Доктор Нонна - Любовь – работа без выходных (сборник)
Галя разрывалась между двумя противоположными чувствами. Ей хотелось помочь сыну – хотя Сашино упрямство казалось неодолимой каменной стеной, – и в то же время сердце холодело от страха: как отпустить? Одного, в чужую страну, где ни единого – Гера не в счет, он и сам еще мальчишка – близкого человека.
Брату моему
– Ма, Димка дома?
Валерик всегда влетал в квартиру, как вихрь. Казалось, все оживает, начинает двигаться, шуметь, дышать. Обувь полетела в одну сторону, сумка в другую, куртка приземлилась на подзеркальник трюмо. Галя механически повесила ее в шкаф, поставила на место кроссовки, подняла сумку. Валерик уже ломился в дверь к брату:
– Димка! Да Димка же! Выходи! Выходи, подлый трус! – цитата из мультфильма прозвучала до неприличия неуместно. – Ну все! Смотри! Сейчас обижусь и сам уйду!
– Привет, Валер! Что-то случилось? – Дима говорил очень спокойно. Гале в последние месяцы казалось, что он как будто строил из своего спокойствия каменную стену: все выше, все прочнее, все непроницаемее. Точно боялся: рухнет стена, и сам он рассыплется на кусочки.
– Пляши! – Валерик, прыгая вокруг брата, выхватил у матери свою сумку.
Дима молчал.
– Ну ладно уж, – чуткий Валерик тут же перестал кривляться и вытащил из сумки голубую канцелярскую папку. – На, держи.
– Валерик! – прошептала Галя, мгновенно догадавшись, какое «сокровище» скрыто под скучными бледными корочками. – Ты у отца был? И?.. Как тебе удалось?
– Пф! – фыркнул он. – Подумаешь! Долго ли умеючи! В шахматы выиграл! Что, не веришь?
Двенадцатилетний Валерик иногда казался Гале очень взрослым и почему-то похожим на Володю. Вспыльчивый, решительный, отважный – но при этом смешливо-легкий, как будто не желающий ничего принимать близко к сердцу. Однако это впечатление, конечно, было обманчивым. Просто спорт – хороший воспитатель. Многолетние тренировки приучили Валерика к тому, что проблемы – личное дело каждого. Тяжело тебе – отойди в сторонку, разберись сам с собой, а посторонних не грузи. Вряд ли он сумел бы выразить все это словами, но чувствовал именно так. В сущности, он был таким же замкнутым, как Дима, но за внешней эмоциональной легкостью этого никто бы не замечал.
Дима осторожно заглянул в голубую папку, снова закрыл ее и прижал к груди как величайшую драгоценность.
– Валер, я… ты… я…
– Ты да я, да мы с тобой! – дурашливо запел Валерик. – Ты уж нас там не забудь, посреди пустыни дикой! Напиши нам как-нибудь… ой, дальше не получается!
Валерик легко встал в стойку на руках и смешно заболтал задранными ногами.
– Дима, – робко сказала Галя. – Только все-таки как же ты там будешь? Совсем один?
– Мам, почему один? Я объяснял: таких, как я, будет много, мы будем учиться. Вспомни, что дедушка говорил – я же не за пустяками еду.
Но Галин страх разрастался все сильнее. Чтобы не отравлять сыну радость, она старалась себя не выдавать, но внутри все дрожало.
Успокоил ее отец:
– Галочка, мы тебе раньше не хотели говорить, но раз уж так сложилось… Мы ведь тоже собираемся.
– Куда собираетесь?
– В Израиль. Я ведь так и продолжаю болеть, а там хорошие кардиологи. Мы с мамой давно уже об этом думаем. А сейчас, если Дима уедет, чего тянуть? Он будет учиться, а мы – где-нибудь поблизости, он сможет приезжать на выходные, у него тоже будет семья.
– А я? А Валера? У него здесь клуб, тренер прочит ему большое будущее.
– Вот пусть тренируется. А там уж – как сложится. Не расстраивайся, Галочка, все наладится.
Голубое и белое
В день отлета Дима вскочил ни свет ни заря. Ему казалось, что серое питерское утро сверкает самыми яркими красками. Только что же это стрелки совсем не двигаются?! Может, часы сломались?
Галя в мыслях о предстоящей разлуке с сыном не сомкнула глаз всю ночь. Ей хотелось, чтобы день тянулся долго-долго, чтобы можно было забыть о неотвратимо надвигающемся прощании. И в то же время хотелось подогнать часы: пусть уже наступит вечер, и можно будет тихонько поплакать.
Она долго стояла под душем, собирая всю свою выдержку и повторяя: надо улыбаться, для Димки этот день – праздник, ничто не должно испортить ему настроения. Чтобы занять себя и отвлечься от грустных мыслей, Галя затеяла блинчики с разными начинками. Во-первых, оба сына их очень любят. А главное – покрасневшие заплаканные глаза будут выглядеть вполне обыкновенно: разве бывает мясной и рыбный фарш без лука?
Дима, увидев блинчики, пришел в полный восторг:
– Валерик! Вставай, соня, а то я все съем!
Галя смотрела, как братья уплетают блинчики, и чувствовала, как сжимается сердце: последний совместный завтрак. Едва удерживаясь, чтобы не расплакаться, она умылась холодной водой, тщательно накрасилась, причесалась, выбрала нарядное бело-голубое платье.
– Мам, ты прямо как израильский флаг, – обрадовался Димка.
– Дедушка с бабушкой приехали, – сообщил подбежавший Валерик. – Говорят, пора выходить уже. Димка, ты мне камушек с Мертвого моря пришлешь?
– Пришлю, – улыбнулся Дима.
– Только не забудь! А я стану чемпионом и в гости к тебе приеду! И ты мне все там покажешь, – Валерик чуть не подпрыгивал от нетерпения.
У подъезда они увидели Ингу и Сашу в кресле.
– Вот. Приехал попрощаться, – тихо сказал он. – Подниматься уж не стали, чего эту железяку, – Саша похлопал по креслу, – туда-сюда таскать.
– Спасибо тебе, – сказала Галя, присев перед ним на корточки. – Для Димы это очень важно – и отъезд, и то, что ты его провожаешь.
По дороге в Пулково Дима наклонился к Гале и сказал шепотом:
– Дядя Володя почему-то не приехал. А он мне обещал.
– Может быть, по работе занят? Или решил прямо в аэропорту попрощаться.
Но Володя не приехал и в аэропорт. Димка только грустно вздохнул и пожал плечами.
Предотлетную суету Галя запомнила смутно: режущий голос диктора, объявлявшего рейсы, носильщики с грохочущими тележками, суровые таможенники, группа подростков рядом с Димой, очень разных, но в то же время чем-то – может быть, светом в глазах – неуловимо похожих. Плачущие вокруг родственники казались лишними, почти посторонними.
Проводив глазами самолет, уносящий сына, Галя торопливо попрощалась с родителями:
– Мы с Валериком на метро поедем, пока!
– Что ты выдумала?
– Пробки сейчас, Валера может на тренировку опоздать, – объяснила Галя, и отец нехотя согласился.
– Мам, а у меня тренировка вечером, мы бы успели, – напомнил Валерик, когда они остались одни.
– Я знаю, сынок. Хотелось с тобой вдвоем побыть. Сейчас приедем, заварим чаю…
Но когда они с Валериком подходили к дому, со скамейки поднялась высокая сухая женщина:
