Куплю любовницу для мужа (СИ) - Халь Евгения
Когда Белка была маленькая, я так же успокаивала ее.
— Все будет хорошо, мы вместе справимся, — сильными пальцами он берет меня за подбородок, поднимая голову, и слегка прикасается губами к краешку моего рта.
Замираю в руках Макса. Странное чувство: чужой мужчина так близко. Меня окутывает его запах — смесь дорогого мыла и ненавязчивого одеколона с нотками свежести синего оттенка — "Наутики" или классического "Давидофф".
— Не нужно так близко… — кладу руку на его грудь, чтобы отодвинуть от себя, и пальцы сами натыкаются на рельефные бугристые мышцы.
— Нужно, — шепчет он. — Мне лучше знать. Я — твой психолог.
— Психологи так себя не ведут, — нажимаю чуть сильнее, отталкивая его.
— У меня своя методика, — не сдается Макс и кладет руку на мои пальцы, поглаживая их. — И она работает. Тебе ведь легче, правда?
И тут я понимаю, что он прав. Мне и в самом деле стало легче.
— Послушай меня, Настя, — он вдруг резко прижимает меня к себе, обнимая двумя руками, — просто доверься мне, не думай, плыви по течению, делай, как я скажу. И будет все так, как нужно! И, главное: доверься своему телу. Оно умнее, чем мозг. Оно лучше знает!
— Это не так, Макс!
— Это так, Настя! Твой мозг сопротивляется, шепча, что нельзя обниматься c чужим мужиком. А тело расслаблено, ему хорошо. Ты же балерина, ты умеешь слушать тело и доверять ему. Твои мышцы сейчас, как вата.
Это звучит ужасно неправильно, но он прав. Телу не хочется, чтобы его выпускали из этих крепких мужских рук. Да, я это осознаю. Но все же…
— Так неправильно! — не сдаюсь я.
— Так логичнее всего! — горячо спорит он. — У тебя с мужем открытый брак. И если рано или поздно тебе нужно будет предъявить любовника, так кто, кроме меня, лучше всего подойдет для этой роли? Ты ведь об этом не подумала, правда?
От растерянности я даже перестала сопротивляться его рукам. Занятая мыслью о любовнице для мужа, я, действительно, совершенно упустила это из виду.
— Где ты его возьмешь, Настя? По клубам будешь бегать? — сильные пальцы Макса пробегают по моему позвоночнику, слегка надавливая, и блаженное успокаивающее тепло разливается по спине.
Даже думать об этом не хочу. Лучше уже кто-то знакомый. Макс мне, по крайней мере, не противен. А другие… стоит только подумать и представить себе, как на мне пыхтит чужой мужик, и к горлу подкатывает тугой ком тошноты.
— Хорошо, — решительно вырываюсь из его рук, отхожу к столу и становлюсь за ним, чтобы посмотреть Максу в глаза. — Можно тебя нанять на роль любовника? Только учти: спать с тобой не буду. Просто нужно, чтобы ты сыграл роль. Я увеличиваю вдвое твой гонорар психолога. Этого хватит? Или нужно больше?
— А вот сейчас было обидно, — тихо отвечает он, нервно засовывает руки в карманы и отворачивается к окну. — Мне не нужен дополнительный гонорар. Хватит того, о чем уже договорились. Я вообще-то от всей души. Ты мне очень нравишься. Наверное, потому что у меня в жизни было столько боли, что я увидел тебя и подумал: просто встретились два одиночества. Два человека, у которых внутри все выжжено, всегда понимают друг друга… ладно, неважно. Видимо, я в тебе ошибся. Извини!
Боли? Значит, этот холеный и на вид очень успешный мужчина, на самом деле, тоже играет роль? Как и я? А в его душе такой же ад? А я-то думала, что он глянцевый и поверхностный. Жгучий стыд заливает мои щеки, все лицо пылает жаром. Кто я вообще такая, чтобы кого-то судить?
Подхожу к нему, кладу ладонь на его спину. Он внезапно вздрагивает и передергивает плечами. И, несмотря на его крепкую фигуру, сразу становится каким-то трогательным, что ли? Жалость тонкими иголочками покалывает мое сердце.
— Макс, ты меня прости! Я все неправильно поняла. И вообще я сейчас плохо соображаю. Не хотела я тебя обидеть. Ты просто такой…
— Какой? — он порывисто оборачивается и хватает меня за обе руки, сжимая запястья. — Какой? Скажи! — настойчиво повторяет он.
