Джоджо Мойес - Ночная музыка

– Ах! – воскликнула она. – Обожаю Диззи, но мой Кеннет на дух не переносит современный джаз. – Она заговорщицки понизила голос. – Он находит его слишком… изотоническим. Хотя, с другой стороны, представители вашей расы ведь созданы для джаза, да?

Асад был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить молчанию затянуться.

– Представители моей расы?

Миссис Линнет кивнула.

– Темнокожие, – сбивчиво объяснила она. – У вас… у вас есть чувство ритма. Ну, сами понимаете… это ведь заложено в генах.

– Тогда понятно, миссис Линнет, почему в ненастные дни типа сегодняшнего мне особенно трудно держать себя в узде, – ответил Асад.

Поняв, что сболтнула лишнего, Дирдре Линнет, от греха подальше, переместилась поближе к двери.

Знакомый голос приказал собакам сидеть, и в магазин, стряхивая с волос капли дождя, вошел Байрон Ферт.

– Добрый день, Байрон, – улыбнулся Асад.

– Мне нужна открытка, – сообщил посетитель.

– Открытки в углу, – ответил Асад. – И для кого именно?

– Для Лили, – тихо сказал Байрон. – Моей племянницы. У нее день рождения.

Байрон казался слишком громоздким для помещения магазина, хотя ростом он был ниже Асада; парень явно не знал, куда девать руки и ноги, ему словно хотелось сделаться невидимым. Возможно, именно поэтому он и выбрал для себя работу в лесу, подумал Асад. Чтобы пореже попадаться на глаза.

– Здравствуйте, мистер Ферт. – Это Генри принес обещанный чай. Он обвел глазами мокрый дождевик Байрона и его заляпанные ботинки. – Насколько я вижу, вы сегодня общались с Природой. И похоже, Природа вышла из вашей с ней схватки победительницей.

– Генри, а где открытки ручной работы? – Асад внимательно изучал полки. – Они ведь у нас точно были, да?

– Мы больше не продаем открыток с указанием возраста. Поскольку открытки для четырехлетних и пятилетних в два счета разберут и мы останемся с тонной нераспроданного товара для одиннадцатилетних.

– Ага. Вот они где. – Асад вытащил розовую открытку, украшенную блестками. – Раньше их делала одна женщина из города. Это последняя, конверт немного помялся, но если вы ее берете, я скину вам пятьдесят пенсов.

– Спасибо. – Байрон отдал деньги, взял у Асада бумажный пакет с открыткой, сунул пакет в карман куртки и, кивнув на прощание, закрыл за собой дверь магазина.

Тем временем миссис Линнет с несвойственным ей интересом продолжала изучать этикетки.

– Ну что, этот человек наконец ушел? – невпопад спросила она.

– Да, мистер Ферт нас покинул, – ответил Генри.

– Сомневаюсь, что вам стоит с ним так уж любезничать. Вот меня, например, от него просто колотит.

– Ваше право, – пробормотал Генри.

– Не вижу связи между прошлым мистера Ферта и тем фактом, что мы продали ему открытку для его племянницы, – заявил Асад. – Он нам всегда казался довольно приятным малым, разве что немного неразговорчивым. Миссис Линнет, вам, как истинной христианке, наверняка должны быть знакомы такие понятия, как «раскаяние» и «всепрощение».

– Что ж, лиха беда начало. Помяните мое слово, – загадочно сказала она, постучав себя по носу. – Теперь мы как магнитом будем притягивать к себе всяких нежелательных личностей. На очереди педофилы.

– Боже упаси, – округлил глаза Генри.

Колокольчик на двери известил об очередном покупателе. В магазин вошла девочка-подросток, лет пятнадцати-шестнадцати, не больше. Она промокла насквозь, на ней не было пальто, а в руках – зонтика. Да и выглядела она слегка помятой, словно после долгого путешествия.

– Извините за беспокойство, – начала она, убирая со лба мокрые волосы, – но вы, случайно, не знаете, где… – она сверилась с бумажкой, – Испанский дом?

На секунду воцарилась мертвая тишина.

– Конечно знаю, дорогая, – сказала миссис Линнет, тотчас же забывшая о своих душевных страданиях. – Это совсем рядом. А могу я поинтересоваться, кого именно ты надеешься там застать. – (На лице девочки появилось озадаченное выражение.) – Старый мистер Поттисворт недавно скончался, – объяснила миссис Линнет. – И сейчас в доме никто не живет. Если ты приехала на похороны, то, боюсь, опоздала.

– О, я знаю, – кивнула девочка. – Мы туда переезжаем.

– Куда – туда? – Генри застыл в дверях подсобки.

– В Испанский дом. Эта молодая леди переезжает в Испанский дом. – Новость была настолько сенсационной, что миссис Линнет едва сдерживалась. Она протянула девочке руку. – В таком случае мы будем почти соседями, милочка. Я Дирдре Линнет… – Она посмотрела в запотевшее окно. – Насколько я понимаю, ты приехала не одна?

– Мама с братом остались в машине. По правде говоря, мне надо идти, потому что нас ждет грузовой фургон. – Так где, вы сказали, находится дом?

Асад сделал жест в сторону дороги:

– Свернете налево напротив указателя на свиноферму, затем на перекрестке – направо и далее по проселочной дороге, пока не увидите надпись «Cave!».

– Что значит «Берегись!» – в один голос добавили Генри и миссис Линнет.

– Мы открыты до пяти, – сказал Асад, – на случай если вам вдруг что-нибудь понадобится. И осторожней там, на проселке. Дорога… не в лучшем состоянии.

Девочка быстро записывала на своей бумажке:

– От свинофермы налево, на перекрестке направо, затем по проселочной дороге. Спасибо.

– До встречи, – произнес Генри, протягивая миссис Линнет кружку чая.

Они проводили ее взглядом. Потом до неприличия поспешно подскочили к запотевшей витрине и протерли на стекле небольшой кружок. Они увидели, как девочка залезает на сиденье большого, видавшего виды «ситроена». За «ситроеном» стоял грузовой фургон, практически перегородивший дорогу; через лобовое стекло с работающими дворниками можно было увидеть сидевших в кабине троих здоровых мужиков.

– Ну и как вам это нравится? – спросил Генри. – В большом доме теперь будет жить юное поколение.

– Она, может, и совсем юная, – неодобрительно заметила миссис Линнет, – но это ни в коей мере не оправдывает состояние ее туфель.

– Дай бог, чтобы туфли были для нее наименьшим огорчением, – вздохнул Генри. – Интересно, какой прием им окажут их ближайшие соседи?

Они ехали по грязной проселочной дороге, Китти сидела молча, демонстративно игнорируя попытки Изабеллы хоть как-то ее разговорить. Время от времени девочка смотрела в зеркало заднего вида на грузовой фургон, вилявший между рытвинами, и едва слышно молилась.

– Ты уверена, что они правильно указали тебе путь? – уже в четвертый раз спрашивала Изабелла. – Что-то я не помню тут такой проселочной дороги.