Невидимые знаки - Пэппер Винтерс
Эстель боролась.
Ей больше не подходили шорты, а живот растягивал почти все, что она носила. Однако она нашла в сумке Амелии несколько муслиновых платков и как-то завязала их узлами, превратив в сари. Она выглядела так, словно сошла с греческой картины, ее волосы были свернуты и украшены цветами гибискуса.
Нет, она похожа на цыганку, странницу.
Трудно уловимая мечта.
Она намазала губы алоэ (из небольшого урожая, который мы нашли), и блеск приглашения на фоне темно-медовой кожи заставил ее глаза взорваться коричневым и бесценной зеленью.
Никогда еще я так не жаждал своих очков. Я бы все отдал, чтобы увидеть ее в прозрачном свете.
Коннор коснулся моей руки, вырывая меня из наваждения.
— Чувак, я не могу вспомнить свои реплики.
Мое сердце заколотилось, когда Эстель захихикала. С тех пор как она появилась на берегу в сумерках, я был очарован.
Мы все согласились, что нет причин ждать.
Мы хотели пожениться.
Сегодня было самое подходящее время.
Остаток дня прошел в приготовлениях, а после мы устроили поход в кладовую и сделали изысканный ужин из копченого кальмара с моллюсками в кокосовом молоке.
Это не была яркая свадьба. Это не был шикарный пир.
Но это было на нашем частном пляже с людьми, которых мы любили больше всего.
Идеально.
— Просто говори все, что хочешь, Коннор. Но в конце обязательно задай вопрос, о котором я тебе говорил.
— О, черт. Это та часть, которую я не могу вспомнить.
Я фыркнул.
— Возможно, Пиппа сможет помочь.
Пиппа толкнула локтем своего брата.
— Да, Ко. Я сделаю это. У меня все равно лучше получится.
Коннор высунул язык.
— Откуда ты знаешь, умняха?
— Потому что я научилась читать раньше тебя и я умнее. Вот так.
— Неправда.
— Нет, правда.
— Привет. — Я поднял свободную руку (ту, которая не была приклеена к моей невесте). — Свадьба вон там... мы можем сосредоточиться?
Эстель сжала мои пальцы.
— Спасибо, Гэл. Я чувствую, что мы не все решили сегодня днем, но мне очень жаль, что я так с тобой обошлась, что не понимала, как мое спокойствие могло заставить тебя волноваться. Мне просто нужно было попросить прощения и напомнить тебе, как сильно я тебя люблю и как мне повезло, что ты у меня есть.
У меня больше не было сердца; оно превратилось в воздушный шар в форме купидона и улетело на луну.
— Больше никаких недоразумений, хорошо?
— Договорились.
Мы одновременно наклонились вперед, встретившись для кратчайшего поцелуя.
— Эй, никаких поцелуев с невестой, пока я не скажу. — Коннор скрестил руки. — Итак, у тебя есть кольца?
Рука Пиппы поднялась вверх, держа узловатые лозы, которые я сделал в качестве временной меры. Если мы каким-то чудом выберемся с этого острова, я куплю Эстель лучшее кольцо, какое только смогу себе позволить (хотя, признаться, денег было не так много после того, как я провел большую часть жизни в тюрьме), а если нас не спасут, то я вырежу для нее лучшее украшение, какое только смогу, из скорлупы кокосового ореха.
Пиппа (благослови ее сердце) пыталась отдать мне кольцо своей матери. В перерывах между слезами она говорила, что ее мать хотела бы, чтобы я его надел.
Мои глаза грозили стать такими же, как у нее, но я обхватил бриллиант пальцами и поцеловал ее в лоб. Я сказал ей, что кольцо принадлежит ей. Однажды оно станет реликвией для ее дочери, и его нужно беречь.
— Хорошо, у нас есть кольца. — Коннор потер лицо. — Я полагаю, что... эм, властью, данной мне... нашим островом и черепахами, я объявляю тебя мужчиной и...
— Подождите! — Пиппа подпрыгнула на месте. — Ты не спросил, возражает ли кто-нибудь.
Эстель разразилась смехом.
Я с трудом сдерживал смех.
— Серьезно, малыш, ты разрушаешь мое самолюбие. — Я положил руку на ее маленькие плечи. — Ты возражаешь против того, чтобы я женился на этой женщине, завел от нее ребенка и подарил тебе сестренку или братика для игр?
В ее взгляде появился расчетливый блеск.
— Я не воображаю, если это будет сестра. Если это брат, то я против.
Эстель рассмеялась сильнее.
— Жаль разочаровывать, Пиппи, но я не могу этого гарантировать, и у нас нет возможности узнать.
Она надулась.
— О. Ну, в таком случае. Нет, я не воображаю.
— Возражения? — Я прижал ее ближе.
— Возражений. Нет, у меня их тоже нет.
Коннор ухмыльнулся.
— Вот честно, а ты называешь себя умнее меня. — Он увернулся, когда Пиппа ударила его Пуффином.
Мы не могли пожениться без чучела кота в качестве официального свидетеля.
Он пригнулся.
— Осторожно!
— Может, вернемся к свадьбе? — Я изогнул бровь, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
— Отлично. — Коннор усмехнулся. — Для протокола, у меня нет возражений. Однако, поскольку я влюбился в Эстель с тех пор, как мы разбились, я не позволю тебе сделать ни шагу в сторону, иначе я украду ее.
Моя улыбка упала.
Что?
Эстель нервно хихикнула.
— Очень мило с твоей стороны защищать мою честь, Коннор, но я уверена, что Гэллоуэй не испортит ничего.
Мы с Коннором не переставали переглядываться.
Я не ожидал, что это случится, но соревнование, которого я боялся, граничило с реальностью.
Коннор имел в виду то, что говорил.
Насколько глубоки его чувства к Эстель? И почему я не обращал на это внимания?
Опустив взгляд, Коннор спросил:
— Ты берешь Эстель в жены?
Это была не совсем та фраза, которую я научил его говорить, но сойдет.
Чем скорее она станет моей женой, тем скорее Коннор сможет забыть о своей маленькой влюбленности и понять, что Эстель — моя навсегда. Я сочувствовал ему, что он один, когда, без сомнения, его либидо было на пределе, но я также не хотел с ним ссориться.
И я бы сделал это, если бы дело дошло до такого.
Что-то в жизни на острове заставляло животные наклонности подниматься на поверхность.
— Беру.
Взглянув на Эстель, лицо Коннора смягчилось.
— И ты берешь Гэллоуэя в мужья?
Эстель смотрела только на меня.
Одним взглядом она вызвала у меня сердечный приступ и реанимировала меня.
— Беру.
Потирая нос, Коннор объявил:
— В таком случае, я объявляю вас супругами. Вы можете целоваться
