Татьяна Герцик - Поцелуй сильного мужчины
Тот нехотя остановился, отрезвленный не столько голосом бывшего председателя, сколько внушительной дубиной.
– Это ты до чего додумался? Силой девку взять, как твой папаша! Так не думай, что после этого я бы тебе на ней жениться разрешил! Ты бы у меня под суд пошел за изнасилование и реальный срок получил! Не надейся, что я позору бы испугался, как твои бабка с дедом! А теперь вон отсель! А не то еще схлопочешь!
Что-то угрожающе прошипев, Степан исчез в темноте, а к Родиону подошел Константин Петрович с Даней.
– Как ты? Цел? Не заломал тебя этот битюг?
Родион покрутил головой, руками, ногами.
– Вроде все цело.
– Ну, ты герой! – восхитился Константин Петрович. – Против Степки никто и пары минут простоять не может, а ты все десять продержался! Хорошая у тебя подготовка! Небось армейская?
Родион в армии не был, поэтому несколько застеснялся, опровергая дедово предположение:
– Нет, я с детства в секцию карате ходил.
– Ладно, домой пойдем, а то как бы любопытствующие не набежали. У нас есть любители сплетни распускать и выдумывать то, чего никогда не бывало.
Они пошли к дому. Родион чувствовал, что ушибленные места ноют, но утешал себя, что переломов, вывихов и прочего костоломства у него нет. К тому же теперь появилась реальная причина для задержки в станице – не может же он появиться перед матерью в столь растерзанном виде? Придется подождать, пока не затянутся боевые раны.
У порога их встретила Елена Гавриловна. Завела Родиона внутрь, велела снять рубашку и принялась осматривать его раны. Их не оказалось, зато были синяки, главным образом на груди.
– Умеешь ты драться, молодец! – заметила с уважением. – Но ребра у тебя еще долго болеть будут. Переломов нет, а вот насчет трещин не знаю. Это рентген делать надо. Но внешне все более-менее нормально, не считая синяков. А мои парни после любой драки как побитые собаки приходили, все в крови и синячищах.
– Это я увертываться хорошо умею. Глазомер хороший.
– Ну, ты не только увертываться умеешь, – уточнил Константин Петрович. – Я у Степки пару добрых фингалов на морде разглядел. И кровь у него из сопатки хорошо капала.
Родион не помнил, когда он успел врезать Степану по физиономии, но, судя по содранным костяшкам пальцев, все-таки к нему приложился.
– Повезло, – он не хотел изображать из себя героя.
Убедившись, что гость в более-менее исправном состоянии, Константин Петрович сердито повернулся в внучке.
– Ну, что, убедилась, к чему приводит глупость и непослушание? Если бы Родион не оказался поблизости, понимаешь, что бы произошло? Недаром Степку все разбойником называют!
Дана повинно склонила голову и потупила глаза. Она и в самом деле казалась разочарованной и расстроенной.
– Прости, дедушка. Я не ожидала, что он такой хам.
– Я тебя об этом предупреждал! Любишь ты с огнем играть, смотри, обожжешься! Завтра я пойду к Степкиному отцу разбираться, но это ни к чему ни приведет. Тот такой же охальник, что и сыночек. Если не больший.
Он ушел, а Елена Гавриловна, смазывающая синяки Родиона какой-то вонючей мазью, дополнила слова мужа:
– Для Степановой семейки насилие в привычке. Павленки всю жизнь так живут. Здоровые, черти, с ними никто связываться не хочет, вот и озорничают. Сход бы надо собрать, но они и на сход могут не прийти.
– Они себя богатеями считают, – с кислой ухмылкой заметила Дана, – вот никого ни в грош и не ставят. – Она обхватила себя руками, стараясь скрыть нервную дрожь, и снова поникла головой.
Родиону стало ее жаль. Если дед решил идти разбираться, то о нее наверняка будут чесать языки все, кому не лень. Как же ей помочь?
Смазав синяки Родиона, Елена Гавриловна попросила его подождать с полчасика, пока не впитается мазь. Поблагодарив за помощь, он ушел к себе, понимая, что для Даны сейчас начнется самое неприятное, – уж очень многообещающие взгляды кидала на нее бабушка.
Переждав полчаса, он осторожно вышел из своей комнаты и отправился к Дане. Постучав, услышал тихое «войди». Дана стояла у закрытого и занавешенного окна выпрямившись, как солдатик.
– Что, позлорадствовать пришел? – спросила, даже не поворачиваясь.
– Почему позлорадствовать? – удивился Родион. – Спросить, чем тебе можно помочь. Я же понимаю, что тебя здесь попросту съедят.
Дана повернулась к нему. Глаза у нее были красными, нос распух, но Родиону она показалась даже краше, чем прежде. Ему захотелось обнять ее и покачать, как ребенка.
– С чего ты это взял? – тон ее голоса не допускал ни жалости, ни сочувствия.
Родион вздохнул и покачал головой. Почему она к нему так предвзято относится?
– Извини, если чем тебя обидел, я не хотел. – Он сделал шаг к двери, собираясь выйти. Ему было на редкость досадно.
– Прости, я не права, – чувствовалось, что Дана делает над собой усилие. – Ты мне помог, а я тебе хамлю.
– Не хочешь разговаривать, и не надо. Я к тебе приставать не собираюсь, – Родион не понимал, с какой стати он нянчится с этой нелепой гордячкой. – Спокойной ночи.
– А как бы ты мог мне помочь? – внезапно заинтересовалась Дана, говоря уже нормальным тоном.
– Ну, на работу в Москве устроить, – задумчиво предложил он. – Или где-нибудь в другом месте.
– Нет, это будет значить, что я струсила. Испугалась каких-то Павленков.
– Не каких-то, а насильника.
– А как ты-то рядом оказался? – Дана с подозрением уставилась на него. – Следил за мной, что ли?
– Естественно, следил. Надеялся с твоей помощью до дому добраться. Я в темноте дорогу потерял. Я «Гусарскую балладу» вместе с тобой смотрел.
– А чего ж сразу не спросил?
– Чтоб весь кайф тебе обломать? Я ж думал, у тебя любовь-морковь, вот и не вмешивался.
Она разочарованно вздохнула.
– Понятно.
– Так чем тебе помочь? – настойчиво повторил Родион.
– Чем, чем? Если только жениться на мне. Причем срочно, – насмешливо предложила Дана, полностью уверенная в его пугливом отказе.
– Ну, если надо, то могу, – протянул Родион, пристально наблюдая за ее реакцией.
Она на мгновенье изумленно замерла, потом махнула рукой.
– Да не надо таких жертв, вот еще! Я просто пошутила.
Он молча вышел, тихо прикрыв дверь, хотя хотелось хлобыстнуть изо всей силы. Нет, что за девица! То она предлагает ему на ней жениться, то тут же выливает на него ведро ледяной воды. Разве так можно? Зверем посмотрел на Данину дверь, и нехотя побрел по коридору.
Придя к себе, убедился, что мазь впиталась в кожу, и бухнулся в постель, даже не принимая душ. Зачем смывать мазь? Вдруг поможет? Лицо ему этот бугай, к счастью, не задел, благодаря выработанной годами ловкости, но по ребрам прошелся будь здоров!
