Кэтти Уильямс - Изобретательная сваха
Голубые глаза Эмили наполнились слезами, и Ребекка вздохнула про себя. У девочки, примерно, семь недель беременности. Пока еще немного, но скоро наступит время, когда скрывать положение станет невозможно.
— Но вы правы, у нас разные фигуры, — вновь заговорила Эмили. — У меня есть облегчающее мини-платье, хотя…
— О, нет! — Ребекка решительно подтолкнула ее к двери. — Облегающие вещи никогда не шли мне.
— Даже когда вы были в моем возрасте? — спросила Эмили, явно ошеломленная тем, что кто-то мог прожить без такой незаменимой части гардероба.
— В твоем возрасте, — сказала Ребекка задумчиво, — изысканные вещи были моей семье не по карману. Боюсь, я чаще всего носила джинсы и ветровки.
— О, верно, — сказала Эмили с таким смущением, что Ребекка улыбнулась.
— Все равно для мини у меня неподходящая фигура.
Проводив Эмили и погрузившись в большую ванну в викторианском стиле, она попыталась представить, как бы выглядела в чем-нибудь обтягивающем. Но главное, что при этом приходило ей в голову, это перламутровые пуговицы, внезапно отрывающиеся то тут, то там. Нет, с ее крупной фигурой, слишком прямыми волосами, слишком обычным лицом. Ей никогда не стать сексуальной. Хотя у нее длинные загнутые ресницы, широко расставленные глаза и чувствительный рот. Она не раз слышала двусмысленные высказывания по его поводу.
Ребекка вылезла из ванны, твердо решив, что ее вполне устраивает быть такой, какая она есть.
Она никогда не стремилась произвести на кого-нибудь впечатление и не будет делать это сейчас.
Она решила, что слегка подкрасится, наденет юбку цвета бордо и черный приталенный кардиган, достаточно облегающий, чтобы подчеркнуть ее высокую грудь. И еще черные туфли на низком каблуке и плотные колготки.
Перед тем, как одеться, Ребекка ненадолго прилегла, а около восьми, уже совсем готовая, направилась вниз, по пути слегка постучав в дверь Эмили. Девочка была еще не одета.
— Я спущусь через пятнадцать минут, — сказала Эмили, — только сделаю что-нибудь с волосами.
— Ладно, только давай быстрее, не забывай об угрозе расстрела. — Они понимающе улыбнулись друг другу, и Ребекка спустилась по лестнице, чувствуя себя достаточно спокойно.
Собираясь в дом Николаса, она много думала о том, как ей вести себя с Эмили. В школе все было проще. Даже не стараясь соблюдать дистанцию, позволяя себе шутить с девочками, Ребекка не сомневалась: они знают, что она их учитель.
Но в домашней обстановке все было по-другому. Больше не существовало того школьного окружения, которое уже само создавало невидимый барьер между учителями и ученицами. И нельзя забывать о беременности Эмили. Девочке нужен надежный понимающий друг, который должен помочь ей справиться с ее положением и продолжить образование. Ребекка знала, что должна завоевать доверие Эмили, если хочет добиться чего-нибудь, и мысль об этом беспокоила.
Как заставить девочку поверить, что она всегда сможет опереться на старшего друга? И вот этот заговорщицкий смех возле спальни внушал надежду, что Эмили поймет и поверит.
Ребекка спустилась с лестницы и направилась к кухне, единственному известному ей помещению в доме. Там лицом к лицу встретилась с суровой миссис Данн. Кухню наполняли такие чудесные запахи, что Ребекка, втянув в себя воздух, невольно воскликнула:
— Как вкусно пахнет!
Миссис Данн, женщина пожилая и сдержанная, в ответ слегка улыбнулась.
— Вы, должно быть, учительница? — вежливо спросила она.
— Ребекка.
— Вам нужен мистер Найт? Вернитесь к лестнице в конце коридора, вторая комната справа.
— Спасибо, — поблагодарила Ребекка, подумав, что многословием мисс Данн уж точно не отличается. На вид ей можно было дать шестьдесят, даже семьдесят лет. Интересно, это бывшая прислуга родителей Ника? Если он был достаточно сентиментален, чтобы оставить дом, который был явно велик для одного человека, то мог оставить в доме и старую служанку, хотя сам проводит восемь месяцев в году за границей, а остальные четыре — питается в ресторанах.
— Вы можете сказать хозяину, что обед будет подан ровно через тридцать пять минут, мисс Ребекка.
Ребекка улыбнулась и кивнула:
— Не беспокойтесь, мы подождем, — сказала она, чувствуя симпатию к пожилой женщине, и, в который раз, подумала, что люди, которые говорят слишком много, редко произносят что-либо дельное.
Ребекка медленно направилась обратно, миновала комнату для завтраков, просторный холл, и по коридору подошла ко второй комнате справа. Только очутившись перед неплотно закрытой дверью, она почувствовала себя неуверенно. Ей послышались голоса, звонкий женский смех, и ее желудок непроизвольно сжался.
У Ребекки была компания друзей, которых она знала со школьных лет. С ними ей было легко и свободно. А в этом чужом доме она вдруг почувствовала себя очень одинокой.
Она не привыкла иметь дело со снобами, и этот женский смех, который заполнял гостиную, внушал ей неловкость. Глубоко вздохнув, Ребекка постучала.
— Да.
Ребекка открыла дверь и вошла. Николас с Фионой сидели на софе с бокалами в руках. Ребекка вдруг остро ощутила свое одиночество.
Она вежливо улыбнулась, но продолжала стоять около двери, пока Николас не произнес сухо:
— Вы так и будете стоять там до конца вечера или храбро кинетесь в логово дракона? — Эти слова вызвали взрыв веселого смеха со стороны его дамы, а Ребекке стало еще больше не по себе.
— Фиона, это Ребекка Райен.
Фиона протянула изящную маленькую ручку, и Ребекка покорно пожала ее. Такие руки, подумала Ребекка, созданы для того, чтобы надевать на них длинные перчатки цвета слоновой кости или держать в тонких пальцах сигарету в инкрустированном драгоценными камнями мундштуке. Это была рука, принадлежавшая элегантной женщине. Может быть, не такой молодой, как ей хотелось бы, но не старше тридцати. Светлые коротко подстриженные волосы, нежная фарфоровая кожа. Длинная шелковая юбка и топик под цвет подчеркивали бледность женщины и усиливали ощущение хрупкости. Эта женщина, бесспорно, должна была притягивать мужчин.
— Что вы будете пить? — спросил Николас, поднимаясь с софы и подходя к бару.
— Я бы хотела… — Ребекка судорожно размышляла, пытаясь придумать что-нибудь, кроме белого вина, не уверенная, что бар, хоть и красивый, снабжен встроенным холодильником, — э…
— О, дорогой, разве она не восхитительна? — Фиона прищурила голубые глаза, этими несколькими словами подчеркивая их с Николасом принадлежность к одному кругу людей, которые одинаково проводят время и вообще представляют другую породу. — Ну конечно, вы учительница-труженица.
