Грейс Металиус - Пейтон-Плейс
— Ты боишься, что я плохо подумаю о тебе из-за того, что ты мне позволяешь взять тебя. Это нормальный женский страх, и если ты найдешь убедительную причину, этот страх покинет тебя. Странно, но женщинам всегда нужны оправдания. С мужчинами все гораздо проще.
— Как? — улыбаясь, спросила Эллисон.
— Мужчина говорит: «Вот прекрасное создание, с которым я хотел бы провести ночь». И идет к своей цели. Если он достигает ее, он прыгает в кровать, пока женщина не передумала и не стала требовать от него, чтобы он представил ей причины, по которым она это делает.
Селена заложила руки за голову:
— Значит, ты считаешь, что неженатые люди могут заниматься сексом?
— Я никогда не думал об этом, как о том, что нуждается в оправданиях. Это так, и людям нет нужды суетиться вокруг с извинениями или оправданиями. Ты поняла хоть слово из того, что я сказал?
— Да, думаю, да.
— Ну, тогда могу я на тебя посмотреть?
Она сжала кулаки, но не закрыла глаза и не отвернулась от него.
— Да, — сказала Эллисон.
— Ты действительно прекрасна, — сказал Бред, — у тебя длинные аристократические ноги и груди, как у статуи.
Она облегченно выдохнула, и сердце ее бешено заколотилось. Он поцеловал ее туда, где было видно, как пульсирует сердце, и мягко надавил на живот. Он целовал и ласкал ее, пока все ее тело не задрожало в его руках. Он целовал ее внутри бедер, и Эллисон начала стонать, но даже тогда Бред продолжал ласкать ее, пока она не начала волнообразно двигать бедрами. Она лежала, закинув руки за голову, и он прижимал ее к кровати, держал обеими руками за запястья.
— Не надо, — скомандовал он, когда она попыталась, почувствовав первую вспышку боли, отпрянуть от него. — Не отодвигайся от меня.
— Я не могу, — кричала она. — Я не могу.
— Нет, ты можешь, упрись ногами в матрас и приподними бедра. Помоги мне. Быстро!
Она до крови прикусила губу и вскрикнула от смешанного ощущения боли и удовольствия.
Потом они курили и разговаривали, он снова повернулся к ней.
— В первый раз для женщины никогда не получается так хорошо, как должно быть, — сказал Бред. — За тебя.
Он снова возбуждал ее словами, поцелуями, прикосновениями, и в этот раз она почувствовала радость удовлетворения без боли.
— Я думала, я умру, — сказала она ему после этого. — Это самое прекрасное чувство на свете.
В воскресенье утром она могла ходить обнаженной перед Бредом, она чувствовала, как он на нее смотрит, и не стыдилась. Она изгибалась, поднимала волосы над шеей, прижималась грудью к его лицу и радовалась его быстрой реакции на нее.
Так вот, как это бывает, думала она, — заниматься любовью с мужчиной.
Очень скоро, в воскресенье вечером, они возвращались в Нью-Йорк. Бред держал ее руку в своей, и Эллисон смеялась.
— Это будет ужасно, если я забеременею, — сказала она, а сама думала, что это будет совсем не ужасно, — потому что тогда мы должны будем пожениться и у меня совсем не будет времени на работу. Мы будем все время проводить в постели.
Бред отпустил ее руку.
— Мое дорогое дитя, — сказал он. — Я был чрезвычайно осторожен и предпринял все меры безопасности, чтобы не допустить этого. Я уже женат. Я думал, ты знаешь.
Эллисон ничего не почувствовала, она вся оцепенела, будто ее погрузили в лед.
— Нет, — сказала она обычным тоном. — Я не знала. У вас есть дети?
— Двое, — сказал Бред.
Она должна была почувствовать хоть что-то, но пустота внутри все вытесняла.
— Понимаю, — сказала Эллисон.
— Я удивлен, что ты не знаешь. Все знают. Дэвид Нойс знает об этом. Однажды он встретил в офисе мою жену.
— Он никогда мне об этом не говорил, — ровно сказала Эллисон.
— Ну, — сказал Бред с легким смешком, — Бернис не из тех, кто производит впечатление при первой встрече, — он остановил машину точно перед ее дверью. — Завтра я прочитаю роман. Будем надеяться, он так же хорош, как ты говоришь.
— Да, — сказала она, выходя из машины. — Нет, не выходи, Бред. Я найду дорогу. Спокойной ночи. Спокойной ночи, — повторила она, — и спасибо за чудесный уикенд.
Стив развлекалась со своим приятелем, когда в квартиру вошла Эллисон.
— Проваливай, — сказала ему Стив и, как только дверь за ним закрылась, спросила: — Что? Что случилось?
Эллисон поставила чемодан на пол.
— Бред женат, — сказала она таким же тоном, каким сообщила бы незнакомому человеку, что Бред брюнет.
Стив подошла к кофейному столику, взяла две сигареты, прикурила и одну протянула Эллисон.
— Ну, это ведь не трагедия, да? Я хочу сказать, ты ведь не влюблена в него и все прочее, Эллисон?
— Да?
— Я сказала, что ты ведь не влюблена в него или что-нибудь еще? Да?
— Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил о его жене, — удивленно сказала Эллисон. — Разве не странно? Я даже не знала, что Бред женат, пока он не сказал мне об этом на обратном пути.
— Эллисон! Ответить мне! Я сказала, что ты ведь не влюблена в него или что-нибудь еще. Да?
— Я провела весь уикенд с ним в постели. Я не думаю, что женщина может знать Бреда и не влюбиться в него, или спать с ним и не знать, что любит его.
— О, Господи! — сказала Стив, села на край стула и расплакалась. — О, Эллисон, — всхлипывала она. — Что ты будешь делать?
— Делать? Я пойду спать.
Когда Стив на следующее утро заглянула в спальню подруги, она увидела, что Эллисон лежит на спине и смотрит в потолок.
— С тобой все в порядке? — взволнованно спросила Стив. — У меня встреча в девять, но я могу ее отменить, если я тебе нужна.
— Со мной все замечательно, — сказала Эллисон. Ей казалось, что ее всю обложили льдом.
— О, Эллисон. Что ты будешь теперь делать?
— Делать? — переспросила Эллисон тем же тоном, что и прошлым вечером. — Ну, я думаю, пойду прогуляюсь. Кажется, сегодня чудесный теплый день.
Она встала с кровати.
— Тебе лучше бежать, если встреча на девять.
— О, — сказала Стив. — Я забыла сказать тебе. В субботу звонила твоя мама. Я сказала, что ты уехала на уикенд в Бруклин, с подругой. Она сказала, что ничего серьезного, просто хотела сообщить тебе местные новости, которые, она думает, тебя заинтересуют. Я сказала, что передам тебе, чтобы ты позвонила, когда вернешься.
— Я перезвоню. Спасибо.
Она выпила три чашки кофе и выкурила четыре сигареты, но не поела и не перезвонила Констанс. Эллисон вышла из квартиры и ходила по городу все утро. К полудню она оказалась на Бродвее. Она была почти в пятидесяти футах от киоска, когда ее усталый мозг отреагировал на то, что она увидела. Она видела свернутую газету и написанный большими буквами заголовок, который что-то в ней пробудил. Там было написано Пейтон Плейс. Она прорвалась через толпу обратно к киоску.
