Ирина Надеждина - Полюбить таким...
– Куда это ты, красота моя, Александра, собралась? – услышала Саша знакомый мужской голос.
Она повернулась и немного растерялась. В палату вошел дядя Валеры Ламинского – Игорь Александрович. Саша привыкла его видеть в «штатском» и поэтому в светло-голубом медицинском костюме с бейджиком на левом кармане и низко надвинутом на лоб колпаке, он показался ей очень строгим. Только теперь она вспомнила, что Ламинский-старший – врач. Саша сидела и растерянно смотрела на него.
– Так куда ты собралась? – повторил он вопрос. – Что, кто-то разрешил вставать?
– А что, нельзя? – пролепетала Саша.
– Ну, сегодня, пожалуй, ещё нельзя. Ложись-ка, я тебя посмотрю. Как общее состояние?
– Не знаю. Голова тяжелая и очень пить хочется.
– Сейчас скажу, чтобы тебе попить принесли только немного. Животик подставляй… – он очень осторожно начал ощупывать живот Саши. – Есть хочешь?
– Кажется, нет.
– А пора бы и захотеть. Так, ну здесь всё в порядке… рубашонку подними, – он посмотрел грудь Саши и нахмурился. – Сейчас придет акушерка и хорошо тебя перевяжет. Несколько дней, а то и пару недель, грудь будет болеть и нужно будет перевязываться, если не хочешь нажить мастит. Пить не особенно много, молока избегать, сыр и орехи пока не есть. Завтра я посмотрю и, возможно, чтобы всё это побыстрее у тебя прошло, назначу что-нибудь. Так, ручки покажи. Болят?
– Нет, я их вообще почти не чувствую. А зачем меня перевязывать? – Саша удивленно посмотрела на него. В душу закрались скверные предчувствия.
– Сашенька, чтобы молока у тебя не было, – снисходительно пояснил Ламинский.
– Как «чтобы молока не было»? Почему? Как же я кормить буду?!
– Кормить ты не будешь, – он снова нахмурился.
– Что-то не то? – забеспокоилась Саша. – Кто у меня родился? Где мой ребенок?
– Ты что, ничего не помнишь?
– Ничего. Так… отрывки какие-то неясные…
– Родился мальчик, – теперь Ламинский смотрел куда-то в сторону, мимо Саши. – Вес – один пятьсот, рост сорок пять сантиметров… Только вот умер твой мальчик через час после рождения. Ты ещё в себя тогда не пришла. Прими мои соболезнования.
– Как… умер? – у Саши перехватило дыхание. – Почему?… Не может быть…
– К сожалению. После того, как ты упала с лестницы… Конечно, это всё ужасно, но с такими повреждениями он не мог выжить. Слава Богу, что ты сама жива осталась.
Саша лежала и смотрела в белый-белый потолок. Пустота, которая была внутри, поглотила её полностью. Не было даже слез, чтобы заплакать. Она осталась совершенно одна. Ламинский посидел рядом с ней несколько минут молча, а потом позвал:
– Саша, ты меня слышишь?
– Да… – она медленно села и посмотрела на Ламинского. – О какой лестнице вы говорите?
– Как «о какой»? – он почти удивился. – С которой ты упала. Сегодня утром, ещё часов в десять, приезжали твои родители, муж, его родители, в общем, целая делегация родни, и все бурно сокрушались о том, что ты вчера вечером упала с лестницы. Вышла встречать мужа, у тебя закружилась голова, и ты покатилась с лестницы. Очень все переживали о том, что хоронить ребенка без тебя придется.
– Почему без меня?
– Тебе нужно будет полежать здесь ещё, как минимум, дней десять. У тебя ведь тоже дела очень серьезные. Сашенька, ты меня, извини, но ты хорошо понимаешь, о чем я говорю? – он очень внимательно посмотрела на Сашу.
– Конечно. Только это не мой муж.
– А кто?
– Никто. Мы не женаты. Это родители хотят, чтобы мы поженились.
– Так, ладно… не муж… На юридическом языке то, что у вас было, называется гражданским браком.
– И я не падала с лестницы.
– Тогда что произошло?
– Это он побил меня… ногами… – Саша говорила медленно, взгляд её был отсутствующим. – Это был не его ребенок…
– А чей?
