Девочка-лед (СИ) - Джолос Анна

— Лиса, мне надо тебе кое-что сказать.

— М? — она кладет голову мне на грудь и я дотрагиваюсь губами до ее лба.

— Савелию стало хуже…

Больно произносить эти слова, но, к сожалению, от правды, жалящей внутренности, никуда не деться. Жалко мелкого до невозможного! Душа в клочья, когда я смотрю на то, как он мучается.

— Бедный мальчик…

— Мать сейчас занимается Мишей, у Сергея горят контракты, не вырваться на этой неделе.

— Брата в Германию повезешь ты? — она рисует пальчиком незамысловатые узоры на моей руке. Сама догадалась.

— Да. Решили ехать туда, там хотя бы есть связи. Поеду, оформимся в клинику и пройдем обследование. Потом меня сменит Серега. Думаю, как раз к выпускному и вернусь.

Мы молчим, и молчание это тягостное, наполненное острыми переживаниями, тревогой и болью.

— С ним ведь все будет хорошо? — ее голос дрожит, и в этот момент у меня самого будто расплавленный жидкий свинец разливается под ребрами.

— Надеюсь, что да. Порой только и остается, что уповать на удачу. Слушай, Ален, — прочищаю горло, — хотел отдать потом, но сегодня передумал. Покоя не даст точно.

Достаю из рюкзака красную бархатную коробочку, открываю и наблюдаю за реакцией своей девчонки, потому что выбирал подарок очень долго.

— Ром, — Лисица в недоумении открывает рот, смотрит на меня растерянно, — он безумно красивый, но я не могу его принять.

— Что еще за глупости, конечно можешь! Это в честь выпускного.

Пока она пытается возразить, жестом фокусника защелкиваю на тонком запястье маленький замочек. Главное, что размер подошел.

— Он же золотой и явно очень дорогой, Ром, зачем… — хмурит брови и качает головой, разглядывая браслет.

Иногда мне кажется, что внутри нее живет маленький, ворчливый бухгалтер.

— Я купил его на свои деньги, если тебя это беспокоит, — отчитываюсь, любуясь тем, как мило смотрится эта вещица на ее руке.

— Не для того ты выиграл международную олимпиаду по экономике, — продолжает противничать.

— Приз мой и на что потратить выигрыш — решать тоже мне. Не преувеличивай стоимость этой безделушки, — отмахиваюсь и касаюсь губами тыльной стороны ее ладони. — Не возьмешь — серьезно обижусь, Ален.

— Ты… — она тяжело вздыхает, — совсем меня избаловал. Цветы, кафе, подарки. То игрушка с меня ростом, теперь золото. Не надо так тратиться на меня, Ром, пожалуйста.

— Привыкай…

— Не могу, — признается, трепетно поглаживая пальцами браслет. — Знаешь, как мне грустно, когда я выкидываю твои букеты.

— Лиса, это всего лишь цветы, — смеюсь, притягивая девчонку к себе.

— Я каждый раз чуть ли не плачу, глядя на то, как они вянут.

— Ну этого еще не хватало, — обнимаю ее и вдыхаю запах волос, от которого мои легкие болезненно сворачиваются.

— Спасибо, — тихо шепчет она, улыбаясь. — Браслет — чудесный, но теперь я буду постоянно переживать о том, что случайно его потеряю.

Закатываю глаза.

— Глупенькая, это ведь всего лишь побрякушка. — пытаюсь объяснить ей. Но, зная Лисицыну, почти уверен в том, что она и впрямь будет трястись из-за такой мелочи.

Отодвигается и смотрит на свое запястье. Крутит лепестки, любуется. Похоже, украшение действительно ей нравится, чему я несказанно рад. В очередной раз благодарит и коротко целует меня в губы.

— А еще, — прошу я, оглаживая пальцами острый подбородок.

Она снова дарит мне поцелуй. Я отвечаю, и в итоге, спустя минуту мы ложимся на примятую одеялом траву. Наслаждаемся объятиями друг друга, целуемся. Медленно и неторопливо, но потом этого становится катастрофически мало. Робкие, несмелые прикосновения Алены распаляют не на шутку. Дразнят. Бьют по оголенным нервам, вынуждая думать о нас с ней в определенном ключе.

