Испытание верностью - Арина Александер
Посмеиваясь, Лида набрала Егора. Три часа прошло, а он так и не позвонил. Переживала, зная, как быстро он ездит. Лишь бы не летел как угорелый. Сейчас начала жалеть о поспешном звонке. Подумаешь, проблема, схватки у неё начались. Сорвала человека с переговоров. Заставила мчаться по обледенелой дороге. Дура. Сама что ли родить не сможет.
Отбросила сотовый на кровать, боясь своим звонком отвлечь внимание от дороги. Сколько по новостям говорили об авариях, причиной которых стал разговор по телефону.
Заметалась по палате, если можно назвать скольжение вдоль стены «метанием». Боль была адская. Не находила себе места, не зная, в какой угол забиться, какую позу принять.
Очередная схватка едва не свалила с ног. Хотелось лезть на стены. Со стоном прикусила губу и в тот же миг почувствовала металлический привкус во рту. Облокотилась руками о стол и перевела дыхание. Так намного легче. Попыталась сосредоточиться на цветастых обоях, чтобы хоть как-то отвлечься – не помогло. Заправила и так идеально заправленную кровать. Выглянула в окно, в надежде увидеть чёрный БМВ и тяжело выдохнула.
На душе двоякие чувства. Ей и хотелось, чтобы Егор был рядом, и одновременно стеснялась этого. Как же она дурконула, позвонив. Воображение рисовало иную картину: вот Егор сидит на работе, ему звонят из роддома и сообщают радостную весть. Он на радостях покупает огромный букет роз и мчится к ней. Всё. Все счастливы, все довольны. Кто вообще придумал эти партнерские роды? И ведь с самого начала не хотела соглашаться, это Егор настоял. Мечтал присутствовать при рождении дочери.
Тревожные мысли не давали сосредоточиться на схватках. Чувство вины подтачивало изнутри, заставляя кусать и без того истерзанные губы.
Вышла в коридор и увидела скучающего Дударева.
— Тебе Егор звонил? — простонала, с надеждой ожидая положительного ответа. Боже, пускай скажет, что да.
Он замялся.
— Вал?!
— Лид, он не берет трубку. Но я уверен, — поспешил успокоить и так едва стоявшую на ногах девушку, — что он просто не слышит или нет возможности ответить… О! — обрадовался от входящего звонка и показал засветившийся на экране номер, — объявился. А ты переживала… Алло, Егор?.. Да… Я его знаю, а вы кто?..
Лида пошатнулась. Валентин резко вскочил с дивана, и не отрывая телефон от уха, и подхватил её, не давая упасть.
— Уважаемый, что же вы так сходу?!.. Лида, Лида… Эй, кто-нибудь?!! Лид, с Егором всё хорошо. Он телефон забыл на заправке. Да… передам, — рявкнул в трубку, продолжая поглаживать дрожащие хрупкие плечи. — Всё хорошо… успокойся... Вот так… вдох-выдох… вдох-выдох...
* * *
— Мужчина, вы куда прёте в верхней одежде?.. Ой, Егор Андреевич, извините, не признала.
Егор на ходу передал в руки засеменивший рядом Тимофеевне пальто.
— Как Лида?
Медсестра кивнула ему на предродовую палату.
— Пойдемте, переоденетесь. И руки вымойте. Сменная обувь есть?
Он так на неё посмотрел, что бедная старушка запнулась, а потом начала суетливо рассказывать о состоянии Матвеевой:
— Намучалась уже, бедняжка. Уже и схватки в минуту, а ни в какую. Сейчас под капельницей. Будем стимулировать.
Егор остолбенел.
— А без этого никак?
— Так пропали схватки. Оно, конечно, дело бывалое. Сколько на моем веку такого было… вот, полотенце, ага… и вот этот халатик.
— Этот? — вытер руки, потянул с вешалки белоснежную накрахмаленную ткань, а ноги просунул в чьи-то услужливо подсунутые сланцы. Наверное, Кузьменко. — И?..
— так деточка в проходе стала. Уже и головка показалась. Ох, мучается и она, и мать. Там и Анатольевич, и кардиолог… бьются, бьются, а толку никакого. Обвитие. А у Лиды сердце забарахлило, настолько ослабла.
У Егора все похолодело внутри. Как знал, что не стоило уезжать. Ещё и телефон потерял. Пока ехал, чего только не надумал и не испытал. Гнал, как очумелый, пару раз, на обгоне едва не врезавшись во встречку. Только чудом остался жив.
Подошел к пальто и достал из кармана красную бархатную коробочку. Пока шел в родзал, держался за неё, как за напоминание, что всё будет хорошо. Может, и не время, но чувствовал, что это жизненно необходимо.
Вал, завидев его, пошел на встречу, но, поймав полный тревоги взгляд, отступил в сторону, не решившись приставать с расспросами. Потом. Главное – жив-здоров.
Медсестра тихо открыла тяжелую дверь, пропуская его в просторное помещение. Сердце пропустило один удар, стоило увидеть Лиду. Она выглядела усталой, измученной. Виски и лоб покрыты капельками пота. Две капельницы протянули свои трубки к тонкой руке.
На его появление Лида повернула голову, и слабая улыбка коснулась припухших губ.
— Егор… — поднялась на руках, принимая более удобное положение.
— Девочка моя, что же ты так, м? Меня ждешь? — присел возле койки на корточки и взял протянутую руку в свои ладони. Поцеловал, заметив, как порозовело бледное лицо.
— Тебя.
— Это хорошо. А малявка как? Эй, вредина, — наклонился к животу и осторожно погладил, — не подводи меня так. Папа приехал, слышишь?
Лида тихо рассмеялась, с любовью коснувшись волос Егора.
— А где Кузьменко? Ты почему одна? — офигел, осмотревшись по сторонам.
— Он только что вышел. Сейчас придет. Ждем, пока препарат начнет действовать.
Как только Егор переступил порог, Лида воспряла духом. Пока он держит её за руку – ничего не страшно. Теперь она сможет пройти это испытание с удвоенной силой.
— Я так переживала, — пожаловалась, вспомнив, как едва не потеряла сознание. — Ты не брал трубку. Я уже не знала, что и думать. Корила себя, что позвонила.
Егор крепче сжал её руку.
— Дурочка, — поцеловал каждый пальчик, обхвативший его ладонь. — Правильно сделала, что позвонила. Я бы не простил, если бы ты родила без меня. Кстати, — оглянулся на дверь и полез в карман халата, — я жду обещанного ответа.
Лида не плакала, не жаловалась на боль, хотя он видел, как болезненный спазм пробегал по измученному лицу. Как оно искажалось от внутреннего дискомфорта. Но ни один мускул не дрогнул на его лице, не показал, как ему страшно. Черт, да он никогда так не боялся. И вот эту гиблую, разрушающую мозг мысль «а вдруг» гнал как можно дальше. Если она увидит его тревогу, то и сама начнет нервничать, а это чревато последствиями.
— Так я ещё не родила. Какая разница, есть у меня кольцо на пальце или нет. Ты – мой, а я – твоя.
— Нихрена. Разница большая. Давай, Матвеева, скажи
