Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви
Но Ханна не шутила.
– Да, я его видела. Хотя не была с ним знакома. В тот единственный раз, когда я могла на него посмотреть, он был… уже мертв.
– Мертв, – прошептала Димити.
На ее лице вновь отразилось отчаяние, а тело обмякло, словно лишившись костей. Зак уставился на нее, потом на Ханну, а затем на маленькую узкую кровать с грязными простынями и отпечатком головы на подушке.
– Думаю… мне необходимо, чтобы кто-то объяснил мне все медленно и доходчиво, – проговорил он, тряхнув головой.
Димити пела «Бобби Шафто» снова и снова. С моря он назад придет, в жены он меня возьмет, милый Бобби Шафто.Эта песенка превратилась для нее в заклинание, в монотонную, без конца повторяющуюся мантру с ударениями, вторящими ее шагам, когда она ходила, высматривала его и ждала. Валентина ее слышала и пыталась выбить из головы дочери эту дурь: «Он смылся, неужто не понятно? И больше не вернется». Но Димити стояла на своем. Чарльз не оставит ее в Блэкноуле. Она не забыта и не отвергнута. Постепенно слова песни проникали все глубже и глубже в ее сознание, пока не стали непреложной истиной. С моря он назад придет, в жены он меня возьмет…Это стало истиной, тем, что ее ожидает, ибо иначе жизнь казалась невыносимой. В противном случае ее ждала давящая пустота одиночества, в которую она заглянула в тот самый раз, когда стояла на вершине утеса рядом с Селестой. Димити знала, что не перенесет этой пустоты, а потому продолжала петь и верить.
Но первым, кто к ней пришел, когда настали морозы и последние яблоки были убраны в бочки, оказался вовсе не Чарльз Обри. На пороге стояла высокая элегантная женщина с каштановыми волосами, уложенными на затылке в пучок. На ней было зеленое саржевое пальто и белые лайковые перчатки, а губы блестели от алой помады. Позади нее был припаркован таксомотор, двигатель которого работал на холостых оборотах, и выражение ее лица казалось угрюмым и несчастным. Когда Димити открыла дверь, гостья окинула ее с головы до ног быстрым оценивающим взглядом:
– Ты Мици Хэтчер?
– Да. А вы кто? – Она в свою очередь изучающе посмотрела на странную женщину, пытаясь угадать, в чем дело. Ей, наверное, лет сорок. Не слишком красивая, но представительная. Лицо гладкое, как у статуи, словно высеченное из мрамора.
– Селия Лукас. В деревне мне посоветовали обратиться к тебе… Делфина Обри снова убежала из школы. Ее не могут найти уже неделю, и все очень волнуются. Мне сказали, что если кто и мог ее видеть, так это ты. То есть если она подалась в эти края… – Женщина оглянулась по сторонам, на скалы, деревья и сам коттедж, словно удивляясь, что здесь вообще может кто-то жить. Ее произношение было безукоризненно правильным.
– Я ее не видела, – ответила Димити. Девушка попыталась вдохнуть поглубже, но легкие словно съежились. Она попробовала еще раз, и голова закружилась. – Где Чарльз? Почему он сам не приехал искать свою дочь?
Взгляд Селии стал колючим, и какое-то время она внимательно смотрела в глаза Димити.
– Неужели ты одна из его пташек? – спросила женщина, поджав губы. Димити вызывающе кивнула. – Ну что ж. Как я погляжу, его цыпочки становятся раз от разу моложе. – Она сказала это небрежным тоном, но Димити увидела, как ее руки вцепились одна в другую, да так сильно, что задрожали. – А что касается твоего вопроса, то Чарльз не приехал ее искать, потому что этот чертов дурак вступил в армию и подался во Францию на войну. Как тебе это понравится?
Она приподняла брови, но можно было заметить, что за ее хладнокровием скрывается паника загнанного в ловушку зверька. Димити догадалась об этом, потому что сама почувствовала то же самое.
– Подался на войну? – эхом отозвалась она.
– Вот именно такой оказалась и моя реакция на эту весть. Всю жизнь исповедовал пацифизм и разглагольствовал об ужасах войны, а оказавшись в неприятной ситуации, тут же сдался и трусцой побежал на фронт.
– На войну? – переспросила Димити.
Селия, нахмурившись, посмотрела на нее. Казалось, гостья раздумывала, стоит ли продолжать разговор.
– Да, милочка, на войну. А потому, какие бы планы он ни вынашивал на твой счет, боюсь, на данный момент ты предоставлена самой себе, – сказала она любезно. – А я, видите ли, вынуждена рыскать по всей стране в поисках одной из его внебрачных дочек. Бедный ребенок, конечно, однако если даже мать не хочет за ней присмотреть, я нахожу, что несправедливо возлагать этот груз на мои плечи.
Она потуже запахнула полы своего пальто. Пар от ее дыхания таял в морозном воздухе.
– Вы… учительница Делфины? – спросила Димити после паузы.
Она с трудом понимала, в чем дело, но изо всех сил пыталась разобраться в том, что ей сейчас было сказано. На раздраженном лице женщины появилось нетерпеливое выражение.
– Нет, деточка. Я женаЧарльза. Так что помоги мне. – Она, прищурившись, посмотрела на море, на горизонт. – Хотя кто знает, как долго мне суждено ею оставаться?
Димити уставилась на гостью. Ее слова казались совершенной ахинеей. Димити вдруг почувствовала глубокое спокойствие, которое ничто не способно было нарушить. Граненые гласные гостьи отскакивали от нее, точно градины.
– Послушай, если ты и впрямь встретишь Делфину, дай мне знать. Позвони. Хорошо? Вот моя карточка. Я… напишу на обороте название полка и номер роты Чарльза, чтобы ты могла… получать о нем сведения. Или написать ему, если захочешь. Странно, что он ничего тебе не сообщил. Но Чарльз вообще вел себя в последнее время очень необычно. Когда я в последний раз его видела, он с трудом мог связать пару слов. – Женщина вынула ручку и написала что-то на обороте визитки, прежде чем вложить ее в безвольную руку Димити. – Удачи тебе. И постарайся о нем забыть. Трудно, я знаю, но так будет лучше. – Она повернулась и пошла обратно к ожидающему ее такси.
Позже песенка, которую Димити знала с детства, ворвалась в ее голову и принялась кружиться в ней, как посаженная в клетку птица. Этот напев отзывался эхом в пустых уголках сознания. Я слышал, как дева прекрасная плачет – о том, что Джимми убьют на войне… что Джимми убьют на войне.Эта строчка набегала опять и опять, словно маленькие волны на берег. Чарльз ушел на войну. Теперь он герой, храбрый воин, а бедная жена осталась дома, чтобы о нем беспокоиться. Легко и ловко Димити вписала себя в эту историю. Она почувствовала себя такой уставшей, что легла в постель в четыре часа дня и не могла ни заснуть, ни встать с кровати. Димити лежала и тихонько напевали слова старой песенки. Когда Валентина пришла узнать, почему не готов ужин, она обнаружила на тумбочке возле кровати шикарную визитную карточку с тиснеными буквами и прочла: «Селия Лукас Обри».
