Алекс Д. - Целого Мира Мало

— Она имеет права знать, Влад. — с укоризной произнесла Тихомирова. — Дина — не какое-то обездушенное домашнее животное.

Но Динара похоже больше не слушала ее. Она смотрела на мня огромными, полными затаенной боли и горечи глазами.

— Ты сказал, что должен подумать. — прошелестели ее пересохшие губы. — Боже мой, ты собирался подумать.

— Конечно, собирался. — вмешалась неугомонная Валерия. — И даже аванс взял. Натурой, так сказать.

Дина вздрогнула, как от удара, и отшатнулась назад. Теперь в распахнутых глазах светилось только отвращение и ярость.

— Я вижу, что мы поняли друг друга. — оценив состояние Динары, удовлетворенно заметила Лера. Она перевела на меня взгляд, холодный и стеклянный, как у форфоровой куклы. — Я остановилась «Ринг Премьер Отеле». Позвонишь, когда будешь готов ехать. Чао, милый. — послав мне воздушный поцелуй, Валерия триумфально удалилась. А я смотрел ей вслед и думал, что еще ни одна женщина не ненавидела меня больше, чем эта. Даже заклятый враг не смог бы ударить больнее. Она забрала у меня все, что я любил. А думала, что дарит целый мир. На блюдечке с золотой каемочкой….

— Дина… — я обернулся и позвал ту, что была единственным лучом света в моей погрязшей в интригах, пропитой, прокуренной и растраченной на сомнительные удовольствия жизни. Единственной надеждой сохранить остатки души.

— Тебе нужно собрать вещи. Я помогу. — сказала она.

И я не посмел сказать что-то еще. Никакие оправдания не смогут изменить принятого Динарой решения. Я слишком хорошо успел изучить ее. Она тоже не смогла измениться, никогда бы не смогла. Твердые несгибаемые принципы. На этот раз она меня не простит. Никогда не простит. Все кончено. Я потерял свой билет в рай. Я возвращаюсь туда, где никому не нужна душа.

Иногда первое впечатление оказывается обманчивым.

Мы учимся смотреть иначе, с другой стороны и приспосабливаемся в изменениям и недостаткам. Или отвергаем и идем дальше. Никто не знает, где прячется тонкая грань дозволенного, что мы способны принять, как долго готовы прощать, и какой частью души и сердца должны пожертвовать, чтобы уберечь то, что нам кажется ценным и незаменимым. И только разочарование способно разрушить плен искусственных чар. Неподкупный свет истин срывает покрывало заблуждений, чтобы показать настоящее лицо, ради которого мы так много теряли, получая в ответ лишь иллюзорную мечту и боль.

Иногда первое впечатление оказывается обманчивым.

Иногда сильные мужчины оказываются слабыми. Иногда их, вообще, сложно присвоить громкое звание «сильный пол». Но, чтобы придти к этому, предстоит сложный путь. И, наверно, именно он и называется «жизнь».

— Не дай вам Бог, девочки, встретить на пути такого человека, как Влад Орлов. — сказала бы Динара Измайлова, мудро улыбаясь. Но попробуйте спросить ее, готова ли она вернутся в тот день, когда все началось, и никогда не познакомиться с Владом Орловым. Динара не будет долго думать. Ее ответ будет простым и быстрым.

— Нет. Ведь у меня теперь есть Кирилл. А больше ничего не надо.

Эпилог.

«Затем Время остановилось. Да, это слепое медлительное существо перестало и ползти. И как только замерло Время, страшные мысли стремительно побежали вперед, вытащили жуткое будущее из его могилы и показали Дориану. А он смотрел, смотрел во все глаза, окаменев от ужаса.»

Я не помню, как сел в самолет. Наверно, Лера попросила кого-то помочь провести меня по трапу и усадить в кресло. Понятия не имею, как прошел регистрацию.

Я уже полгода пьян. Беспробудно и безнадежно пьян. И как сказал мой добрый доктор: Еще год такой жизни, и я труп. Тоже мне испугал! Что значит физическая смерть, если морально и духовно я давно умер?

— Ты, как, не тошнит? — заботливо спрашивает Лера, ощупывая мой лоб. — Какой холодный. Ты принимал что-то?

— Совсем чуть-чуть. — едва ворочая языком говорю я. И вдруг осознаю, что страдаю склонностью к суициду. Да-да, именно так. Как иначе объяснить мои поступки? Я делал все, чтобы разрушить самого себя, не оставив ни кирпичика в жалкой стене, которой многие считали крепостью.

— Влад, ты меня с ума сведешь. — выговаривает Лера. Но ей все равно. Я давно потерял для нее ценность. Получив желаемое, человек прекращает желать. Не знаю, как мне удается работать в таком состоянии. Наверно, сказываются годы тренировок.

Я по инерции живу. По инерции хожу на работу, по инерции льщу женщинам и строю коллег, по инерции хожу на обед, по инерции пью виски по вечерам в местном клубе, по инерции веду в свою квартиру первую встречную симпатичную бабу. Когда-то давно я написал свою единственную книгу, которая впоследствии пользовалась успехом у читателей. Я был юн и горд, я был почти счастлив, но это состояние быстро улетучилось, как и азарт и желание творить. С тех пор я не написал ни строчки. Не могу себя заставить. Да и о чем я могу поведать миру? О пустоте? Равнодушии? Апатии? Бессмысленности бытия?

Я проваливаюсь в сон или забытье, а когда открываю глаза, вижу в иллюминаторе черную беспроглядную тьму. Лера сопит в кресле напротив, а я смотрю в глаза бесконечной мгле, сквозь которую летит белоснежный самолет. Я растворяюсь в темноте, погружаюсь в нее с головой, становлюсь ее частью. Боль в груди, тяжесть тела, опьяненное помутнение сознания уходят. И мне становится так легко, как никогда в жизни. Я лечу, широко распахнув руки, пытаясь объять мрак молчаливой ночи, обнимающей меня, словно родного. А парю, радуясь, как дитя, выше звезд, легче воздуха, больше неба. Я огромен, вся вселенная умещается во мне, и не оставляет тяжести. Я — Бог. Я — вечность. Я — свобода и тьма. Но я не помню своего имени. Я — ничто. Крошечный атом бесконечного космоса. Я — пыль.

Я кричу, чувствуя, как что-то холодное и злое тянет меня обратно. Голоса нет, пустота, и ярость. Я не хочу.

Я снова в самолете. Расслабленное тело мужчины в кресле. Голова отброшена назад, руки сжимают подлокотники. Он молод и красив, хорошо одет, пахнет дорогим порфюмом, но его открытые глаза пусты и неподвижны. Его спутница напротив спит, она еще не знает, что ее друг только что умер. Легкое неуловимое чувство сожаления и скорби. Я — доброта. Я растекаюсь в воздухе, растворяюсь в нем, а потом вибрирую, ощущая надвигающуюся угрозу.

Он идет за мной. Я не вижу, не слышу, и не осязаю. Но я знаю его.

Я мечусь пытаясь вырваться. Обратно на свободу. Летать со звездами, парить во вселенной… Я бьюсь о стены невидимой клетки и снова кричу беззвучным воплем. Тень его величия, его власти накрывает меня, прячет во мраке черных одежд. Я знаю его. Я служу ему целую вечность времен. Он не отпустит меня…. Я — страх.