Доминик Дьен - Испорченная женщина
Ксавье Бизо никогда не радуется встрече с женой. Никогда. Однако, войдя в квартиру, он первым делом направляется к ней. Сейчас она на кухне. Как всегда по пятницам, готовит рыбу. Чтобы быть совсем точным – сардины. С тех пор как они съездили в Коста-Браву она каждую пятницу готовит сардины по-испански, обжаривая их в томатном соусе. Это очень вкусно, но потом вся квартира долго пахнет рыбой.
– Не целуй меня, – предупреждает жена, – я сделала маску от угрей.
– Зачем? У тебя что, появились угри? В твоем-то возрасте?
– Осторожно, не опрокинь соус! Ты вымыл руки?
– Да что ты прицепилась! Даже войти человеку не даешь! Где телепрограмма?
– На своем обычном месте, где же еще?
Ксавье Бизо берет с буфета в столовой программу и идет в туалет. Одной рукой он расстегивает ширинку и направляет член в унитаз с голубоватой водой, а другой держит программу, раскрытую на пятничной странице. Затем он легонько встряхивает свой член и надевает трусы. Несколько капель мочи попадает на эмалированный бортик унитаза. Он спускает воду и возвращается на кухню.
– Какой канал ты хочешь смотреть? – спрашивает он у жены, пальцем пробуя соус.
– Второй.
– Отлично! Я тоже.
Но когда они уютно устраиваются в бежевых кожаных креслах, Ксавье Бизо не смотрит телевизор. И хотя его глаза так же прикованы к экрану, как глаза его жены, их выражение совершенно другое. В глазах Жозианы теплится слабая надежда, тогда как глаза Ксавье Бизо горят злобой. В квартире пахнет сардинами. Жозиана Бизо еще не знает, что волосок, на котором держалось их совместное будущее, оборвался. Она начинает сонно клевать носом. Шлепанец соскальзывает у нее с ноги. Сидящий рядом с ней мужчина принимает твердое решение: поскольку мадам Салерн оказалась такой же, как все, она за всех и расплатится. Вот и все. Он горделиво выпрямляет спину, встает, выходит из комнаты и запирается в туалете. Из-за двери до него доносится храп жены и бормотание телевизора. Он ненавидит свою жену. Два женских образа поочередно возникают у него в голове, в такт движениям руки. По мере того как в нем нарастает гнев, движения его становятся все более резкими и прерывистыми, и наконец он торопливо и скомканно заканчивает свою механическую мастурбацию. Он спускает воду. В туалете приятно пахнет сосной. Это его любимое место в квартире.
12
ЖАН САЛЕРН опаздывает. Такое случается с ним впервые. Они не заметили, как заснули. Он энергично растирается полотенцем, направляется к вешалке красного дерева и снимает с нее свою одежду. Вдевает в брюки ремень, быстро надевает ботинки и застегивает пиджак. Затем берет из стенного шкафа плащ и тихо закрывает за собой дверь. Сев в машину, он включает радио. Так и есть, начало новостей он пропустил. Жан настраивается на радиостанцию «Европа-1», и бой часов наполняет кожаный салон его роскошной машины. «В столице двадцать часов, передаем последние известия». Он осторожно заводит мотор и кладет руку на рычаг автоматической коробки передач. Бросает взгляд на часы: если он нигде не задержится, то приедет домой в половине девятого. Как раз к ужину.
13
ПЕРВОЕ письмо приходит в среду. На адрес магазина. Катрин в это время сидит в подсобке. Она спокойно распечатывает конверт, ни о чем не думая. Ей хорошо.
Она понимает не сразу. Сначала ей кажется, что это детский коллаж, потому что буквы вырезаны вкривь и вкось из глянцевых журналов. Но в ее окружении нет ни одного ребенка. Может быть, это внучатый племянник Анриетты? Она пытается собраться с мыслями, но чувствует, что голова ее буквально раскалывается. Когда ей наконец удается взять себя в руки и осознать смысл составленного из букв слова, сердце ее начинает бешено колотиться. Перед ее помутившимся взглядом пляшет слово «ШЛЮХА».
Конверт весь грязный и мятый. Она швыряет листок в мусорную корзину, чувствуя себя униженной. Для Катрин это слово всегда было худшим оскорблением. Но одновременно Катрин испытывает страх. Кто мог послать ей этот мерзкий листок? И главное – кто мог узнать? Сначала она думает о Жане, но тут же отбрасывает эту мысль – муж не стал бы писать ей анонимное письмо, да еще такое вульгарное. Она достает скомканный листок из корзины, нервно разглаживает его и сует в карман жакета. Лицо ее при этом остается бесстрастным, хотя слово «шлюха» глубоко задело ее.
Шлюха – это блудница, падшая женщина, потаскуха, как недавно бросила ей свекровь… Да, ей теперь это нравится! Но ведь она не берет за это денег… Тут она вспоминает о чеке за аренду квартиры, который Оливье неловко протягивает ей в начале каждого месяца. Она краснеет. В конце концов, иметь любовника – это большая редкость… Возможно даже, что она единственная – во всем их квартале, в их среде – у кого есть любовник. Но из какой она среды? Свекровь так часто повторяла, что Жан вытащил ее из грязи, что Катрин и сама в это поверила. «От своей природы никуда не уйдешь…» А что, если слова свекрови, которые она постоянно слышала, обрели теперь свой истинный смысл? Шлюхи действительно живут в грязи… Катрин холодно. Она чувствует металлический привкус во рту. Руки у нее ледяные. Она глубоко потрясена.
Встретившись с Оливье в час дня, Катрин ничего ему не рассказывает, но выглядит крайне рассеянной. Они наскоро занимаются любовью, и впервые за все время их знакомства Оливье ощущает рядом с собой пустоту. Ему неожиданно кажется, что она отдаляется от него. Может быть, он ей надоел? При мысли об этом сердце его сжимается, потому что он сильно привязался к Катрин. Сильнее, чем хотел, сильнее, чем думал. Эта женщина – самая нежная и страстная из всех, кого он встречал. Она волнует его не меньше, чем в первый день, а возбуждает все больше и больше. По правде говоря, он уже не может обходиться без нее… Оливье с грустью смотрит на Катрин и решает сделать вид, что не заметил перемены.
– Может быть, пойдем пройдемся? На улице прекрасная погода. А здесь я просто задыхаюсь.
– Мне не хочется.
– Чего же вам хочется, моя госпожа?
– Ничего. Остаться в постели.
– Однако сегодня вы не слишком воздали должное моим ласкам.
– Думаю, мне пора идти…
– Уже? Да что с вами? Неужто я вам наскучил? – Тон Оливье становится агрессивным.
– Нет, вы мне не наскучили, но на сегодня с меня хватит.
– Хватит чего? Вы получили свою порцию удовольствия? А обо мне вы подумали?
– Не стройте из себя ребенка!
– А вы не стройте из себя мою мать!
– Я не строю из себя вашу мать – я действительно могла бы ею быть.
– Я не стал бы раздвигать ноги своей матери и ласкать ее в самых укромных уголках, Катрин… Да и вы, я думаю, не стали бы с нежностью брать в рот член своего сына…
