Татьяна Герцик - Банальная жизнь
В субботу ровно в восемь утра мы все были на дворцовой площади. Даже Людмила пришла вовремя, видимо, устрашенная командой Абрама Серафимовича опоздавших не ждать. Некоторые взяли детей, но мои парни были в летнем лагере, чему я только радовалась, под конец этого мероприятия звучали речи вовсе не для детских ушей.
Большой туристический автобус пришел вовремя, демонстрируя поразительную точность. Мы быстренько разместились внутри, Абрам Серафимович собственноручно пересчитал нас по головам, и мы отчалили.
До Белого озера ехали почти два часа. За время дороги всех несколько разморило. Хотя в автобусе и был кондиционер, всё равно хотелось спать. За окнами мелькали леса и поля, но глаза сами закрывались, и полюбоваться пейзажем я не смогла.
Приехали в десять часов, быстренько разделись и кинулись в еще прохладную воду. Над озером поднимался густой туман, и казалось, что входишь не в воду, а в облако. Купание всех оживило и взбодрившийся народ начал раскладывать съестные припасы. Библиотекари, то есть мы, устроились отдельно, вокруг индивидуального одеяла. Приехавшие с нами муж Софьи и друг Людмилы принялись ухаживать за дамами, коих было больше их в три раза. Под напором сотудниц, считающих, что отрываться от коллектива неприлично, я выпила несколько стаканчиков белого полусладкого вина, закусывая бутербродами и фруктами.
К полудню меня изрядно утомили шум, вино и горячее солнце, и я отправилась подальше от веселой компании отдохнуть где — нибудь в теньке. Пройдя вдоль берега пару сотен метров до кипы вольно раскинувшихся взлохмаченных ив, выбрала под ними местечко поуютнее и легла, закинув под голову правую руку. Было тихо, высоко в небе, подгоняемые довольно сильным верховым ветром, плыли невесомые дымчатые облачка.
Ветерок ласково обвевал голову, и я незаметно для себя задремала, разморенная теплом и вином. И снова стала той наивной и доверчивой дурочкой, какой была когда — то. Рядом со мной шел Михаил, не тот чужой и неприятный тип, которым он стал, а милый и родной человек, в которого я была безумно влюблена, открыто мне улыбался и ласково смотрел в мои глаза. И мне было так хорошо… Где-то вокруг были измены, боль, отчаяние, но меня это не касалось, ведь у меня замечательный муж! Самый лучший, самый добрый и порядочный.
Вот он наклонился ко мне, обхватил за шею и прижался к моим губам. Мне стало и сладко, и неловко. Люди же кругом! Я легонько его оттолкнула и попеняла:
— Михаил! Не надо!
В ответ прозвучал совершенно другой, хотя и знакомый, голос:
— Надо! Хотя я и не Михаил!
Откуда вдруг в моем сне появился Влад? Не по сценарию! По сердцу прошла жгучая волна и почему-то стало очень больно. Звезды, они не для меня…
Постепенно горячие руки, ласкавшие мое податливое тело, привели меня в чувство. Я вынырнула из дурмана чувственного сна и уставилась на лежащего со мной мужчину. Пульс сразу зачастил, а ладони стали влажными. Стараясь не показать растерянности, я агрессивно спросила:
— Откуда вы взялись?
Мой голос звучал недружелюбно, но пусть радуется и тому, что я спросонья не залепила ему оплеуху. Хотя и сомневаюсь, чтобы мне это удалось. Не похож он на мужчин, позволяющих взбудораженным дамочкам заезжать себе в физиономии.
С нежной улыбкой, сверкая ровными белоснежными зубами, Влад ласково предложил:
— Давай на «ты» перейдем для простоты общения… — он был сама учтивость, хотя и навалился на меня всем телом, — думаю, что церемониться нам уже поздно.
Я попыталась глуповато воспротивиться сокращению дистанции:
— Мы с вами на брудершафт не пили!
Он вкрадчиво предложил:
— Так давай выпьем, и дело с концом!
От его напора я немного растерялась, но в целях личной безопасности хотела упрямо заявить, что не желаю иметь с ним ничего общего, но тут что-то неприятно защекотало в волосах. Я вывернулась из-под него, села и попыталась испуганно вытряхнуть из спутавшихся волос наглое насекомое, но онемевшая рука не слушалась.
Влад тоже сел и, посмеиваясь, скомандовал:
— Сиди смирно!
Поскольку украшения в виде жуков — пауков меня не прельщали, я замерла, позволив ему распутать мои волосы и выпустить на свободу запутавшуюся в них букашку. При этом он вытащил из моей прически все заколки и распустил волосы по плечам, зарывшись в них руками. Потом повернул меня лицом к себе и погладил щеку. Нужно было протестовать, но слова застревали в горле, и я не могла вытолкнуть их наружу. Неужели я так по нем соскучилась? Не может быть, не такая же я кретинка! Но мои руки сами легли на его грудь и было так приятно ощущать под пальцами его тугие мускулы.
Тени от веток пробегали по его лицу, а он обнимал меня и улыбался. Я заставила себя повернуться, стараясь вырваться, но руки Влада держали меня крепко. Болезненно чувствуя собственную раздвоенность, замерла, хотя прекрасно знала, что последует дальше. И это вместо того, чтобы решительно встать и уйти!
Он снова провел рукой по моей спине, и я порадовалась, что после купания переоделась в шорты и футболку. Конечно, одеяние не слишком надежное, куда больше подошел бы плотный средневековый балахон, но всё — таки это не бикини, в котором я была утром.
Обвевая мой лоб теплым дыханием, Влад тихо сказал:
— А в купальнике ты была лучше. Мне понравился тот, черный в желтый горошек, что был на тебе утром. Ты его сняла? — оттянул на мне ворот футболки и заглянул внутрь.
Я приложила руку к горлу, чтобы прекратить эти вольности.
— Откуда ты знаешь? Тебя же здесь не было? И вообще, откуда ты взялся?
Он плотно прижался ко мне и положил мою голову на свое плечо. Вышло это у него весьма уютненько. Мы сидели под густым деревом, рядом никого не было, и я чувствовала себя так, как будто до сих пор не проснулась, настолько нереальным было то, что происходило со мной.
— Да я еще неделю назад знал, что ваш дворец полным составом едет отдыхать в эту субботу. И принял соответствующие меры — подождал в машине на месте сбора, то бишь у главного входа, а потом ехал за вами до места пикника. Сразу подходить не стал, ждал подходящего момента. И дождался. Терпение всегда вознаграждается. — Он сильнее прижал меня к себе, и стало ясно, кого он считает своим вознаграждением. — Теперь наконец мы сможем нормально поговорить.
Это он называет нормальным разговором? Я панически возразила, напоминая себе заезженную пластинку:
— О чем нам говорить? Мы слишком разные люди!
Не вслушиваясь в смысл моих слов, он, сощурившись, медленно провел рукой по моей груди. Соски немедленно встали торчком, выдавая мои чувства. Он шепнул:
