Д. Нельсон - Турецкий горошек
– Я улажу дело с попечителями, если она решит взять отпуск на рождение ребенка, – говорит заведующая Уиттиер. Она возглавляет совет попечителей. Ее предложения имеют примерно такой же вес, что и законы Моисея. Может быть, они даже весомее.
Только директор может выиграть у заведующей Уиттиер, да и то после ожесточенной баталии.
Директор Бейкер, вероятно, будет единственным, кто не пожалеет о выходе на пенсию заведующей Уиттиер. Ходят слухи, что он невзлюбил ее со дня своего вступления в должность пять лет назад. Ходят слухи, что его ненависть вызвана тем, что она более компетентна, чем он. Менее всего в Фенвее мне приятно иметь дело с Бейкером.
Собрание длилось меньше пятнадцати минут. Боб Айверс похлопал меня по плечу:
– Я рад, что ты поддержала ее. Не хотелось бы потерять эту студентку. Она очень способная.
На улице стало теплее, несмотря на холодный ветер. Мы с Джуди, накинув пальто, проходим по территории колледжа. И вместе заглядываем в палату к Мэри. Она спит, подложив ладошку под голову. По подушке веером раскинулись ее рыжие волосы. Услышав стук закрывшейся двери, она просыпается и приподнимается с кровати.
– Все в порядке, Мэри, – говорит Джуди. – Мы кое-что придумали, но ты сама решишь, как будет лучше для тебя. – Джуди беседует с Мэри, и я вижу, как исчезает озабоченное выражение с лица студентки. – Итак, выбор остается за тобой, но в любом случае тебе не придется жертвовать своим образованием.
Мы с Джуди по очереди обнимаем ее, заверяя, что поможем ей осуществить любое ее решение.
Выйдя из клиники, я вспоминаю, что пропустила обед, и направляюсь к киоску. Питер впускает меня внутрь.
– Ты выглядишь усталой, – говорит он, взъерошив мне волосы. Он опять принарядился в гороховый костюм, в котором выглядит мягким и пухлым.
– Есть немного. – Я описываю ему события последнего дня, не упоминая имен.
– Бедняжка. – Через пару недель он спросит меня, как дела у той беременной студентки. Еще он спрашивает о моей студентке, которая вступила прошлой весной в общество анонимных алкоголиков. – Давай встретимся за коктейлем сегодня вечером, тогда мы сможем спокойно поболтать.
– Лучше бы мне пойти домой, – сказала я, но взяла салат с двойной порцией брынзы и лаваш, чтобы продержаться до вечера.
Когда я вхожу на кухню, Дэвид режет лук. Я замечаю тонко нарезанное мясо и красиво уложенные овощи. Котелок с выпуклым днищем уже опустошен. В микроволновке готовится рис. Не поднимая глаз, он спрашивает:
– Может, ты соберешь меня в дорогу, пока я заканчиваю с ужином? Я вернусь в канун Дня благодарения. Мне предстоит побывать в Майами, Калифорнии и Атланте. Не забудь положить экипировку для гольфа.
Доставая его плоский чемодан, я бормочу себе под нос, что он мог бы и поздороваться. Возможно, за долгие годы нашей семейной жизни он потерял способность к легкому, необязательному общению. Надо бы высказать ему мое недовольство, но я опять веду себя как тряпка.
За ужином – кстати, он замечательно вкусен – я пытаюсь с Дэвидом поговорить.
– Одна из моих студенток очень похожа на королеву Елизавету I. Сегодня у нас было заседание Экстренного совета…
– Опять одна из твоих богатеньких соплячек набила шишку на лбу? Кстати, как тебе нравится новое исполнение Девятой Бетховена? – Он имеет в виду новый компакт-диск, обеспечивающий музыкальное сопровождение нашего ужина.
– Очень мило. Мэри вовсе не богата.
– Ты чрезмерно печешься о своих студентках. Загляни в календарь на кухне. Я отметил числа обедов, на которые нам надо сходить до Рождества. А также не забудь о нашем рождественском приеме…
– Я предпочла бы не устраивать его в этом году, – говорю я.
– Договорись с фирмой, устраивающей банкеты. Контора оплатит счет. Просто организуй это дело до моего возвращения.
Я подцепляю вилкой кусок жареного мяса, замаринованного по японскому рецепту (териоки), и мечтаю, чтобы собрание Экстренного совета могло взять на себя решение моих проблем.
Глава 3
Пока Дэвид в командировке, я живу у Питера. Мы говорим с ним о Мэри, которая решила поехать в Огайо и родить ребенка в благотворительной клинике Армии Спасения для матерей-одиночек. Ее родителям сообщили, что ее отправили туда на практику. Она собирается отдать ребенка на усыновление.
Мы разговариваем о политике, о ценах на продукты, о фильмах. Обсуждаем все на свете, кроме наших личных отношений. Если он заводит об этом разговор, я меняю тему. Во вторник вечером мы решили выбрать для просмотра какой-нибудь фильм. Взявшись за руки, мы бродим по видеосалону, пытаясь свалить друг на друга ответственность за выбор. В итоге мы договорились, что я выберу жанр, а он выберет название.
– Трагедия, – говорю я, зная, что он не любит кинофильмы, заканчивающиеся болезнью или смертью.
Последним он посмотрел «Ласковые прозвища», да и то только потому, что думал, что это фильм Джека Николсона. Рак Дебры Уингер застал его врасплох. Он сказал мне, что, когда она умерла, все в кинотеатре сопели и шмыгали носами. А он не смог удержаться от смеха, но не от трагической сцены, а от этого массового сопения. И ушел из зала, не досмотрев фильм.
– Ни за что, – сказал он, когда я предложила трагедию.
– Комедия? – предложила я.
– «Люди в черном-2».
– Ни за что! Разве это не трагедия, когда все актеры погибают, и нам уже не суждено увидеть «Люди в черном-3»? – говорю я.
Он выбирает «Привычку жениться». Я соглашаюсь.
Мы подходим с пустым контейнером к прилавку, и продавец выдает нам кассету. Мы под ручку выходим из видеосалона, и я толкаю Питера локтем, видя, что нам навстречу идет заведующая Уиттиер. Она одета в джинсы и длинное пальто.
– Привет, Лиз. Привет, Питер, – говорит она так, словно мы идеальная парочка.
Даже взмах ее ресниц не выдает неодобрения. Она знает Дэвида, встречалась с ним несколько раз, когда мне удавалось уговорить его сопровождать меня на вечеринки, устраиваемые нашим колледжем.
– Откуда ты знаешь ее? – спрашиваю я, потрясенная как встречей с ней, так и тем, что она знает его по имени.
– Ей нравится моя стряпня.
– Я никогда не встречала ее у твоего киоска.
– Она заглядывает по утрам, покупает завтрак.
Мы возвращаемся к его дому в молчаливой отстраненности. Под нашими ногами хрустит заиндевелая листва. Сладковатый прелый запах осени уже схвачен морозцем. Я останавливаюсь и завязываю один из шнурков на кроссовке, потом подправляю другой, чтобы они выглядели одинаково. В детстве я настаивала, чтобы мама перевязывала мне оба, даже если развязался только один. Мне нравилась симметрия, полный порядок.
