Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Как выяснилось, к их возвращению репетиция уже закончилась, и почти все танцовщики разъехались по домам. Работники сцены все еще были на месте — однако и они уже с нетерпением ждали окончания смены.
Чу Ваньнин после всего произошедшего слишком устал, чтобы настаивать на отработке Мо Жанем их совместных сцен, а потому лишь кивнул когда юноша предложил ему ехать домой. Недостаток сна, разговор с Ши Мэем, объяснения Вэйюя — все это и без того ударило по его нервной системе. Что до ситуации с Хуайцзуем, то он до сих пор не чувствовал себя в безопасности.
В какой-то момент он был настолько напуган, что едва не впал в панику — и лишь неким чудом ему удалось сохранить ясность рассудка и действовать так быстро, как только было возможно. В ту секунду все, о чем он мог думать, сводилось к единственному вопросу: мог ли Хуайцзуй все это время быть тем, кто следил за ним.
Однако ответ напрашивался сам собой: если это не был Ши Мэй, то у Ваньнина действительно не было больше никого, кому бы он доверял так безотчетно.
Хуайцзуй был не просто коллегой. Он был его учителем — человеком, благодаря которому Чу впервые попал на сцену, и в итоге построил карьеру несмотря на многие проблемы личного характера и физические ограничения. Именно Хуайцзуй увидел в нем потенциал — и заставил его отбросить неуверенность и страх.
В то, что он мог следить за Чу для Жуфэн, верилось с трудом — как сложно было поверить и в то, что он в принципе мог быть замешан в чем-либо незаконном.
И, все же, когда они с Мо Жанем оба замерли, тревожно вслушиваясь в шаги в коридоре, именно о Хуайцзуе подумал Чу Ваньнин. И именно потому он набрал его номер — не доверяя до конца своей жуткой догадке.
Более всего ему хотелось получить подтверждение тому, что он ошибается.
Однако он не ошибся.
И за дверью был действительно Хуайцзуй.
А, когда балетмейстер Чу оказался с ним один на один, предварительно укрыв Мо Жаня в безопасности, он впервые заметил, каким холодным взглядом смотрел на него его учитель. От внезапного осознания, что они находятся вдвоем в замкнутом пространстве, и тот, очевидно, зол, ему едва не сделалось дурно. Он не мог не думать о том, что и раньше столько раз они репетировали вдвоем — но никогда прежде он так отчетливо не ощущал себя пойманным в ловушку.
«Что, если Хуайцзуй понял, что я в чем-то его подозреваю?..»
Ваньнин пытался держаться бесстрастно — однако все его мысли сводились к тому, что он должен отвлечь внимание мужчины на себя и увести его из гримерки как можно дальше, позволив Мо Жаню остаться нераскрытым.
Впрочем, идея эта с треском провалилась, потому что в следующую же минуту Вэйюй буквально выпрыгнул из вороха костюмов, размахивая чем-то отдаленно напоминающим кочергу — это было определенно одним из самых нелепых появлений, что Ваньнину доводилось видеть, однако в то же время балетмейстер не мог не испытать абсурдного облегчения от одного лишь факта, что юноша решил вопреки здравому смыслу прийти ему на помощь. Даже если при этом выглядел, мягко выражаясь, странно.
Да, изначально Чу не хотел, чтобы их преследователь знал, что он был в заброшенной гримерной не один — но, только лишь увидев Мо Жаня, он тут же почувствовал себя намного лучше. Страх, сковывавший его все это время, наконец отступил... а сам он ощутил, что снова может дышать ровно.
Хуайцзуй же, лишь завидев Мо Жаня, как будто стушевался — и ядовито-липкое чувство опасности, въевшееся в самую душу, наконец как будто улетучилось.
Чу Ваньнин не был уверен, что поступок Вэйюя не повлечет за собой последствия — но в тот момент, на самом деле, был благодарен юноше за вмешательство... несмотря на то, что никогда не сказал бы этого вслух.
Он не помнил, чтобы за него когда-либо заступались — ощущение было новым и не совсем ему понятным.
Как должен он был на все это реагировать?..
Этот вопрос продолжал навязчиво вертеться в мыслях без ответа.
Сев к Вэйюю в машину, Чу по привычке быстро пристегнулся и молча уставился в окно. Мо Жань тут же занял место водителя — и вскоре они выехали на проезжую часть.
Ваньнин настолько погряз в размышлениях, что только когда Мо Жань вдруг заехал на подземную парковку вдруг осознал, что приехал не к себе домой.
Это был жилой комплекс, где располагалась квартира Вэйюя.
Юноша привез его к себе, даже не спросив — а он позволил ему это сделать, и даже не возразил ничего по дороге, хотя мог бы. Разве не любой нормальный человек должен был бы заметить, что едет не к себе домой, за столько-то времени?..
Проблема заключалась лишь в том, что Чу Ваньнин слишком устал, а потому на какое-то время отключился.
Заметив растерянный взгляд, с которым балетмейстер Чу осматривается по сторонам, Мо Жань тут же всполошился:
— Хочешь, поедем к тебе? Я не подумал… прости, — он вдруг мучительно покраснел, и выглядело это невероятно забавно: румянец проступал пятнами под обыкновенно смуглой кожей, расползаясь по щекам.
Ваньнин тут же отрывисто покачал головой, чувствуя себя неловко: хоть он и ничего еще не сказал, а Вэйюй уже смутился, как если бы его обвинили во всех смертных грехах.
— Все в порядке. На самом деле, мне не хочется сейчас оставаться одному, и я не против заночевать у тебя, — попытался его успокоить Чу.
В его словах не было лжи, хоть и понял он это лишь когда произнес их вслух. Ему действительно хотелось, чтобы Мо Жань остался рядом, потому что он все еще не отошел от происшествий последних дней. Если они оба в опасности, и за ними следят — не будет ли лучше для них держаться вместе?
К тому же, сколько бы они ни стыдился этого чувства, он действительно наслаждался обществом Мо Жаня — и тосковал по нему когда вернулся к себе.
Мо Вэйюй неуверенно взглянул на него — как если бы не совсем понимал, что именно ему теперь все-таки делать, потому что он уже позволил себе привезти Ваньнина к себе, не удосужившись спросить у мужчины, что тот думает по этому поводу. Само решение казалось ему в тот момент таким правильным, что он даже не задумался, как оно может выглядеть со стороны, и как Чу может его истолковать.
