Полина Маслова - Как заполучить чужого мужа

Счастливая Зина, и не подозревавшая о собственной удаче, брела по гостиной. Я видела ее глазами картины на стенах, полукруглый диван с подставками для ног, мягкие игрушки, заботливо разложенные по всему дому, коллекцию дорогих кукол (это было хобби Алены), камин, на полке которого стояли в ряд семейные фотографии… цветы… в доме всегда было много живых цветов…

В первую же ночную экскурсию Зина наткнулась на книги по психологии: они лежали стопкой на журнальном столе в гостиной. «Судьба и воля» называлась та, что лежала первой. Зина открыла ее, перелистнула и вдруг— услышала голос хозяйки:

— Зина, что вы здесь делаете?..

Алена стояла на ступенях лестницы, кутаясь в огромный тонкий платок:

— Уже поздно. Первый час…

— Не спится, — испуганно сказала Зина. Алена понимающе кивнула:

— На новом месте?.. — И вопросительно посмотрела на книгу в руках Зины.

— Елена Викторовна, можно я это почитаю?

— Но это учебники по психологии, — удивленно заметила Алена. — Зачем они вам?

Видимо, Алена и помыслить не могла, что кто-то, кроме нее, может интересоваться психологией. В этом была ее профессиональная гордыня, хотя своей профессией она давно уже не занималась, но всегда помнила о том, что закончила психфак МГУ, — это ведь не хвост собачий, как говорят у нас в поселке.

Впрочем, Зина и в самом деле не производила впечатления человека, не только интересующегося психологией, но и просто знающего о существовании такой науки. Она была похожа на деревянного солдата. Громоздкая, неуклюжая, с выражением настороженности, застывшим на лице.

— Вы можете зайти в библиотеку, выбрать что-нибудь… — тут Алена осеклась. Видимо, хотела сказать «попроще», но закончила так: — Для себя…

Зина удивленно молчала. Предложение отправиться в библиотеку ночью застало ее врасплох.

— Но…

Алена показала на дверь, ведущую из гостиной:

— Это там… И кстати, завтра начните оттуда — очень много пыли…

Так Зина узнала, что библиотека может находиться в доме и для пользования книгами не обязательно заполнять формуляры.

— Да, да, Елена Викторовна, — пробормотала она и покорно отправилась в библиотеку.

Походив вдоль стеллажей и тронув указательным пальцем корешки книг, Зина увидела фотоальбомы. На лицевой стороне обложек в маленьких рамочках были вставлены фотографии — для обозначения темы альбома. Зина выбрала Вадима.

Усевшись под лампой, Зина листала альбом. Все, как и положено, начиналось с голенького младенца. Далее подробно рассказывалось, как он рос, превращаясь в мальчика, из мальчика — в подростка и так далее…

Не успел Вадим превратиться в юношу, как бесшумно открылась дверь. В библиотеку на цыпочках вошла Настя. Не замечая Зины, она включила кондиционер, затем пошарила на верхней полке, выудила оттуда пачку сигарет и, достав одну, собралась прикурить… И только тут заметила Зину.

Надо отдать должное выдержке девчонки. Она не то, что не вскрикнула — бровью не повела. Хотя, возможно, это была обыкновенная наглость хозяйской дочки, наткнувшейся на прислугу.

— Что вы здесь делаете, Зина?.. — строго спросила она.

— Не спится… Решила почитать… Настя подошла к ней.

— И вы читаете папин фотоальбом? — с иронией заметила она.

— Я взяла первое попавшееся…

— И это был папин фотоальбом, — констатировала Настя. — Почему не мамин?

— Это случайно получилось… — испуганно ответила Зина.

— Да?.. — Настя хмыкнула, сняла с полки другой альбом и подала его Зине: — Читайте мамин.

Это прозвучало как приказ. И Зина повиновалась: покорно открыла фотоальбом, стала листать его под пристальным и насмешливым взглядом Насти, которая стояла над ней, скрестив руки на груди и демонстративно зажав в зубах сигарету.

Лихорадочно соображая, чем ей грозит столкновение с хозяйской дочкой, стоит ли сообщать о сигарете ее матери и входит ли ябедничество в ее обязанности, Зина умудрилась, тем не менее, видеть то, на что смотрела, и заметить некую странность в фотоальбоме Алены.

— А что — у мамы нет детских снимков?.. — осторожно спросила Зина.

— Они сгорели, — ответила Настя. — Во время пожара. Ничего не осталось.

— Какой пожар?

— Ну, это давно случилось. Мама была маленькой — лет пятнадцать, наверное… У них в поселке был пожар…

Тогда чутье не подсказало Зине, что надо бы расспросить девчонку подробнее — об этом пожаре. (Лично я, живя в поселке, никогда не слышала об этом.) Но откуда взяться у Зины чутью? Ведь она не знала даже, зачем находится в этом доме… По мгновенно возникшей ассоциации Зина лишь спросила:

— Зачем ты куришь?

— Я не курю, — легко ответила Настя.

— А это что?

— Это? — повторила девчонка и с интересом посмотрела на сигарету в собственной руке: — Это я борюсь с курением. Извожу папину заначку…

В этот момент, по признанию самой Зины, она решила поставить девчонку на место какой-нибудь устрашающей фразой, типа «Тебе не кажется, что я обязана сообщить твоей маме?..». Но пока Зина подбирала слова потяжелее, Настя сделала упреждающий удар:

— А вас интересует мой папа? — спросила она, улыбаясь и даже не подозревая, насколько попала в точку.

Не подозревала об этом и Зина — но смешалась, догадываясь, что интерес служанки к хозяину дома — гораздо больший криминал в глазах хозяйки, чем курение пятнадцатилетней дочери.

— Конечно, нет!.. — воскликнула Зина с излишним энтузиазмом. — Не выдумывай!.. Я же сказала — это случайно… Честное слово!.. Правда…

Настя улыбалась. Да, она была дочерью психолога, хоть и не работающего, и точно знала: оправдания противника — это уже победа.

— Ну— ну… — сказала она и, вернув так и не зажженную сигарету на место, направилась к двери, бросив на ходу: — Читайте, Зина. Читайте…

Зина осталась одна. Было ясно, что ей и дальше придется терпеть все выходки этой малолетки. А, может быть, и ее младшего брата…

Само ее положение в этом доме, необходимость шпионить и добывать какие-то туманные сведения было Зине противно. Она презирала себя и заодно, как это часто бывает, ненавидела людей, за которыми ей приходилось шпионить… Больше всего на свете Зине хотелось уйти из этого дома. И, казалось, не было ничего проще: встать, подхватить сумку и закрыть за собой дверь… Она бы с радостью так поступила, если бы не ее страх, вечный страх потерять Феликса.

Зина поднялась, выключила свет и осторожно, стараясь не шуметь, направилась в свою комнату. Там она глотнула теплого коньяку и легла.

Все было ясно: Феликс собирается писать книгу о новых русских, она должна собирать для него материал, и будет делать это, что бы ни происходило с ней в этом доме. Ясность принесла Зине успокоение и, как следствие, долгожданный сон.