Француаза Бурден - Хрустальное счастье
Одинаково рассерженные Винсен и Мари продолжали качать головами. Чувствуя себя не в своей тарелке, нотариус достал какие-то бумаги из папки, все время задаваясь вопросом, что он здесь делает. По телефону Клара сказала ему, что нашла двух свидетелей для подписи документов. И действительно, Хелен и садовник стояли в углу будуара, немного смущенные. Но она не уточнила, что акт будет составляться в присутствии судьи и адвоката, которые при всем при этом еще будут ее внуками. Морван-Мейер было известное среди юристов имя, карьера Шарля осталась в памяти, а контора, которую он основал при жизни, была одной из самых сильных и известных в Париже. Что касается Винсена, он уже показал себя, будучи самым молодым судьей во Дворце правосудия.
Удобно усевшись в кресле, с большой подушкой за спиной, Клара двигала шариковой ручкой, торопясь поскорее покончить с этим.
– Так вот, мои дорогие, вы знаете основное, – сказала она улыбаясь. – Состояние Морванов изрядно растаяло со всеми этими историями с налогами и социальными нуждами… И потом, я забросила свой портфель акций, биржа больше меня не интересует после смерти Шарля… Но, тем не менее, вам будет что делить. Прежде всего, есть этот корабль…
Описав рукой в воздухе круг, она дала понять, что имела в виду этот особняк на авеню Малахов.
– Честно признаться, мне бы хотелось, чтобы вы смогли сохранить его после моей смерти, но это на самом деле очень тяжело. Вы лучше остальных это знаете, вы двое, потому что уже делите со мной его содержание. Однако я думаю, что Даниэль и Готье, не говоря уже об Алене, не почувствуют, что это касается и их тоже.
Она прервалась на некоторое время и, в конце концов, пожала плечами.
– Я провела здесь много хороших моментов… И практически все вы выросли здесь… Наконец, вы сделаете все, что сможете!
С удивительной для своего возраста легкостью она встала с кресла и подошла к окну. Оттуда она могла видеть газон и клумбы с цветами. Верный Эмиль хорошо делал свою работу, даже если речь шла о маленьком парижском садике, и в этом году было несколько рождественских роз.
– Что за спектакль она разыгрывает? – прошептала Мари на ухо Винсену.
Вместо ответа он закатил глаза, прежде чем убрать руки в карманы брюк.
– Винсен! – заметила Клара, оборачиваясь. Улыбаясь, она вернулась на место и снова села.
– Короче, я вам ничего не навязываю, разберетесь сами. Напротив, есть место, которое дорого моему сердцу до такой степени, что, даже будучи мертвой, я не допущу, чтобы оно переходило в руки непонятно кого. Валлонг имеет огромную сентиментальную ценность для меня. Я думаю, и для вас он значит не меньше… Для вас всех…
Она больше не улыбалась, и ее взгляд остановился на Винсене.
– Я знаю ваши ссоры, вашу злобу… Как минимум, часть… И я отлично знаю, что в Валлонге было не только счастье… Но вы не отдадите эту собственность первому встречному, я сделаю все, чтобы вам в этом помешать. Единственная сложность, это работа Алена. Мы были порой склонны пренебрегать им…
Нотариус молчал безропотно, но с любопытством наблюдая за реакцией Винсена и Мари.
Последняя внезапно заговорила:
– Не ты, в любом случае! Ты ему всегда помогала, он тебе очень благодарен.
– Да, после меня я хочу, чтобы вы дали ему спокойно выращивать оливки. Это не только его хлеб, это также вопрос чести Валлонга сегодня. Масло «Морван», это мне всегда нравилось, даже если это и раздражало Шарля…
Она уже два раза об этом напомнила, она не переставала об этом думать и до сих пор не отошла от его смерти.
– Я вам завещаю, таким образом, Валлонг в неделимое управление без права продажи. У вас у всех пятерых будут там равные права. Но прежде я выделю небольшой участок земли, где-то три тысячи квадратных метров, на которых находится овчарня, и незамедлительно передам его в дар Алену.
– Неделимое управление? – повторила Мари недоверчиво.
– Ну да! Вам надо будет найти общий язык. Это мой способ вас примирить вопреки вашему желанию. И это будет идеальное место для вас, чтобы чувствовать себя в семье… Со всеми вашими детьми и теми, кто еще появится… Но вы рассудительные юристы, вы мне скажете, что «никого нельзя принудить участвовать в неделимом управлении», это правильная формула, нет? Тогда, если вы не хотите, если вы не в состоянии его сохранить, вы оставляете его любому благотворительному обществу по вашему выбору. Либо так, либо никак, вы не будете извлекать из этого прибыль, это будет… аморально.
Очень довольная своей тирадой, она вызывающе посмотрела на них. Убедившись, что с их стороны не будет никаких возражений, она опустила глаза на бумаги, которые все это время держала в руках.
– Остальное мало интересно, посмотрим… Мои драгоценности тебе, Мари, потому что ты моя единственная внучка… ну и два-три неважных пункта. Тогда, если все в порядке, я подписываю.
Она оперлась на круглый столик, чтобы подписать бумаги, потом протянула ручку Хелен.
– Ваша очередь, милая, потом будет мой славный Эмиль…
Садовник приблизился, немного ошеломленный, и сделал то, о чем его просили. Клара отдала оба экземпляра завещания нотариусу, который воспользовался этим, чтобы откланяться, и обратилась к своему внуку:
– Винсен, мне хотелось бы поговорить с тобой минутку!
Мари пропустила остальных вперед, чтобы воспользоваться моментом и хлопнуть дверью при выходе.
– Ну вот, – вздохнула Клара, – она в ярости…
– Бабушка! Но ты представляешь? Ты нас вызываешь, ты нас ставишь перед свершившимся фактом, ты них кем ничего не обсуждала…
– А должна была? Речь идет о моем имуществе!
– Я не то хотел сказать.
– Я уже очень старая женщина, мой мальчик, у меня есть право на капризы.
Взрыв смеха Винсена ее успокоил: он совсем не думал о ее здоровье.
– Ты думаешь, что я нерушима, так? – тихо сказала она. – Так вот, отнюдь…
Гибель Филиппа на нее во многом повлияла, уверенность, что с кончиной Шарля плохой рок покинул семью, пошатнулась. Конечно, она по-прежнему заботилась о своей внешности, слегка подкрашивалась, ходила каждую неделю в парикмахерскую, тем не менее, возраст постепенно давал о себе знать. Хуже того, некое утомление сопровождало отныне ее жесты и улыбку.
– Ты знаешь, Винсен, семья это самое важное. Ты поймешь постепенно, ничто не может сравниться с кровными связями. Нам повезло, нас много, мы скопили состояние, но у каждой медали есть обратная сторона. Вы блестящи, как одни, так и другие, но, тем не менее, вы не способны быть счастливыми! Я знаю, кстати, что не должна жаловаться, потому, что ваши несчастья, я ими в какой-то степени… воспользовалась.
Сосредоточившись, он подошел к ней, сел на толстый пуф, покрытый сине-серым шелком.
