она медленно подняла голову и посмотрела в упор. Глаза печальные и пустые. В них — ни капли надежды. Этот взгляд заворачивает в кокон беспросветной тоски, хочется бежать подальше и скорее укрыться от него…
— Лия не звонила? — голос такой же опустошенный, без каких-либо эмоций.
Лера резко одернула руку и отвернулась.
— А зачем ей звонить? Все, что хотела, она получила. На блюдечке с голубой каемочкой.
— Она совсем забыла обо мне, — пробормотала мать, не отреагировав на ее слова. — Ни разу не дала о себе знать за столько времени. И даже не поинтересовалась моей жизнью. Может, меня уже и нет в живых?
— Наконец-то у тебя открываются глаза! — очень хотела сдержаться и не делать больно матери, но слова вырвались сами собой. — Если что-то случится, о тебе смогу позаботиться только я. Твоя Лия палец о палец не ударит, если вам с отцом понадобится помощь. Пора бы уже это понять и перестать с ней носиться, как с писаной торбой!
Поднялась и схватила чайник, налила воды и сделала несколько жадных глотков. Нужно успокоиться. Да, сердце разрывается от боли, но срываться на других — последнее дело.
