Михаил Берсенев - Полюбить раздолбая
— Ну да, в общем — то. Хорошо еще, что политику не приплел! — хмыкнул дежурный.
— Спасибо, что ограничились штрафом!
— Он сказал, что вас хорошо знает, и что является сотрудником вашей программы. Да так уверенно! Телефон ваш назвал, мы решили вам позвонить, так как программу вашу ценим и смотрим.
— Сотрудником? — переспросила Анжела.
— Вне штата вроде бы. А что, соврал? — нахмурился полицейский.
— Да нет, — после короткой паузы прохрипела Токарева. — В некотором роде, он действительно работает со мной.
— Что ж! Забирайте его! Только проведите с ним профилактическую беседу.
— Обязательно! — кивнула женщина. — Молодой он еще, детство все еще играет в одном месте.
— Оно и видно! — согласился дежурный. — Хотя уже в армии отслужил, так он нам сказал.
— Да, отслужил, — подтвердила Анжела. — Да только пока мужчиной ответственным за свои поступки не стал, к сожалению.
Через пару минут Тимур услышал приятную фразу «-На выход» и снова стал свободным.
Анжела и Тимур сидели в небольшом кафе. Парень с удовольствием лопал массивный бифштекс с картофелем «фри», запивал все это дело лошадиными дозами сока и при этом с довольным лицом громко причмокивал.
— Так зачем ты туда пошел?! — спокойно спросила Токарева.
— Денег хотел «срубить» немного. Не могу же я у тебя или родителей их брать! У них тоже зарплату сильно урезали! Кризис этот гребаный! А стипендия у нас, сама знаешь: только хватит до кладбища доехать, там и помереть! Да и творчество свое народу хотел показать!
— Творчество! — передразнила женщина. — Шел бы на передачу «-Ты — смешной!» Зачем закон нарушать?
— «Ты — смешной» — далеко! А Манежная площадь — рукой подать! Да и денежек мне зрители все же накидали!
— А что за репертуар! «Вставай, проклятьем заклейменный» и прочие пикантные остроты!
— Так нравиться людям! Я старался чего — нибудь приличное исполнить. Да нет спроса.
— Нда-с! — мотнула головой ведущая телевидения. — Когда же ты повзрослеешь — то! Что за раздолбайство! А?
Тимур дожевал порцию. Перед ним стояла пустая тарелка. Парень поглядел на Токареву голодными глазами, несмотря на съеденную пищу.
— Лапочка! Как было бы хорошо покушать!
— Не называй меня лапочка! Просила же! — поморщилась Анжела. — Что, кушать опять хочется?
— Угу! — промычал юноша. — Не наелся. Ты мой апельсинчик!
— Официант! — выкрикнула Токарева.
От барной стойки отделился аккуратный мужчина в белой рубашке с черной бабочкой и в отутюженных брюках. Через десять минут Тимур Живчиков с аппетитом уплетал новую порцию, но на сей раз жаркого с овощами. Токарева глядела, как лихо разделывается студент с блюдом.
— Откуда же ты такой свалился на мою голову? — тихонько прошептала она. В зале кафе играла приглушенная музыка, и увлеченный поглощением пищи Тимур не услышал едва слышного вопроса Токаревой. Анжела перевела взгляд в окно и стала вспоминать…
Они были разными. Тимур Живчиков отличался нравом беспокойным, совершал много разнообразных, иногда не совсем нужных движений, говорил громко и торопливо. Если ему надо было куда — то идти, то делал он это так стремительно, перебирал своими ногами так быстро, что со стороны казалось, что он не идет, а бежит. На отцовской машине ездил быстро, частенько лихачил, регулярно показывал соседним водителям вытянутый средний палец, при этом, посылая других участников дорожного движения, даже дальше, чем «куда Макар телят не гонял». А один раз докатился до того, что в ответ на такой же жест, показанный ему одним из водителей, приподнялся на своем сидении и, так как дело было в летний жаркий день, оттянул частично шорты вместе с семейными трусами и продемонстрировал тому кусочек своей попы. Мужик в очках и его супруга в соседней машине рты раскрыли от удивления.
Добившись какого — либо успеха, сделав что — либо, даже незначительное хорошо и ловко, тут же сообщал об этом всем, причем в таких красках, что обычное прикручивание полки к стене выливалось в сложнейший, многоаспектный, требующий недюжинного мастерства и смекалки процесс. А обычное простенькое стихотворение из двадцати строчек, написанное им за полчасика, превращалось в его рассказах об этом событии в плод бессонного творчества, творческих мук, тяжелых раздумий и, якобы, мучительной работы мысли. Причем, об этих двадцати строках и подвешенной полке вскоре узнавало огромное количество людей, иногда даже незнакомых, из уст самого Тимура. Тот факт, что полка, например, рухнула вместе с книгами спустя три дня, в его разговорах оставался без внимания и опускался, так же, как и то, что стишок был написан за кружкой пива в баре.
А вот Максим Крошкин, друг детства Тимура, говорил мало и тихо, в любой ситуации он предпочитал промолчать, нежели что — то сказать. Однако, если обстоятельства требовали, он мог рявкнуть коротко, четко и убийственно резко. В компаниях все больше слушал, когда другие громогласно хохотали над анекдотом, улыбался лишь уголками губ, отчего его лицо становилось еще более привлекательным. Он занимался боевым дзюдо, имел стальные мышцы, мог быстро найти неисправность и починить сломанный мотоцикл, автомобиль, стиральную машину и компьютер. Живчиков частенько звонил Максиму и спрашивал, какую кнопку и как нажать на разных приборах, бытовой технике, куда подсоединить провода аккумулятора автомобиля, и как настроить электронную почту.
Двое друзей в очередной раз договорились встретиться в небольшом пивном баре, с целью поиграть в бильярд. Живчиков опять рассказывал Максиму про то, какое красивое очередное стихотворение он сочинил в бессонную ночь. Крошкин слушал друга со спокойным выражением лица. Было сложно понять, верит ли он этим небылицам. Единственное, что Максим спросил за полчаса монолога Тимура:
— Так ты поменял колодки на машине? Делал, как я тебе все объяснял? Я же тебе рисовал на бумаге все в нужной последовательности действий?
Живчиков недовольно поморщился.
— Знаешь, я вроде делал все, как ты сказал. Колодки в магазине я купил, это было не сложно, ты ведь мне маркировку продиктовал, колесо я даже сам открутил. Потом твою бумажку с описанием всех действий шаг за шагом изучал и положил ее на капот. Ну, а потом открыл настежь ворота гаража, чтобы света больше было и воздуха, но налетел ветер, бумажку твою с инструкциями сдуло в смотровую яму. Я туда полез, в подвал, а там темно: лампу давно новую вкрутить надо было. Наступил ногой в ведро с отработанным маслом, заорал, бумажку так и не нашел, а когда вылезал из ямы, головой ударился о защиту картера автомобиля. В общем, без тебя ничего не получилось. Поможешь?
