Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт
Глава 39 Часть 2
— Зураб, прошу, ответь мне на один вопрос! — Смело и уверенно. Не позволяя этой гадине меня сломить окончательно.
— Ну, давай, попробуй. — Усмехается нагло, делая шаг от меня назад. Взгляд не отрывает, думая, что имеет превосходство.
— За что, ты так со мной поступаешь? Я ведь не сделала тебе ничего плохого. — Честно. Задавая вопрос, который на данный момент больше всего волновал.
— Я ненавижу грязных американских подстилок. Такой ответ тебя устроит? — Скалится, издеваясь. Не позволяя мне что-то ответить, продолжает говорить. — Ах, да, — шагает вальяжно по комнате, наконец, отводя настойчивый взгляд в сторону, — после того, как родится твой выродок, поедешь в Халифат и станешь общей женой. Смирись, за тебя уже заплатили неплохую цену. — Каждое слово произносит смакуя. Ощущаю, что Зураб восторгается моим унижением. Ледяной холод пронизывается все тело. Ужас и страх будущего сковывают останки сердца. Резко корчусь, ощущая шевеление малыша, которое приносит режущую боль. Не соображаю, как Зураб снова ко мне подходит и, хватая за руку, вынуждает подняться на ноги. — Идем, отведу тебя на кухню. — Не обращая никакого внимания на мое состояние, Зураб тянет меня из комнаты, а затем ведет по длинному коридору. Посторонних голосов много и они все ближе и ближе.
— Ты служишь, Амани, да? — Неожиданно для самой себя спрашиваю, даже понимая, что девушка ничего мне не ответит. Но сопоставляя факты, кажется, я добралась до истины. На мой вопрос ответа не следует. Ее немое молчание не отягощает. Дергаюсь, вырывая свою руку из хватки Зураб. Зная, что я никуда отсюда не денусь, она больше не предпринимает никаких попыток меня схватить. Приводит на большую кухню, где оказывается полно народу. На плитах в алюминиевых чанах варится еда. От сконцентрированного запаха мутить начинает.
— Попробуй себя в качестве посудомойки! — Толкает в спину в заднюю часть кухни, где женщины старательно моют засохшие после еды чаны. Хватает первую попавшуюся посудину, всовывая мне в руки. Оставляет, выходя прочь из кухни. Нерешительно делаю пару шагов, осматриваясь. Пытаюсь сесть на один из пустых стульев, но неожиданно толстая испачканная женщина со всей силы отталкивает, от чего я роняю кастрюлю из рук.
— Шлюхам место на полу! — Выплевывает недовольно в лицо, толкая ногой стул в сторону. Поднимаю кастрюлю, слыша еще фразу на арабском, которую не могу перевести. Разворачиваюсь, видя в ближайшем углу тихую девушку, с испугом смотрящую в мои глаза.
— Иди ближе. — Говорит очень тихо, делая мимолетный жест рукой. Подзывает к себе, и я стремительными шагами добираюсь до девушки, садясь рядом на узкую скамейку. Ставлю кастрюлю на пол, поворачивая голову. — Меня Сури зовут. — Мило улыбается, протягивая руки. На которых я замечаю старые шрамы, и совсем свежие волдыри от ожогов. Чтобы не причинить девушке боль, осторожно их пожимаю, улыбаясь в ответ. — А твое имя?
— Альби. — Сама не понимаю, почему произношу именно это имя.
— Это ведь не твое имя. — Глаза опускает, словно боится обидеть. — Просто я вижу, что не местная.
— Это имя мне дал любимый мужчина. — При одном воспоминании об Эмире внутри все сжимается. Тысячи мыслей вонзаются в мой разум, немного опьяняя. Глаза на миг прикрываю, моментально вспоминая все, что между нами было.
— Извини, вижу, тебе не хочется об этом говорить. — Девушка осторожно двигается ближе, подталкивая ко мне ногой грязную кастрюлю. — Мой, они должны видеть, что ты работаешь. — Сбавляет тон голоса, начиная говорить очень тихо. По сторонам осматривается, а я тем временем хватаю тряпку и кастрюлю в руки, и начинаю мыть.
— Сури, скажи, где я? — Спрашиваю так же тихо, чтобы никто не услышал нашего разговора.
— Я сама не знаю. — Девушка огорченно пожимает плечами. Понимаю, что она такая же пленница, как и я. Рабыня, чья жизнь ничего не стоит. — Но знаю одно. — Наклоняет голову, чтобы дальнейшие слова сказать на ухо. — Будь осторожна и внимательна. Одно неверное слово и тебя могут наказать. — Девушка предупреждает, видимо все самостоятельно уже пережив. Киваю головой, ничего не отвечая. Замечая, что пожилая женщина в черном платье усердно за нами наблюдает. Продолжаю мыть посуду. Одну кастрюлю за другой. Замираю, когда слышу детский плач, доносящийся из другой части кухни. Приподнимаюсь, видя девочку лет пяти, которая плачет навзрыд, стирая льющиеся слезы худенькими ручонками. Сердце от боли кровью обливается. Не выдерживая поднимаюсь на ноги, направляясь к девочке. Подходя наклоняюсь, беря ее за руку.
— Тише. Почему ты плачешь? — произношу тихо, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Девочка не отвечает, но с силой сжимает мою руку, словно ищет заботы и ласки. — Давай, вытрем слезки. — Поднимаю руку, чтобы коснуться пальцами ее щеки, но неожиданно кто-то сзади хватает меня за волосы, с силой отшвыривая назад. Так, что я едва не падаю на живот. Прикрываюсь руками, защищая себя.
— Не смей трогать мою дочь, грязная девка. Проваливай, тебе не место на этой кухне. — Ерзаю по полу, быстро поднимаясь на ноги. Пячусь назад, пытаясь развернуться и убежать отсюда. Эти люди меня ненавидят. Никогда не примут. Да, я вообще не знаю, кто они такие. Наверно, кошмар никогда не прекратится в моей жизни. Выскакиваю из кухни, напрягаясь. Начинаю вспоминать, где находится та комната, в которой я провела последние сутки. Слезы на глазах наворачиваются. Эмир, умоляю, найди меня. Спаси меня и своего сына, пока не произошло чего-то смертельно страшного. Эти люди — звери. Они способны на все. Прошу тебя отыщи и спаси. Мысленно проговариваю каждое слово отчетливо, словно знаю, что Эмир обязательно меня услышит и очень скоро придет. Все словно в бреду. Шатаясь, иду по коридору, повторяя одно и то же. По-моему даже начинаю говорить вслух.
— Я не прощу, если ты не успеешь нас спасти. Слышишь меня, не прощу. — Громко и надрывно. Начиная плакать, давая волю скопившимся слезам. Придерживаясь рукой за стену, шагаю вперед, понимая, что совершенно не
