Не по сценарию - Ольга Журавлёва
Я сплю, и вы — оживший мой кошмар!
— Нет, belle, я здесь, ты можешь прикоснуться.
Но лишь твой поцелуй уймет мой жар.
Артур приблизился ко мне еще на шаг, и я вдруг с отчаяньем поняла, что он собирается действительно меня поцеловать! Я отпрянула назад, и слова Катерины вновь пришлись очень кстати.
— Не приближайся! Прочь! Тебя я ненавижу!
Но Артур тут же ответил:
— О, снова «ты»? Любовь тебя сильней.
И я на личике твоем сомненья вижу.
О да, ты помнишь, что такое быть моей.
Артур снова шагнул ко мне. Я поняла, что нужно продолжать играть, не останавливаться, чтобы не дать ему осуществить то, о чем красноречиво говорил его взгляд. Он собирался меня обнять, поцеловать, а может, и утащить со сцены. Но я не дамся просто так.
— Я не желаю чьей-то быть игрушкой,
Оставь уже меня и жизнь мою!
Ты, как болезнь, все сердце мне разрушил.
Я пала в этом адовом бою.
Теперь ты победитель, будь спокоен.
Я стала частью лжи, я лишь трофей.
Так хватит бить, оставь меня в покое,
Иди ищи других себе затей.
Господи, зачем я позволила втянуть себя в это? Бред, Данилевский же знает каждую мою реплику, и я знаю, что он ответит. Надо просто уйти, сбежать от него. Но я почему-то не могла. Все шло не по правилам, не так, как должно, я чувствовала себя Алисой, которая проваливается в кроличью нору.
— Я помню, ты любила наши игры.
Сама мне отдала любовь свою.
И в спальне наши жаркие порывы…
Я брежу ими, я без них не сплю.
И тут меня взяла злость. Пусть хоть так, словами своей героини, но я выскажу этому самовлюбленному идиоту свои эмоции. Да, у нас с Катериной немного разные ситуации, но чувства я испытывала примерно те же, что и она должна была: гнев, обиду, ужас, что он стоит сейчас передо мной, отчаяние, что не могу сбежать и противостоять ему.
— Так именно затем меня искал ты?
Любовницы наскучили, Андрей?
Но знай, тебе любая будет рада,
Жаль, это не относится ко мне.
— Ты злишься? Или все-таки скучала?
— Сказала: ненавижу! — Мне ее лги.
Ведь если ты письмо то прочитала,
Бежать могла лишь только для игры.
В поле моего зрения вдруг попал мой партнер, с которым мы так успешно почти отыграли спектакль. Он стоял на сцене, замерев с открытым ртом. Безусловно, он узнал Артура Данилевского, чью пьесу он сегодня пытался сыграть. Пытался, потому что спектакль в итоге будет провальным. Про студию Льва Махова напишут много нелицеприятных вещей. А все из-за выходки одного наглого, самоуверенного типа, который убежден, что весь мир крутится вокруг него. Впрочем, зал притих. Возможно, они решили, что это все — часть постановки? А может, кто-то тоже узнал Артура?
Но все эти мысли были лишь частью той карусели, которая вертелась в моей голове. Плевать на спектакль, на Махова, плевать на моего партнера. Сейчас решается моя судьба, решается, как спасти свою шкуру и выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Возможно, если я доиграю этот отрывок, он уйдет? А то и просто исчезнет, так же неожиданно, как появился.
— Письмо? Я ничего не получала.
Играть я не намерена с тобой.
Ты все сказал в ту ночь, я все узнала,
И разве не уехал ты домой?
— Уехал, но письмо тебе отправил.
Я лично не посмел к тебе прийти.
— Но Гришка… вот подлец! Он не доставил
Мое посланье, полное любви.
— Не верю! Лжец! Я лишь одна из прочих.
И мне все это гадко, так и знай.
— Так быть моей единственной ты хочешь?
Тогда ответ в глазах моих читай.
Артур уже стоял совсем близко, и по сценарию он должен был изобразить поцелуй. То есть развернуть меня боком к залу и склонить голову, загородив собой от зрителей. Но я-то знала, что изображать он ничего не будет. Он все сделает по-настоящему, а я этого не хотела. Но бежать было некуда и поздно. Еще один шаг, Артур обнял меня, прижал к себе и поцеловал. Жадно, до потери дыхания, не заботясь о том, что в зале наш горячий и почти неприличный поцелуй все видят.
Притихшие было зрители снова зашумели. Кто-то одобрительно, кто-то возмущенно, раздались даже редкие аплодисменты, но звуки доносились до меня как сквозь вату. Артура окружающая обстановка будто вовсе не смущала, он продолжал целовать меня, и делал это так, будто мы были в постели, а не на глазах у толпы людей. Что этот черт творит? Зачем он это делает со мной, с нами?
Я все-таки вырвалась и его рук, и это была огромная победа над собой. Оказавшись на свободе, я рванула за сцену, и мне не помешали даже пышные юбки моего костюма. Я прекрасно понимала, что спектакль останется несыгранным, а я нарушу условия контракта. Плевать. Инстинкт самосохранения вопил, что мне нужно бежать отсюда, как можно быстрее и дальше. Зачем я вообще поддалась на эту провокацию? Зачем вступила с ним в игру? Мне не победить его, никогда. А теперь и себя тоже.
За кулисами была небольшая деревянная лесенка, в пять ступеней, и я слетела с нее, как будто меня в спину кто-то толкал. Так оно и было, потому что всей кожей я чувствовала, что Данилевский идет за мной следом.
Прямо в полете меня поймали чьи-то руки. Я стала в панике биться, пытаясь вырваться, но меня держали крепко. Это был Лев, он тряс меня за плечи и что-то шипел в лицо, вытаращив глаза.
— На сцену! Немедленно возвращайся на сцену! — протолкались наконец его слова в мой мозг сквозь звон в ушах.
— Она сейчас выйдет. Элли ведь настоящая актриса, — услышала я за спиной самый ненавистный и такой любимый голос. Артур был совершенно спокоен, в отличие от меня. Я ненавидела его за это. Обернулась на мучителя, в глазах пелена. Я что, плачу?
— Господин Данилевский, вы что делаете? Зачем это все? — зашипел Лев и на Данилевского. В его голосе слышались злость и отчаяние. Но Артур не смотрел на владельца студии. Он повернул меня к себе и стал большими пальцами стирать слезы со щек. Впрочем, Махову он ответил.
— Не переживайте, ваш спектакль ждет настоящий фурор. Хотя бы потому, что я на нем сделал предложение своей девушке.
Махов замолчал, оторопев от такой новости, а я в очередной раз задохнулась от того, что услышала. Артур
