Бог Гнева - Рина Кент
Джереми убил его. Никаких сомнений. Он перерезал ему горло, оставил его корчиться на полу, а потом отвез меня в больницу.
Илья или один из его охранников, вероятно, позаботился о трупе и уборке, потому что Анника сказала мне, что они ничего не нашли в приюте, а запись с камеры наблюдения была стерта.
Несмотря на то, что я знаю, что Джереми из тех, кто не в себе и отправляет людей в реанимацию и тюрьму, я думала, что буду чувствовать отвращение от того, что он кого-то убил.
Это не так.
Ни в малейшей степени.
Зейн был серийным насильником, даже хуже, чем Джон, и он причинил боль стольким другим девушкам, кроме меня — девушкам, которым, вероятно, тяжелее, чем мне, потому что они не помнят. Я не могу представить, через какую боль им пришлось пройти, если они проснулись и узнали, что их изнасиловали.
Такие люди, как он, не заслуживают ни прав человека, ни регулируемой системы правосудия. Они заслуживают жестокой казни, на которую способен только такой человек, как Джереми.
Я провела три дня в больнице. Они держат меня под наблюдением на случай сотрясения мозга, так как я ударилась головой об пол, и, вероятно, завтра меня выпишут.
За эти три дня Джереми ни разу не заходил ко мне в палату.
Илья заходил один раз. Я спросила его, откуда Джереми знал, что я была в приюте, и он прямо сказал, что у них есть маячок на моем телефоне, и это было последнее местоположение, которое он отправил им, прежде чем его отключили.
Я даже не удивилась. В прошлом часто бывали случаи, когда Джереми находил меня без необходимости звонить.
Когда я продолжаю смотреть на дверь, Анника говорит, что Джереми всегда снаружи. Ни разу он не заходил в мою комнату, и я сомневаюсь, что это связано с тем, что папа постоянно находится рядом со мной.
Временами я думаю, что это хорошо, что его здесь нет. По крайней мере, так я могу собраться с мыслями и пережить боль. В другое время я злюсь на него за то, что он не хочет меня видеть.
И с меня хватит этого дурацкого промежуточного периода.
Поэтому сегодня вечером, после того как Ава и мама уснут рядом со мной, я тайком выхожу из комнаты и тихо закрываю за собой дверь.
— Что ты здесь делаешь? Возвращайся в палату.
Мой позвоночник подергивается от очень знакомого грубого голоса, и я осторожно оборачиваюсь, чтобы быть раздавленной красивой внешностью Джереми.
Он одет в джинсы и черную футболку, обтягивающую его мускулистые бицепсы. Его волосы в беспорядке, а лицо выглядит усталым, но его серые глаза такие же темные и интенсивные, как всегда.
Он действительно стоит прямо у двери, где папа полностью видит его, когда он входит и выходит из моей комнаты.
И это бесит меня еще больше.
Я скрещиваю руки на груди.
— Если ты здесь, почему не навестил меня?
Он поджимает губы, сжимает челюсть, проводит пальцем по бедру.
— Я подумал, что тебе нужно немного времени.
— Время для чего? Ах да, ты ведь отпустил меня, не так ли? Ты сказал мне бежать и никогда не возвращаться. Прямо перед тем, как на меня напали.
Он делает шаг ко мне, и я чувствую, как мои внутренности рушатся и разбиваются о землю.
— Сесилия...
Я поднимаю руку. — Не подходи ближе.
Джереми остановился на месте, его рука сжалась в кулак, прежде чем он заставил ее разжаться. Несколько долгих секунд тишина в коридоре стоит между нами, как еще одно существо, и почти душит нас.
Я хочу упорядочить свои мысли, прежде чем произнести их, но все так сыро, что невозможно разобраться в этом хаосе. Поэтому я выпускаю все наружу. Эмоции, отчаяние и боль.
Все.
— Ты хоть представляешь, как сильно ты ранил меня той ночью? Как сильно ты растоптал мои чувства, как будто они ничего не значат?
— Я…
— Нет, не говори. Сейчас ты будешь слушать. Я говорила тебе снова и снова, что покончила со своей влюбленностью в Лэндона. На самом деле, я помню, как говорила, что поняла, что это была не влюбленность, и что он не имеет значения.
— Ты назвала его имя, — говорит он отрывистым тоном.
— Что?
— В ту первую ночь, когда я трахал тебя на палубе, ты назвала меня его именем.
— Нет, не называла.
— Я знаю, что слышал, Сесилия.
— И я знаю, о чем , блядь, думала! — я делаю несколько вдохов, затем говорю более спокойным тоном. — Я хотела сказать, что в тот момент он не имел значения. На самом деле, именно тогда я поняла, что моя влюбленность в него была поверхностной. Я никогда не выбирала его вместо тебя, Джереми. И за исключением той глупой ошибки на посвящении, я никогда не помогала ему. Можешь верить мне или нет, но с тех пор я каждый день жалею, что шпионила для него. Я думала, что мы находимся на том этапе наших отношений, когда у нас нет секретов друг от друга, поэтому и рассказала тебе о том инциденте, хотя могла бы и не рассказывать. Я хотела начать отношения с чистого листа, рассказать тебе все и сделать все, что потребуется, чтобы завоевать твое доверие. Я ошибалась. Я не ожидала, что ты сразу же простишь меня, но и не ожидала, что ты будешь относиться ко мне неуважительно и высмеивать мои чувства.
Он медленно закрывает глаза, и если бы я не знала лучше, то подумала бы, что ему больно. Но это всего лишь проекция моих чувств и принципов на бесчувственного человека.
Я снова плачу, слезы текут по моим щекам и затуманивают мое зрение, пока он не превращается в искаженные линии и тени.
Когда он снова открывает глаза, они становятся яснее и почти раскаиваются.
— Прости меня. Мне было больно думать, что ты никогда не выберешь меня, и я выместил это на тебе.
— Если бы ты хоть немного доверял мне, ты бы знал, что я никогда так с тобой не поступлю. Но ты решил растоптать мои чувства, признание, на которое у меня ушло столько мужества. Я сказала тебе, что люблю тебя, но ты предпочел мне свой гнев и проблемы с доверием.
— Блядь, lisichka. Прости меня. Позволь мне загладить свою вину перед тобой. — Он берет мою руку в
