Изабелла Сантакроче - Револьвер
Через двенадцать часов я встала с кровати. И подошла к печке. Начался марафон по запеканию фруктов. Я занималась этим целых три дня. Внизу, в магазинчике, мне купили два ящика яблок. Три дня неутомимо их чистила и укладывала в духовку. Пока они пеклись, украшала лаврушкой уже готовые. Очищала другие. Укладывала в смазанные маслом противни. Из-за этого я даже не спала. Что-то случилось с головой. Все забеспокоились. Пытались заставить меня рассуждать. Не удалось. Его мать бранилась. Ты сошла с ума. Боже мой, что за несчастье. Там очень сильно пахло. Тебе не хватало кислорода. Повсюду яблочная кожура. Подносы завалены желтоватыми яблоками. Я видела деревья, покрытые сочными шарами. Они вырастали из пола. Как дождь, падали сверху. Росли из кухонных тряпок. Размножались на моем лице. В моей заднице. Вверху занавесок. Моя кожа стала яблочной кожурой. Я приобретала форму плода. Все мое естество желало его. Стать яблоком с семечками внутри. Меня раздирают зубами. Недолго продержаться на языке. Провалиться в дыру. В цилиндрическое горло. Упасть в желудок. Перейти в живот. В амниотическую жидкость. В тепло. В первый круг ада. Остаться в темноте. Ничего другого.
Теперь я представляла себе голубое небо. И ты летишь. Два крыла по бокам твоего тела. Вдруг продырявить облака из сливок. Никто тебя не остановит. Свет в виде молнии. Ты бегущая гроза. Та же мощь, что разрывает. Широко расставляешь руки и ноги. Твои руки как два клинка. Чтобы разрезать пространство. Как ты величественна. Ты только красота. Теперь ты представляешь себе быструю радость. Очень длинную. Лента. Тебя обвивает. От ног до головы. Приросла к тебе. Голова поднимает твое тело, подвешивает его к звездам. Зажигает их. Теперь ты можешь видеть меня висящей в воздухе. Легкой и блестящей. Колеблемый ветром позолоченный осколок.
Скрестив ноги, я опустилась на землю. Через три дня перемирия. Перед переполненным остатками яблок бидоном. Тетя продолжала ворочаться в своем гробу. Мерзкая тварь, я подохну раньше времени. Я хотела ответить. Найти пламя. У нее больше не было глаз. Вместо них глубокие царапины. Я растянулась на кровати. Началось нападение. Паническая партизанская война. Меня хватали за горло. Сжимали его. Вместо него оставалась уменьшенная дырочка. Еле видимого диаметра. Слюна с трудом проходила через нее. Приклеивалась к небу, заставляя его перекрыть дыхание. Ждать подходящего момента, чтобы растянуться до губ. Чтобы прополоскать рот, я пила воду через трубочку. Язык увеличивался. У преграды из зубов он остановился. Он скользил, вклиниваясь в отверстия, и намочил мой подбородок. В моем дыхании в середине был горб. Он теснился на одном месте, становясь выше. Я хотела вызвать скорую помощь. Чтобы меня несли на носилках. Мне нужен был кислород. Массаж сердца. Сердце билось в груди. Так сильно, что подпрыгивала подушка. Одетая я бросилась под душ. Мокрая сидела до вечера около входа. Ожидала, что вернется Джанмария. Звонила Веронике, сказочной попке. Ее на день заперли в шкаф. Там она занималась гимнастикой. Я продолжала ей врать. Говорила ей, что счастлива. Я самая счастливая женщина в мире. Я говорила ей это охрипшим от плача голосом. Я кричала. Я наделала столько шума, что из соседней квартиры стали стучать. Боже мой, я счастлива.
