Корина Боманн - Жасминовые сестры
— Где она сейчас?
— В реанимации.
Я не могла в это поверить. Я отшатнулась и уперлась спиной в стену.
— А вы… Я имею в виду, какое вы имеете к ней отношение?
Мне на глаза навернулись слезы.
— Она моя сестра.
Врач вопросительно посмотрел на меня, а затем кивнул:
— Хорошо, идемте со мной.
Он провел меня по коридорам, стены которых были усеяны трещинами, оставшимися от боев, а полы были грязными, с отпечатками обуви. Но все это я замечала лишь мимоходом. Я думала только о Тхань. Не может быть, чтобы она выжила на войне и спаслась от торговцев людьми, а теперь ее жизнь вдруг оборвалась! Я ведь только что ее нашла. Неужели боги бывают такими жестокими?
Реанимация — еще одно место для горя и нужды. Здесь было всего несколько аппаратов для контроля за состоянием больных. Переутомленные медсестры смотрели на аппараты, проверяли функции организма и делали уколы.
Доктор Суан провел меня к занавеске, отделявшей одну часть отделения от другой. Мне стало понятно, что тут безнадежно больные ждали своего конца. Перед одной из кроватей мы остановились.
Тхань едва можно было различить под повязками. В ее руке торчала игла капельницы. Монитор, у которого был очень потрепанный вид, контролировал ее жизненные функции.
— Она меня слышит? — спросила я врача, потому что глаза Тхань были закрыты.
Доктор Суан кивнул:
— Мы дали ей болеутоляющее средство, но она находится в сознании. У нее множественные разрывы…
Суан запнулся. Я могла себе представить, что он хотел сказать. Было чудом, что она вообще жива.
— Скажете медсестре, если вам что-нибудь понадобится. Извините, но мне нужно идти.
— Большое спасибо, доктор, — сказала я и опустилась на маленькую табуретку, стоявшую рядом с кроватью.
— Не за что, bà.
С этими словами он повернулся и ушел.
— Тхань, — позвала я, стараясь сдержать слезы.
Если уж ей придется умереть, то последним, что она услышит, не должен стать мой плач.
— Хоа Нхай, — слабым голосом прошептала она и открыла глаза. На ее губах появилось нечто похожее на улыбку. — Корабль уже причалил?
Какой корабль? Я поняла, что морфий вызвал у нее бред.
— Корабль давно уплыл. Мы в Сайгоне, Тхань. Мы дома.
— Но ты ведь не хотела выходить за этого парня…
Я отвернулась, потому что слезы все же покатились у меня из глаз. Приближавшаяся смерть перенесла Тхань в то время, когда она была молодой. Она действительно верила, что сегодня день нашего побега.
— Нет, и я не выйду за него замуж. Но самое главное, мы опять дома.
Губы Тхань зашевелились, но она не издала ни звука. Она посмотрела на меня остекленевшим взглядом, а затем ее глаза, казалось, потухли.
— Тхань? — позвала я.
Из монитора раздался сигнал тревоги. От жизнерадостно бившегося сердца осталась лишь прямая линия на мониторе. Лицо Тхань расплылось от слез, застилавших мои глаза.
Не помню, сколько времени прошло, прежде чем я, разбитая и заплаканная, вышла из больницы. Сначала я вообще не знала, куда идти. Моя дочь наверняка уже начала беспокоиться, но возвращаться в пансионат мне не хотелось. Вместо этого я направилась в старую кузницу. У меня появилась идея. Круг замкнулся.
Собственно говоря, я хотела взять с собой жасмин, но сейчас сорвала пару цветков с ветки и сунула их в конверт, который нашла у себя в кармане. Старые цветы я положила в коробку и снова спрятала в тайник. Вместе с фотографией, на которой были запечатлены я и Тхань, и с изображениями моих предков, которые я нашла на старом алтаре, я принесла их в пансионат. Мария тут же засыпала меня вопросами, но я объяснила ей лишь то, что моя старая подруга, с которой мы хотели встретиться, умерла.
В день похорон Тхань у ее могилы собралось огромное количество людей из Сайгона. Я увидела, что многие здесь любили Тхань, и это наполнило мое сердце гордостью.
Итак, я думала о ней и пожелала, чтобы там, где она находится сейчас, она была настолько счастлива, насколько это возможно. Когда-нибудь, я в этом уверена, мы с Тхань снова встретимся.
28
Слезы бежали по щекам Ханны и становились реками на карте ее жизни.
— Я снова ее нашла. Пусть поздно, но все же я это сделала. Страхи, неуверенность, безнадежность… А потом ее разорвала мина!
Руки Ханны впились в дырявый, запятнанный кровью аозай.
Она некоторое время смотрела на ткань, затем всхлипнула и зарыдала. Мелани еще не видела, чтобы кто-то так плакал.
Больше всего ей хотелось обнять эту хрупкую женщину, погладить ее по спине и успокоить, но девушка чувствовала, что Ханне нужно пережить эту боль. Мелани чувствовала себя так, когда получила известие о том, что Роберт попал в аварию. Иногда человеку помогают только слезы. Поэтому Мелани не стала мешать прабабушке плакать, лишь молча сидела рядом и смотрела на нее.
И когда Ханна наконец подняла лицо, мокрое от слез, а ее глаза начали искать, на чем бы остановиться, правнучка была рядом с ней. Мелани нежно обняла ее, почувствовав, что Ханна всхлипывает и печаль терзает ее хрупкое тело. Но прабабушка также испытывала и гнев, и ярость, и желание жить.
И Мелани была очень этому рада.
Снова успокоившись, Ханна погладила порванный аозай.
— Они не хотели мне его отдавать, но я на этом настояла. Это единственное, что осталось у меня от моей сестры.
Мелани кивнула, а затем спросила:
— Ты поэтому осталась в Сайгоне?
— Не только, — ответила Ханна, снова укладывая одежду в коробку. — Я хотела помогать. Я хотела, чтобы девочки из Сайгона не предлагали свои тела солдатам в Телоне. Мне было понятно, что всем я помочь не смогу, но я могла помочь хотя бы некоторым из них. Им тоже должно улыбнуться счастье, как это когда-то случилось со мной.
Мелани очень хорошо помнила открытки и фотографии, которые посылала им Ханна. Здание фабрики имело довольно непритязательный вид, но там было достаточно места, чтобы разместить столы со швейными машинками. Молодые женщины, которые там сидели, выглядели довольными. Некоторые из них сфотографировались вместе со своими бабушками.
— А моя бабушка узнала, кто такая Тхань?
Ханна покачала головой.
— Нет, я подумала, что так будет лучше. Но об этом знаешь ты, и я этому рада.
Она встала и подошла к окну.
— Ты, конечно, захочешь теперь уехать, не так ли?
— Да, завтра Роберта должны перевести в общее отделение, и теперь я хочу быть рядом с ним. Я все еще не могу поверить, что он вернулся к нам.
— Тебе придется это сделать. Это огромное счастье, и я надеюсь, что оно останется с тобой надолго.
