Ева Модиньяни - Женщины его жизни
– Как это могло случиться? – пробормотал он и, шатаясь, вышел из комнаты.
Поднявшись на лифте, Омар вошел в свою спальню и растерянно огляделся по сторонам, словно видел все это впервые: шелка, парчу, бесценные картины. Великолепное убранство казалось чужим и зловещим, словно его коснулась порча.
– Я погиб, – прошептал он, чувствуя, что кошмар не отпускает его.
Ему еще предстояло объясниться со своими покровителями, которые предоставили ему полную свободу действий и неограниченный кредит в обмен на Бурхвану, и он знал, что они не склонны к компромиссам.
Он избавился от контрольного пакета «Ай-Би-Би», считая его пустым ларчиком, но теперь биржевой курс этих акций начнет расти.
Кроме того, он перевел сто миллионов долларов в цюрихский «Лой-Банк» на счет Франсуазы.
– Эта грязная шлюха! – прошипел он, посинев от злости.
Все его состояние было вложено в бурхванскую операцию. Единственным источником возрождения, на который он мог рассчитывать, оставались акции «Текс Ойл энтерпрайз». Если ему удастся убедить своих покровителей, что он их не предавал, что ситуация, сложившаяся на данный момент, является результатом двойной игры Чоо Авабы, что партия еще не сыграна, возможно, они предоставят ему еще один шанс. Последний.
И раньше волны сбивали его с ног и накрывали с головой, но ему всегда удавалось всплыть до истощения запаса кислорода. С пакетом акций «Текс Ойл» он сможет играть на всех мировых рынках и получить большой кредит.
Он взглянул на часы. Биржа в Нью-Йорке должна была вот-вот открыться.
– Помоги мне привести себя в порядок, – приказал Акмаль слуге, прибежавшему на вызов. «Ну, конечно, – продолжал он уже про себя, – одно сражение – это еще не вся война».
Он вернулся к телетайпу, попытался улыбнуться Роже и сказал:
– Иди отдохни. Я здесь подежурю.
Француз близоруко прищурился на него сквозь толстые стекла очков.
– Спасибо, – прошептал он, не веря своим ушам: в булькающем голосе Акмаля впервые прозвучала любезность. – Я могу идти?
– Ну, конечно, – подтвердил бедуин.
– Поступили свежие новости из Бурхваны, – сказал Роже, уходя. – Они на столе.
– Я их просмотрю. – Он уселся за стол, косясь одним глазом на продолжающий работать телетайп.
«Глоб Пресс. Четверг, 27 августа, 9.00. Открытие биржи в Нью-Йорке прошло спокойно. Операции идут вяло. Сказывается период летних отпусков».
Телетайп замолк. Омар посмотрел на чудесный аппарат, по виду не слишком отличающийся от обычной пишущей машинки, и принялся изучать сообщения из Бурхваны. Они подтверждали известия, полученные ранее, дополняя картину новыми подробностями.
В одном сообщении был упомянут итало-американский предприниматель Бруно Брайан, являвшийся, по непроверенным, но заслуживающим доверия сведениям, мужем принцессы Маари Умпоте, убитой две недели назад. Упоминался также и маленький наследный принц Санни Брайан Умпоте, покинувший столицу на личном самолете Бруно Брайана. Пункт назначения полета не сообщался.
Акмаль с удовлетворением отметил, что его собственное имя не было упомянуто. Зато информационное агентство уделило много внимания офицеру местной полиции Бартелеми, найденному мертвым в своей квартире на окраине города: настойчиво проводилась мысль о том, что он служил связником между представителями оппозиции и зарубежными кругами, осуществлявшими финансирование путча.
Акмаль бросил листы в корзину для бумаг: он не нуждался в записях и все держал в голове. Обхватив лицо руками, он стал ждать. Его друзья немедля дадут о себе знать. Он спросил себя, оставят ли они ему время для оправданий. Скорее всего уберут без долгих разговоров. И все же существовал еще один шанс возобновить диалог. Он располагал превосходной информацией в обмен на свою жизнь и держал в запасе новые многообещающие планы. Только Аллах будет вершить его судьбу. И тут аппарат начал отстукивать новое сообщение.
Акмаль склонился над телетайпом, ожидая от него, как от оракула, ответа. Новое сообщение касалось положения дел на нью-йоркской бирже.
«Работа на бирже оживилась и сосредоточилась на акциях «Ай-Би-Би». В настоящий момент их курс вырос на три пункта по сравнению со вчерашним днем и продолжает неуклонно повышаться».
Несколько минут прошло в молчании. Акмаль не сводил с машины лихорадочно горящих глаз. Телетайп вновь принялся печатать:
«На остальной части рынка не зарегистрировано особых изменений, если не считать крушения акций «Текс Ойл», курс которых стремительно падает без видимых причин. Биржевики следят за курсом с неослабевающим вниманием».
Кабина стремительно закружилась вокруг Акмаля, и могущественный бизнесмен-посредник повалился, как забитый бык, под стрекотание телетайпа, продолжавшего равнодушно отстукивать на бумаге его смертный приговор.
* * *Ему казалось, что он барахтается в болоте, не в силах выбраться из густой и цепкой жижи, подступавшей к горлу.
– Ничего страшного не случилось, – принялся успокаивать его молодой светловолосый врач, полный здоровья и сил, служивший судовым медиком на яхте «Сорейя».
Акмаль попытался заговорить, но слова замирали у него на губах, язык не ворочался во рту, мысли путались.
– Все хорошо, господин, – заверил его доктор с профессиональной властностью в голосе. – У вас был небольшой криз, – пояснил он. – Давление возвращается в норму. Я сделал вам укол, и вскоре вы заснете. Завтра вы опять будете в форме.
– Завтра? – невнятно пробормотал он.
– Совсем скоро, как видите, – повторил врач, довольный делом своих рук. – Если слишком много работать, наступает предел, за которым начинается болезнь. Расслабьтесь.
Бедуин вытаращил глаза что было сил, попытался приподняться, но его тело весило тысячу тонн. Даже пальцем пошевелить было невозможно. Но он должен, должен был вырваться из западни, выкурить из норы эту потаскуху Франсуазу, связаться со «Стандард Интернэшнл». Он должен был вернуть свои деньги, прежде чем они превратятся в дым. А этот самодовольный гад, разжиревший на своих сказочных гонорарах, вместо того, чтобы ему помочь, накачал его дурманом в тот самый момент, когда ему нужны все его силы, чтобы выплыть. Он сделал еще одну попытку овладеть собой, но его все глубже и глубже засасывала вязкая болотная жижа, из которой на мгновение удалось подняться. Он тонул, стремительно и неудержимо погружаясь в бесконечную мглу, с единственной мыслью в голове: «Каймановы острова… в Карибском море…»
– Ни о чем не думайте, – невозмутимо посоветовал врач. – Расслабьтесь.
Он думал, что продал пустой ларчик, на самом же деле он его купил. Тьма сомкнулась над ним, и наступила мертвая тишина.