— Успешный, глянцевый, как из Инстаграмма. Такой, как батут. Все, что прилетает, моментально отлетает, вообще тебя не задевая. Мажор, короче.
— Мажор? — он горько усмехается. — Значит, я очень хороший актер. Потому что именно таким и хочу казаться. Иначе не выжить в этом чертовом городе, понимаешь? Здесь нужно все время изображать радость и успех. Не дай бог показать кому-то свою слабину! Вцепятся зубами в кровоточащую рану и будут радостно ковырять. С наслаждением!
— Ты прав, Макс!
— И ты не показывай никому ничего, Настя! А я помогу. Доверься мне!
— Я постараюсь. Я….
И в этот момент дверь открывается и в кабинет влетает рыдающая девушка лет двадцати трех-двадцати пяти.
— Ты не один, Макс? Ой! Извините меня! — она руками размазывает слезы по щекам, пачкая тонкие пальцы потекшей тушью.
— Тата, что случилось? — Макс бросается к ней, на ходу выхватывая бумажный носовой платок из деревянной подставки на столе. — А ну-ка, вдохни поглубже, вот так, — он втягивает воздух, одновременное подавая ей носовой платок.
Девушка на миг перестает рыдать. Глядя на него, так же вдыхает прохладный кондиционированный воздух кабинета.
— Вот умница! — радостно говорит Макс. — А теперь мысленно считаем до пяти, ручки в замок перед собой, как я учил, помнишь? — он соединяет руки перед грудью, — раз, два, пять… глубокий вдох и произносим: — Ооооом!
— Ооооо… — пытается повторить успокаивающую мантру девушка, и вдруг снова заливается слезами, тоненько подвывая: — ааааааа…..
Макс усаживает ее на стул, бросает на меня быстрый взгляд, и, скорчив кислую гримасу, поднимает глаза к потолку, показывая, что это надолго.
— Может, воды? — спрашивает Макс девушку.
Она кивает, продолжая рыдать. Он подходит к маленькому холодильнику в углу и достает оттуда запотевшую от холода бутылку минералки.
— Макс, я выйду тогда. Подожду на улице или в зале, пока вы здесь поговорите, — беру сумку и иду к двери.
— Постой, Настя! — окликает меня Макс. — Останься! Это и есть третья претендентка. Просто с самого начала как-то не задалось. Ну ничего. Сейчас Тата успокоится, и вы поговорите.
— Да, извините меня! — девушка торопливо вытирает лицо и отхлебывает воду из бутылки. — Я сейчас, я быстро, пять минут. Прощу прощения!
Это звучит по-идиотски, но она моментально вызывает у меня что-то похожее на симпатию. Девушка явно не из стерлядей. Почти не накрашена, если не считать полностью потекшей и явно дешевой туши. Но при этом хорошенькая, как кукла. Высокая и худая, но не плоская. Все, что нужно, на месте: небольшая крепкая грудь, крутые бедра, красивые покатые плечи. Светлые волосы собраны в низкий хвост на простую резинку, белый легкий сарафан в крупных лазоревых васильках на тонких бретельках, слегка не доходящий до колен, обнажает загорелые длинные ноги. В огромных ярко-голубых глазах блестят слезы, повисая на кончиках темно-коричневых длинных ресниц. Кстати, своих, а не нарощенных по последней дурацкой моде. Из-за этих искусственных ресниц все эти красотки, которые не вылезают из салонов красоты, выглядят, как больные коровы, объевшиеся сочной травы на лугу и страдающие вздутием живота.
— Познакомься, Настя, это Наташа, — говорит Макс. — Но все зовут ее Татой. Ей так больше нравится. Мы с ней пару месяцев вместе снимали квартиру, когда только приехали в Москву. Романа между нами так и не случилось, зато остались в приятельских отношениях. — Тата, это Настя. Собственно, ради нее я тебя и позвал.
— Приятно познакомиться, — всхлипывает девушка. — Вы простите, что я вот так ворвалась…
— Да ничего, все бывает, — поспешно отвечаю я. — У вас, наверное, что-то случилось?
— Да, мой… друг, у которого я живу, опять меня избил. Вот, — она протягивает мне тонкие руки.
На запястьях иссиня-черные синяки в форме неровных браслетов.
— Он что вас привязывал? — в ужасе спрашиваю я.
— Нет, он меня хватал за руки. А у него очень сильные и страшно цепкие пальцы. А еще бил и таскал за волосы! — снова всхлипывает она.