Ее запах, губы, веснушки, голос… С ума схожу от этой девчонки! Никогда и никого не хотел так сильно. Никогда и никого так не любил. Говоря по правде, мой мышечный орган конусообразной формы, расположенный в левой части грудной клетки, вообще не имел понятия о том, что это такое. До нее я не чувствовал ничего подобного.

Горячо и настойчиво целую розовые уста, сжимаю хрупкое, худенькое тело в своих руках. Пальцы пробираются под сарафан, скользят по бархатной коже бедра.

Никому не отдам ее. Вернусь из Германии и привяжу к себе навсегда. У меня уже и план есть, никуда не денется.

Переключаюсь на тонкую шею, покрываю ее жадными поцелуями. Не сдержав порыв, оставляю на коже маленький след, и едва не еду крышей окончательно, когда в этот самый момент с ее губ непроизвольно срывается нечто прекрасное.

— Детка…

Как же невероятно тяжело держать себя в руках, ведь прямо сейчас она подо мной: красивая, нежная, такая отзывчивая, желанная.

Смотрю на нее, словно зачарованный, и не могу оторвать взгляд от ее горящих глаз. Знала бы она, как я мечтаю о ней. Сутками напролет представляя, что она станет моей. Только моей и ничьей больше…

— Ром, — не разрывая нашего болезненного зрительного контакта, касается своими пальчиками моей скулы. — Жарко. В той реке можно купаться?

— Можно, — целую ее маленькую ладошку.

— Тогда я хочу.

Она отстраняется от меня и поднимается. Босиком направляется в сторону реки, в то время как я все еще сижу под деревом, как пришибленный. Мало того, что тягучий дурман не отпустил, так теперь еще и это…

Ошалело смотрю на то, как девчонка убирает волосы вперед и расстегивает молнию платья на спине. Не могу сглотнуть, во рту чертова пустыня Сахара.

Господь Всевышний, да она издевается…

Глава 99

АЛЕНА

Есть такое выражение: «чувствовать себя не в своей тарелке». Так вот, именно оно как нельзя лучше описывает те внутренние ощущения, которые я испытываю в доме Беркутовых.

Гости Марины Максимовны — сплошь успешные и обеспеченные люди, и сегодня, как никогда, я ощущаю ту самую глубокую пропасть, имеющуюся между моей семьей и семьей Романа. И дело тут не только в деньгах, социальном статусе и пафосе. Мы, в принципе, будто с разных планет. Я всегда это знала и даже с Ромой не раз обсуждала. Вот только он, как обычно, не воспринимает мои слова на эту тему всерьез и переводит все в шутку. Мол я сама себе что-то выдумываю, забивая голову ерундой.

Желая сбежать от неудобных разговоров и непонятных мне диалогов, в которых обсуждается то, о чем я не имею ни малейшего понятия, ухожу на второй этаж. Так и не нашла маму, а вот Ульянку, с восторгом разглядывающую маленького Мишу, обнаруживаю в детской.

Как же здесь красиво, сказочно! Комната, обставленная дизайнером, вызывает умиление и трогает до глубины души. Марина Максимовна качает малыша и напевает ему незатейливую песенку. Я разуваюсь, ступаю по мягкому ковру и подхожу ближе.

— Какой же он маленький! Совсем кроха, — шепчу, разглядывая щекастика. — Но как же быстро они растут! Кажется, что совсем недавно Ульянка была вот такой же…

— Да, время летит, — улыбается женщина.

Миша тянет ко мне свою миниатюрную ладошку и кряхтит.

— Хочешь подержать? — Марина Максимовна, не дожидаясь моего ответа, осторожно передает мне сына.

Я тут же начинаю нервничать, но инстинкты и жизненный опыт помогают мне справиться с волнением.

— Вылитая копия Сережи в детстве, — дотрагиваясь до носика, говорит мама Романа.

Миша и впрямь очень похож на Сергея Владимировича. Рома вообще как-то заявил, что у них по мужской линии гены-доминанты. Якобы дети всегда рождаются похожими на своих отцов. И никаких исключений.

— Часто капризничает? — любуясь до невозможного хорошеньким мальчиком, интересуюсь я.

— А то!

Марина Максимовна принимается разминать ладонями спину, а я в очередной раз стою и поражаюсь тому, как прекрасно она выглядит. Укладка, макияж, легкое, шифоновое платье. По фигуре и не скажешь, что она родила ребенка чуть больше трех месяцев назад.

— Иной раз такие истерики закатывает, Ален, весь дом на уши поднимает!