Джанмария пытался помочь мне. Я становилась для него обузой. Я понимала, что, несмотря на все его заботы, он немного устал от меня. Из-за моей слабости был нарушен ритм его сна и пробуждений. Я их осквернила своим поведением. Он был вынужден питаться консервами. Просыпаться среди ночи, чтобы посмотреть, как я. Я больше не была женой, которая вывертывалась наизнанку, чтобы понравиться ему. До этого мне удавалось сдерживать себя. Все хранила в несгораемом шкафу. Но произошло короткое замыкание, и я была осуждена. Я просто-напросто прокричала ему, что безумна. Это произошло на второй день. Когда он приблизился ко мне, чтобы увести меня от печки. Я ему прокричала, что я сумасшедшая, пусть он не пытается остановить меня. Я из дурдома, понимаешь. Оттуда, где связывают ноги. Теперь я устала, убирайся. Ты знаешь, какое потрясение. Неожиданно нашлась эта женщина? Черт возьми, однако это так тяжело. Как бы карабкаться по гладкой и мокрой поверхности. Сначала нацеливаешься всем, что у тебя есть, а потом пробуешь. Руки. Ноги. Поднимаешься выше. Чего ты ждешь. Знаешь, есть небо. Еще один шаг — и ты вновь видишь голубое небо. Я в очень маленькой клетке. Тело пронзает острая боль. Тяжесть в голове. Если буду долго размышлять, повешусь. Не на звездах, но на потолке. Не хватает всего. Даже пыли. Не хватает всего. Даже цветочной пыльцы. Джанмария потащил меня к врачу, занимавшемуся мозговыми расстройствами. Он с трудом меня поднял. Такой я была тяжелой. Блок из железа. Дай мне полетать. Подтолкни меня. Туда, где пустота. В самый огонь. Твоя мать была обеспокоена. Ее постоянно настигал звон колокольчика. Колебалась. Передвигаясь, звенела. Бормотала, гладя рубашки. Кофеварка на огне. Повторяла, что за несчастье. Смотрела на меня почти с отвращением. Так смотрят на неудачу. Я была зомби. Когда Джанмария повел меня к психиатру, я надела даже пальто. Несмотря на то что был июнь, мне было холодно. Мне были нужны перчатки. Шарф. Завязывающаяся под подбородком шерстяная шапка. Ему было стыдно представлять меня в таком виде. Он пытался убедить меня раздеться. Я дрожала под лучами обжигающего солнца. В машине ремень безопасности я поместила на грудь. Смирительная рубашка. Я глядела на то, как идут счастливые люди. Они все улыбались. Я на Марсе. Ожидая приема, я перелистывала брошюрки о шизофрениках. Там был рисунок черепа, разделенный множеством стрелок. Нужно было нарисовать мой череп, чтобы меня изучали гении. Редчайший случай для медиков.
Чуть позже распахнулась дверь и я увидела мозговыжималку. Черты лица были едва обрисованы. Чтобы закончить лицо, его нужно подгримировать. Он стоял на пороге и приветливо на меня смотрел. Пиджак в полосочку. Взгляд, обращенный внутрь. Из тех, которые, прежде чем посмотреть куда-нибудь, шарят в потемках своего тела. Взгляд художника. Я сама вошла в обитую кожей комнатку. Вращающиеся креслица из телераспродаж. На стенах сертификаты. Коллекции марок. Он сжал мне руки, и я ощутила его силу. Он мог бы проглотить меня. Стереть с поверхности земли. Он казался тем, у кого, кроме отсутствующего лица, было все. Целый арсенал, чтобы уничтожить меня. Я должна была молчать. Повесить на рот предохранитель. Этот придурок украл у меня даже душу. Он играл бахромой шарфа. Задавал мне вопросы. Я отвечала односложно. Я должна была быть очень внимательной. Я ловила электростимуляторы, которые он хотел разместить в моем мозгу. Как те, что применял Джанмария для своего живота. Он купил этот приборчик на какой-то важной телераспродаже. Жестяной параллелепипед с кучей ручек. С длинными проводами с клеммами на концах. Были даже эластичные обмотки, которые обматывались вокруг тела. С разрывом. Он хотел стал бодрее. Нарастить мышцы. В спортивном зале слишком сильно уставал. Там столько микробов. Он прибыл в полдень. С рассыльным. Оплата наложенным платежом. Вернувшись, он перенес его в спальню. Взволнован. Лихорадочное нетерпение. В ожидании чуда. Он лег на простыню, помочь ему. Чтобы все разместить на нем, я изощрялась, как могла. Потом вольтаж. Электрический удар. Я смотрела, как поднимается, извиваясь, его тело. Я видела, что он страдал. Сопротивлялся. Гримасы. Я стояла рядом с ним. Помогала ему. Массировала это свое наказание, чтобы подбодрить его. Потом прикосновение. Искры. Белый дым. Пламя. Оборудование загорелось. Он пытался освободиться. Я побежала за водой. Меня разбирал смех. Я думала, он станет человеком-факелом. Новость в газете. На первой полосе. Давай побыстрее. Джанмария, бедняжка. Он кричал, я подам на них в суд. Мошенники. Поднимал кулаки с проводами, которые висели до самых лодыжек. Казался деревом, украшенным гирляндами. У моего доктора я продолжала молчать. Он продолжал мучить меня. Он хотел прикрепить клеммы к моему подбородку. Если он не говорит, я не могу ему помочь. Знаки вопроса в темноте. Я сказала, прошу, выпишите мне психотропные лекарства. Он их выписал. Рецепт. Он меня попросил, когда мне будет лучше, поговорить с ним. Ну конечно. В любой день. Моя судьба — уже поводок. С ошейником на шее. Я собачка… Мне может хватить.