– Какая разница? Он умер… его звали Олег…
– Так, Сашенька, давай ты сейчас ляжешь и полежишь спокойненько. Тебе нужно отдохнуть, – Ламинский решительно поднялся со своего места. – Сейчас придет медсестричка, укольчик тебе сделает, покормит тебя и спи. Завтра поговорим.
– Вы мне не верите? – с тоской спросила Саша.
– Почему же? Верю. Просто сейчас тебе нужно поспать, а я немного занят. Завтра поговорим, – и он ушел.
Есть Саша отказалась. Она выпила только немного сока. Медсестра сделала ей укол, вскоре после которого она уснула тяжелым сном без сновидений…
Оксана заглянула в кроватку. Малыш во сне забавно причмокивал губками. Оксана улыбнулась. В это время в палату зашел Игорь Ламинский. Лицо у него было усталое и озабоченное. Он тоже заглянул в кроватку и улыбнулся.
– Как парень, спать даёт? – поинтересовался он. – А то может, сказать, чтобы забрали на время?
– Даёт. Игоречек, какая же ты всё-таки зануда и формалист! Ну что тебе меня на сутки раньше домой не отправить? – Оксана смешно наморщила нос. – Надоело нам у тебя здесь.
– Парню ещё не надоело, – спокойно парировал Ламинский. – А благоверный твой и Сонечка ещё денек поскучают. Завтра радоваться все больше будете. Ты скажи спасибо, что я тебе свидания устраиваю. У меня в течение последнего месяца, а то, пожалуй, и двух, никто такой привилегии не удостаивался.
– Вот я и говорю, что ты зануда.
– Оксана Леонидовна, вы настроены подоставать меня? – поинтересовался Ламинский и сел напротив неё.
– Конечно.
– Ну, тогда, позвольте вам напомнить, какие порядки у вас в отделении.
– А я уже три месяца там не появлялась. Разве что так, на пять минут. Все вопросы к Коротевичу.
– Так он же твой верный ученик! – Игорь рассмеялся.
– Стараюсь. Вот, если бы ты в декрет уходил, то, и ты бы себе смену готовил. Тем более, Максим и Олежка давят, чтобы я бросила работу. Может быть, теперь и брошу. Посмотрю. Кстати, а что ты такой замученный сегодня? С Дашей что-то случилось?
– Слава Богу, с Дашей всё в порядке. Пора переходить только на преподавательскую работу. Хватит уже практики. Если я и дальше буду продолжать так срываться из дому по ночам, то у неё припадки ревности начнутся. Вчера в одиннадцать меня вытащила смена дежурная, а сегодня я по графику в сутках. Меняться уже поздно. И вообще, лучше мне сегодня остаться. Что-то предчувствия дурные.
– А что стряслось?
– Рискует одна крошка попасть отсюда в психиатрию. Странное что-то с ней твориться, ерунду какую-то говорить девчонка начала.
– После чего?
– Вчера вечером упала с лестницы и считала ступеньки от второго до первого этажей. Сама понимаешь, что в сроке семи месяцев, плюс-минус неделя, это не рекомендуется делать. Удивительно, что она череп себе не раскроила. Руки черно-синего цвета стали. Роды жутко тяжелыми были. Ребенок родился живой и умер почти сразу. Утром здесь куча родни толпилась – муж, родители и её, и его. Все расстроенные. Я ей это сказал час назад, когда она проснулась. Вот тут-то девочка чепуху и понесла: мол, с лестницы не падала, муж ногами побил. И муж – не муж, а непонятно кто. Ребенок совсем от другого, но тот умер. Короче, полный бред. Прибавь ко всему этому отсутствующий взгляд, речь замедленную. Ну, дал я вказивку её транквилизаторами загрузить. Может быть, шок пройдет и всё обойдется. Самое неприятное во всей этой истории, что я эту девочку знаю. Это из Валеркиной компании барышня. Кстати, возможно, и ты что-то о ней знаешь. Извини за то, что натолкну на плохие воспоминания, это та самая девочка, из-за которой Олег в лесу застрял. После того, что произошло, вся компания с ней отношения прекратила. У них свои взгляды на жизнь – они её объявили предательницей за то, что она даже к телефону не хотела подходить, а потом и вовсе с мамашей уехала куда-то почти на два месяца. Вернулась – вышла замуж и перевелась на заочное отделение. Потом муж куда-то уехал, а она начала вспоминать старых друзей. У них гордость через край и полезла.
