Бог Войны - Рина Кент
Железный Человек: С Днем Рождения.
Мое сердце падает, когда я читаю и перечитываю его сообщение. Я набираю «И это все?» и удаляю. «А я-то думала, что ты забыл о моем существовании», — и удаляю. «Почему ты все еще способен разбить мне сердце, чертов придурок?».
Удалить.
Он знает, что у меня День Рождения, и вместо подарка, как все здравомыслящие люди, решил отправить мне сухое сообщение.
Ава: Я приеду забрать остальные свои вещи.
Железный Человек: Сэм уже собрала все твои вещи и отправила твоим родителям.
Ава: Не все. Я кое-что забыла.
Железный Человек: Принято.
Принято? Принято?
Что, черт возьми, не так с этим чертовым Железным Человеком? От осознания того, что он, возможно, перестал бороться за меня, к горлу подкатывает тошнота.
И все же, когда все уходят, я прошу папиного водителя высадить меня у того места, которое раньше называла своим домом.
Когда машина останавливается на подъездной дорожке, мои легкие наполняются меланхолией, и я с трудом пытаюсь дышать. Воспоминания, которые я пережила в каждом уголке этого дома, охватывают меня, и почему-то все они счастливые.
Все они связаны с драгоценным чувством безопасности и защиты. Ценности и обожания.
Как бы ни были наполнены паранойей первые пару лет брака, период после того, как я очнулась с амнезией, был самым счастливым временем в моей жизни. Именно поэтому мысль о том, что я могу его потерять, заставляет меня дрожать от страха.
Мой вдох становится глубоким и резким, когда я обнаруживаю, что Сэм и Лео ждут меня у входа. Они оба улыбаются, когда я выхожу из машины.
Я обнимаю их обоих.
— Ребята! Я так по вам скучала.
— Мы виделись с вами неделю назад, — говорит Сэм со своим обычным снобизмом, но при этом нежно похлопывает меня по руке.
— Это была слишком долгая неделя, — я ухмыляюсь и отстраняюсь.
Они оба регулярно навещали меня, но часто на мой вопрос «Как дела дома?» давали расплывчатые ответы, в которых никогда не упоминался их драгоценный босс.
— С Днем Рождения, — Сэм указывает ей за спину. — Я связала вам крючком очень розовое одеяло, чтобы вам было комфортно смотреть ваши фильмы.
— Я спас ваши «уродливые растения», как называет их садовник, от вырубки топором, — говорит Лео.
— О, ребята, вы такие милые!
— Вы упомянули, что хотели забрать какие-то вещи, — с легким любопытством спрашивает Сэм. — Не помню, чтобы что-то забыла.
— Ну-у, все-таки забыла, — говорю я рассеянно, заглядывая им за спины, как будто могу мельком увидеть их босса.
— Что? — спрашивает Лео.
— Эм… ну, знаешь, те растения в горшках. Я хочу их забрать.
— Понятно, — говорит Сэм, приподнимая бровь. — Мы можем отправить их вам с водителем.
— Звучит неплохо.
— Может быть, вы хотите сначала взглянуть на них? — спрашивает Лео.
— Отличная идея!
Сэм остается, потому что ей нужно сделать кое-какие дела по дому, а Лео сопровождает меня. Я физически удерживаю себя от того, чтобы не спросить, дома ли Илай.
Только не говорите мне, что он ушел, как только узнал, что я приеду?
Когда мы оказываемся в оранжерее, мои губы раскрываются. Скрещенные растения, которые, как я думала, уже давно погибли, выросли в изысканные клумбы. Мало того, они размножились и занимают всю оранжерею.
Их длинные листья и разноцветные розы делают пространство похожим на маленький рай.
— Боже мой, Лео! Это ты сделал?
— Нет, — он почесал затылок. — Мне пришлось только один раз остановить садовника, чтобы он не срубил их топором. По правде говоря, босс спас их и сделал так, чтобы они дальше росли. Когда садовник не согласился, он уволил его и нанял другого, который вырастил их такими, какие они есть сейчас.
Мой подбородок дрожит. Почему он продолжает это делать, если отказывается меня видеть?
— Он здесь? — спрашиваю я шепотом.
— В своем кабинете, — Лео делает паузу, затем колеблется. — Вы хотите его увидеть?
— Нет. Он даже не спустился поприветствовать меня, зная, что я здесь.
Он испускает тяжелый вздох.
— Что? — спрашиваю я, играя с лепестком.
— Сейчас это уже просто смешно.
— Что смешно?
— Вы проделали весь этот путь ради мифических забытых вещей, но отказываетесь идти к нему, а он заставляет мужчин исчезать из вашего окружения с самого университета вместо того, чтобы признать, что у него есть к вам чувства.
— У Илая были чувства ко мне со времен университета? Ты серьезно?
— Как сердечный приступ. Он запутался в этих чувствах, поэтому решил устранить конкурентов.
— Он просто был мелочным.
— А вы не были мелочной, когда саботировали все его возможные отношения?
— Нет, — признаю я вслух. Мне действительно не нравилось видеть его с кем-то еще. Кроме того, он поощрял мое поведение, делая то же самое, так что вскоре мы попали в этот замкнутый токсичный круг.
— Вот почему он позволил это, даже прекрасно зная, что за всеми этими ненормальными действиями стоите вы.
— О-он знал? Как?
— Лэндон.
— Этот проклятый предатель!
— Он сказал, что просто выполнял роль купидона.
— Ужасного купидона.
— Как скажете, — Лео качает головой. — Я буду снаружи, если вам что-нибудь понадобится.
После того, как за ним закрывается дверь, я стою там, кажется, целую вечность, глядя на дом сквозь стекло.
По какой-то причине я чувствую, как невидимая нить тянет меня с неослабевающей яростью.
Возможно, мне следует увидеть Илая в последний раз, просто чтобы проклясть его и снять этот груз с моих плеч.
Знаете что?
Я бросаюсь к двери.
Как он посмел испортить мой День Рождения и мое новое начало?
Как он посмел быть таким внимательным, если собирается причинить мне боль…
Под моей кожей проносится разряд электричества, а сердце бьется так громко, что я удивляюсь, как оно не падает к моим ногам.
Илай стоит передо мной во всем своем высоком, устрашающем великолепии.
На нем черные брюки и белая футболка, которая уже не так обтягивает плечи, как раньше. Он похудел, но его лицо почему-то стало еще красивее.
А может, это просто потому, что я по нему скучала.
Я хочу поцеловать его.
Снова утонуть в глубине его серых глаз. Начать все заново.
Несмотря ни на что.
Но я заставляю себя не двигаться, потому что не настолько отчаянна.
Хотя нет, я в отчаянии. Даже от касания, от прикосновения его пальцев.
Я хочу его всем своим существом. Я люблю его своим неполным рассудком и сердцем, которое он когда-то разбил и которое излечилось только благодаря его безусловной заботе и защите. Последние пять месяцев были жестоким адом, потому что я не могла к
