Ребекка Донован - Любить – значит страдать

– Ты как, нормально? – спросил он.

– Да, – выдохнула я, обхватив его ногами.

Он двигался медленно и осторожно. Мне казалось, что я умираю. А когда он ускорил темп, я обеими руками вцепилась ему в спину. Хриплое дыхание вырывалось из его полуоткрытого рта.

Я потянулась к нему, и он раздвинул мои губы языком. Потом отстранился и со свистом выдохнул. Он смотрел на меня и, казалось, видел даже то, что невозможно было увидеть. Ранимость и беззащитность. Любовь и желание. А я задыхалась от бушующих внутри чувств, которые уже не вмещала моя измученная душа.

Эван взмок, его грудь была скользкой от пота. И я лизнула его соленую кожу, ощутив сладкую дрожь во всем теле. Эван закрыл глаза, резко напрягся и обмяк. Мы лежали молча, медленно приходя в себя и пытаясь отдышаться. Он положил мне голову на грудь, а я нежно обняла его.

– Скажи, я не делаю тебе больно? Я имею в виду сломанные ребра, – уточнил он. Но я только покачала головой, потому что напрочь забыла о своей травме. – Мне нравится слушать, как стучит твое сердце. Часто-часто, – сказал Эван. – Ты не замерзла? – (Я покачала головой.) – Говорить можешь?

Я снова покачала головой.

Он ухмыльнулся и потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Прохладный воздух слизывал пот с моего тела, отчего оно покрывалось мурашками. Тогда Эван поднял край одеяла и набросил на нас. Мы лежали на боку, лицом друг к другу.

– Ты точно в порядке? – озабоченно спросил он.

– Да, – радостно улыбнулась я и неожиданно рассмеялась.

– И что тебя так развеселило? – поинтересовался он.

– Люблю эффект неожиданности.

– А я люблю тебя, Эмма, – прошептал он.

Глава 44

И в заключение

Я проснулась с первыми лучами солнца. Пение птиц и рассеянный утренний свет были чудесными предвестниками нового дня.

Его теплое дыхание щекотало мою шею. Он спал, положив руку мне на живот. Я повернулась, спиной почувствовав крепкое мужское тело. Его рука моментально отяжелела. А меня накрыло жаркой волной, дыхание участилось, и я еще сильнее прижалась к нему. Он беспокойно заворочался и, полусонный, дотронулся до моего бедра. И хотя от легких прикосновений его пальцев сердце сразу забилось сильнее, я еще не оправилась от потрясений этой ночи и явно была не готова повторить это утром. Я осторожно потянулась к своему рюкзаку на полу палатки. Порылась в кармане и достала упаковку жевательной резинки.

– Жвачку хочешь? – положив пластинку в рот, предложила я.

– Да, спасибо, – рассмеялся Эван.

– Хорошо, вот теперь я могу тебя поцеловать, – сообщила я, прильнула к его губам, мгновенно ощутив во рту вкус корицы. – С днем рождения, – чувствуя легкое головокружение, произнесла я.

Взгляд его серо-голубых глаз был сияющим, задумчивым и невероятно пронзительным.

– Спасибо тебе, – сказал он и уже тише добавил: – За идеальный подарок. – Эван провел пальцем по моей раскрасневшейся щеке, убирая разметавшиеся волосы. – Ты очень красивая. – Он нежно коснулся рукой моих губ, а потом прильнул к ним, словно хотел перехватить мое дыхание.

– Я люблю тебя, – прошептала я, в очередной раз утонув в его глазах, которые смотрели так внимательно, словно прислушивались к моим мыслям. – Нам, наверное, уже пора?

– Ну что ж, это мы еще посмотрим, – ответил он. У меня заурчало в животе, и Эван ехидно ухмыльнулся: – Похоже, ты здорово проголодалась.

– Ладно, давай вставать, – неохотно отозвалась я и села, натянув до шеи спальный мешок. – Представляешь, я еще никогда в жизни не спала голой.

– И спорим, наверное, еще никогда не ела маршмэллоу в голом виде, – беззаботно рассмеялся Эван.

– Да уж, и это тоже впервые, – кивнула я. – Интересно, а ты имеешь хоть какое-нибудь представление, который час?

– Нет, но не сомневаюсь, что Джаред уже ищет меня.

– Верно, – ухмыльнулась я, стараясь не испортить сюрприз. – Вы ведь собираетесь пойти в поход. – И я начала шарить под спальным мешком. – А где наша одежда?

– Полагаю, осталась на улице, – заметил Эван.

– Ой! – Я широко открыла глаза, расстегнула вход в палатку, и в нее сразу ворвался порыв холодного ветра.

На траве еще лежала утренняя роса. Наша одежда была свалена в кучу на забытом одеяле. Но было даже страшно подумать о том, чтобы ступить босой ногой на холодную траву.

– Давай схожу за одеждой, – предложил Эван.

– Нет, – вздохнула я, закутываясь в спальный мешок. – Я сама схожу. – Вынырнула из палатки, на цыпочках пробралась по мокрой траве и, взяв в охапку вещи, бегом кинулась назад. – Ох, как там холодно! – поежилась я.

– Боюсь, что нам это не понравится. Все жутко сырое. – Он быстро натянул на себя джинсы.

– Здорово, – простонала я, надевая влажную футболку.

– Как ты себя чувствуешь? Нормально? – осторожно поинтересовался Эван, когда мы оделись.

– Чуть-чуть… по-другому, – ответила я, не зная, как объяснить легкий дискомфорт после потери девственности. Эван явно не понял, и я искренне добавила: – Но это что-то потрясающее.

– Тогда хорошо, – обрадовался Эван, торопливо чмокнув меня в щеку. – Все, поехали домой, я приготовлю завтрак и выясню, какие планы у Джареда. А еще дам тебе сухую футболку.

Когда мы вернулись, Джаред уже ждал Эвана на кухне. Он удивленно перевел взгляд с Эвана на меня и обратно. Можно представить себе, как мы выглядели! В сырой мятой одежде, на голове черт-те что. Джаред удивленно изогнул бровь и снова сосредоточился на миске с овсяными хлопьями.

– Выходим через двадцать минут, – отрывисто бросил он.

– Овсяные хлопья – это замечательно! – устроившись на табурете рядом с Джаредом, воскликнула я.

Похоже, Джаред не заметил, что сегодня я не такая, как всегда.

– Где ты шлялась?! – напустилась на меня Сара, когда я, оставив Эвана с Джаредом паковать вещи для похода, позвонила из машины. – Я уже целую вечность пытаюсь с тобой связаться.

– Я была с Эваном, – объяснила я, удивленная столь бурной реакцией.

– Я в курсе, но мне необходимо с тобой поговорить. Мама устраивает вечером дома прием.

– Что?! – воскликнула я, чувствуя, как сразу участился пульс. – Сара, что мы будем делать?!

– Вот это-то я как раз и собиралась с тобой обсудить, – ответила она. – Жду тебя дома, и мы что-нибудь придумаем.