Джей Браунелл - Точки над I
Я в удивлении смотрела на склоненную белокурую голову. Хоть и замаскированно, но Алек извинялась. Алек Чейзн извинялась передо мной. Я привстала и опустившись на колени между ее ног, положила руки на ее бедра.
- Нет ничего, что нужно прощать. Ты права. Ты не должна была мне своего прошлого. Мне жаль, что я заставила тебя чувствовать себя иначе.
Я осторожно подбирала свои следующие слова. Я знала, что вступала на запрещенную территорию, но мне нужно было знать.
- Алек, что происходило тогда? Люди, которые звонили... Это были Патрик и Джиллиан?
Она вздохнула. Я видела что ее глаза снова начали затуманиваться. Она кивнула и посмотрела на меня с горьким выражением лица.
- Они хотели заявить свои права на Алек Чейзн. Видишь ли, они не предполагали, что я вырасту и кем-то стану. Я должна была быть пятилетней девочкой и оставаться в Моргрув Хаус навеки. Я не должна была взрослеть и не должна была становиться Алек Чейзн. Единственная причина, по которой я не перерезала себе вены была в том, что я знала какое удовольствие получит сенатор, узнав, что ему придется хоронить меня на самом деле.
- Они хотели вернуть тебя? - спросила я, пытаясь понять в чем была причина того, что чуть не свело ее с ума два года назад. Неужели Алек не хотела быть частью своей семьи? Было похоже на то.
- Нет, не меня. Патрик хочет огласку, которую он обязательно получит, если окажется, что его внучка Алек Чейзн. У меня же с этим две проблемы. Я не хочу быть Келлен Брент и его условия неприемлемы.
- Условия? - недоуменно спросила я.
Алек отвернулась.
- Мне нужно будет согласиться с официальной версией того, что случилось в ту ночь. А я не собираюсь это делать.
Я прикусила язык, чтобы не задать очередной вопрос. Если бы я надавила на нее, я знала, что она объяснила бы мне почему хочет, чтобы о той ночи стала известна только правда. Я не была готова услышать это. Я не хотела знать, чего Алек хотела достигнуть тем, что весь мир узнал бы, что это она убила Брайана. Или что потерять.
Тот день задал тон следующим трем дням. Алек возвращалась домой и мы шли гулять по пляжу, а затем расслаблялись в горячей ванне. Мы сидели на пирсе и я слушала рассказы Алек о том, что значило быть Келлен Брент.
Жизнь в Англии не была неприятной. Моргрув Хаус был изолированным поместьем, купленным для того, чтобы защитить Келлен. Она жила там с матерью Джиллиан - Корделией Чейзн. Ее имя было изменено на Александру Чейзн и она обучалась на дому. Девочка рисовала еще до того как переехать в Моргрув Хаус и Корделия поддерживала ее интерес к живописи. Каникулы они проводили в путешествиях по всему миру. Алек говорила о Корделии с большой любовью, но ни разу не упомянула Джиллиан. Визиты ее матери были либо слишком болезненными, либо вспоминать было нечего.
К двадцати годам Алек Чейзн входила в лондонский круг искусства. Она вернулась в Лос-Анджелес потому что Корделия сказала ей, что настало время возвращаться домой.
- То, кем я являюсь сегодня, целиком и полностью заслуга Корделии. Я благодарна Джилл только за одно - за то, что она отправила меня жить с Корделией.
Я не хотела, чтобы наше легкое общение заканчивалось. Алек была открыта намного больше, чем я когда-либо ожидала увидеть. Слушая ее историю, я чувствовала боль ребенка, которым она когда-то была. Я хотела бы думать, что понимаю почему картина, висящая над ее камином была последним оригиналом Чейзн и почему она написала ее для девочки по имени Келлен. Я хотела бы думать, что это было оттого, что она научилась жить в мире со своим прошлым. Проблема в том, что когда я думаю, что начинаю понимать Алек, все всегда выходит не так.
Я не могла остаться здесь навсегда. Я не хотела оставлять Алек, но мне нужно было возвращаться в Лос-Анджелес. К четвергу я стала искать способ поднять вопрос о возвращении Алек в город вместе со мной. Ответ был так прост, что я его чуть не проглядела.
- Я не поеду на свадьбу, - сказала она, в ее голосе слышалось растущее раздражение. Мы наслаждались лучами солнца на террасе. Алек полулежала в кресле, задрав ноги на перила ограждения.
- Но я думала...
Что я думала? Алек никогда не говорила, что поедет на свадьбу. Если честно, то она сказала вполне ясно, что не поедет.
- Почему нет?
Алек посмотрела на меня и по ее лицу я поняла, что мне следовало бы знать ответ на этот вопрос. Она присела, на ее лице отразилась злость.
- Потому что я не хочу. Мне больше не нужно делать того, чего я не хочу. Это значит быть взрослым и делать то, что хочешь.
О, неужели? А я думала, что быть взрослым значит делать то, что не хочешь с грацией и стилем. Дети как раз и не желают делать то, что от них требует жизнь. А жизнь требует, чтобы дочь присутствовала на свадьбе матери.
- Ты правда в это веришь, Алек?
- Неужели после всего, что ты узнала, ты думаешь я бы туда поехала? Как ты вообще можешь просить меня об этом?
Мы стояли лицом друг к другу и даже темнота не могла скрыть огня, полыхающего в ее серых глазах.
- Потому что она твоя мать, Алек. Потому что она пытается наладить ваши отношения. Она простила тебя.
Алек горько рассмеялась.
- Джилл простила меня? За что?
- Она не винит тебя в случившемся. Если ты хочешь вернуть свою жизнь назад, ты можешь сделать это.
Мне казалось все было так просто. Почему она не хотела этого видеть?
- Я не поеду на свадьбу, Виктория. Не проси меня об этом больше.
Эта была прежняя Алек из Лос-Анджелеса. Та самая Алек, требующая не задавать никаких вопросов, та самая Алек, которая не задумываясь выбросила меня из своей жизни. Причина, по которой она не собиралась присутствовать на свадьбе, тут же стала мне ясна. Своим отказом она могла причинить боль Джиллиан. Того, что она с ней не общалась было недостаточно. Как и того, что она отказывалась разговаривать с ней по телефону. Она исключила свою мать из своей жизни и даже этого было недостаточно.
- Почему ты так ее наказываешь?
Алек ответила сразу же, не задумываясь.
- Потому что могу.
Этим было все сказано. Она делала это потому, что могла. Не веря, я все же задала ей мучающий меня вопрос.
- Ты ненавидишь ее, да?
Правда была написана на ее лице, но она отрицательно покачала головой.
- Нет, я не ненавижу ее. Я просто не люблю ее.
- Она твоя мать, Алек, - сказала я так, будто это что-то меняло.
Она повернулась ко мне спиной. Мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы знать, что оно ничего не выражало. Что бы она ни чувствовала это было спрятано под маской безразличия.
- Она не моя мать. Она мать Келлен Брент. А Келлен Брент мертва.
Моя жизнь не была только черной или белой, но она также не имела тех серых оттенков, которые постоянно присутствовали в жизни Алек. Все в ней и даже ее имя были в тени сомнения. Была ли она Алек Чейзн? Могла ли она быть Келлен Брент, если штат Калифорния объявил Келлен Брент мертвой? Она могла отрицать все в своей жизни, потому что ничто в ней не было чистой правдой, как и полной ложью.
