Преследуя Аделайн - Х. Д. Карлтон
— С точки зрения логики, преследователь Джиджи все же более вероятен, но это не значит, что отец Марка — убийца, — продолжает она, рассеянно беря в руки одну из фотографий и рассматривая ее.
— Я вижу мотив в этой записке. Так что, даже если это небольшой шанс, я думаю, мы все равно должны его рассмотреть.
— Ты нашла еще какую-нибудь информацию о Роналдо?
Она вздохнула.
— Да. Он умер в 1947 году от кардиогенного шока. — Мои брови вскидываются.
— Сердечный приступ?
Она переключается.
— Разбитое сердце. Он умер от синдрома разбитого сердца. — У меня пересохло во рту. — Я нашла немного семейной истории о нем, но мало что еще. Его жизнь держалась в строгом секрете, и я предполагаю, что его босс имел к этому какое-то отношение.
— Значит, тупик, — заключаю я, кивая головой. Я прикусываю губу, перекатывая ее между зубами, пока обдумываю свой следующий шаг. — Думаю, мне нужно подняться на чердак, — говорю я с покорностью. Я могу любить призраков, но, черт возьми, это не значит, что у меня все еще есть желание быть одержимой демоном или тем, что там наверху.
Мудрые глаза Дайи переходят на мои. Я рассказала ей о последней записке, которую нашла, и о том, что, по моим ощущениям, там было что-то очень негативное.
— Ты мазохистка. Ты станешь одержимой, если полезешь туда.
Я фыркнула.
— Я думаю, оно бы уже это сделало, если бы действительно этого хотело. Там может быть что-то еще.
Дайя вздыхает.
— Я сегодня умру, — бормочет она.
— Ты не умрешь, просто, может быть, будешь немного владеть собой, — щебечу я, огибая остров и направляясь к лестнице.
— Да, и угадайте, кого я терроризирую первым?
Этот холодный, тяжелый груз мгновенно опускается на мои плечи, как только я вхожу на чердак. Как в мультиках, когда пианино падает с неба и приземляется на ничего не подозревающего человека.
— Ладно, поторопись, черт возьми, мне здесь не нравится, — говорит Дайя, ее голос напряжен от страха. Он ползет по моим костям, заставляя сердце бешено колотиться. И все же тепло пробирается по моим мышцам, оседая в глубине живота.
Я использую фонарик на своем телефоне, чтобы обыскать стены. Я начинаю с той, где нашла последнюю записку, но там остались только паутина и пауки.
Я пробираюсь вдоль каждой стены, надавливая на деревянные панели в надежде найти одного из них свободным. Только когда я подхожу к зеркалу, я нахожу его. Дерево дребезжит под моими ладонями, и с тяжелым чувством, окружающим нас, я не теряю времени, вырывая дерево из стены.
Я направляю луч света в разные стороны, не находя ничего, кроме новых жучков и паутины. Я почти сдаюсь, пока не вижу вспышку чего-то блестящего.
— Кажется, я что-то нашла, — взволнованно объявляю я.
— Спасибо, блядь, — бормочет Дайя у меня за спиной. Я едва слышу слова. Просунув руку в отверстие, прежде чем рассмотреть жуков, я хватаюсь за кусок, моя рука обхватывает что-то пластиковое. Я пытаюсь вытащить это, но моя рука нащупывает что-то похожее на бумагу, поэтому я хватаюсь и за это.
Я провожу рукой по руке, содрогаясь от ощущения прилипшей ко мне паутины. Я даже не смотрю на свою руку, я просто продолжаю оттирать ее, пока бегу к ступенькам.
— Пойдем, — вздыхаю я, как раз перед тем, как меня чуть не сшибает с ног Дайя, проталкивающаяся мимо меня и сбегающая по лестнице.
Что бы ни было в моей руке, это что-то большое. Я уверена в этом так же, как и в том, что глаза на моей спине следят за тем, как я ухожу.
Захлопнув за собой дверь на чердак, я прислоняюсь к ней и задыхаюсь, стряхивая с себя леденящий холод, который, кажется, прилип ко мне, как клей.
— Я больше никогда туда не поднимусь, — говорит Дайя, задыхаясь.
— Думаю, я тоже не хочу, — говорю я. Наконец, я опускаю взгляд на свою руку и вижу пакет Ziploc, в котором лежит золотой Rolex с бриллиантовой инкрустацией, а по пластику размазана кровь. И записка в моей руке — быстрые каракули, которые гласят: Спрячь это, никто не должен знать, что это сделал я. Запомни это.
— Ни хрена себе, — вздыхаю я.
— Дай мне посмотреть. Мы не можем прикасаться к нему, иначе на нем останутся отпечатки пальцев, но на них есть серийные номера. Возможно, я смогу отследить его владельца.
Мы спешим на кухню, забыв о демоне, живущем на моем чердаке. Я нахожу пару запасных резиновых перчаток, которые мы с Дайей использовали, когда убирались в доме. Она надевает перчатки и осторожно вытаскивает окровавленные часы.
— Я не хочу, чтобы кровь отслаивалась, но мне нужно снять браслет, чтобы увидеть серийный номер, — бормочет она, осторожно обращаясь с часами. — У вас есть прищепки?
Я разворачиваюсь и открываю ящик с хламом на кухне, уверенная, что он у меня где-то есть. Порывшись минуту, я издаю торжествующее «ах-ха» и протягиваю Дайе синюю прищепку.
У нее уходит минута, но в конце концов ей удается отстегнуть браслет между ушками часов.
— Ублюдок, — ругается она.
— Что?
— Кто-то нацарапал серийный номер. Он едва читается.
Дайя смотрит на меня, разочарование излучают ее зеленые глаза. Я сдуваюсь, хмурясь и поджав губы в знак поражения.
— Я не собираюсь сдаваться. Мы сделаем анализ крови, и я что-нибудь придумаю с этими часами. Позволь мне разобраться с этим?
Я киваю, доверяя Дайе разобраться во всем. Она невероятно умна, и ее ресурсы по поиску информации просто астрономические.
И тут у меня в голове загорается лампочка.
— На тех фотографиях с Джиджи Фрэнк носил эти часы.
Я перебираю все бумаги, разбросанные по острову, пока не нахожу небольшую стопку фотографий.
— Те же часы, — повторяю я, передавая фотографии. Дайя смотрит на фотографии, ухмылка растягивает ее губы.
— Теперь нам просто нужно это доказать.
Глава 37
Тень
Ты ничего не мог сделать.
Ты не можешь изменить то, что уже произошло, парень.
Ты не можешь спасти их всех.
Я благодарен за Джея. Правда. Я не доверяю многим мужчинам в этой сфере, особенно в той части работы, от которой мне очень трудно отказаться, но я не могу одновременно находиться на полу и уткнуться лицом в компьютер.
И Джей более чем эффективно помогает в этой части работы.
