Татьяна Краснова - Конкурс песочных фигур
На этот раз, отвезя ее в Карачарово, Володя поднялся до самой квартиры и помог отпереть дверь – Карина опять ощутила противную слабость и, боясь не попасть в скважину, протянула ему ключ с кенгуренком. Ну вот, кавалер прошел еще один уровень, аж до третьего этажа, вяло пошутила она про себя, слушая удаляющиеся шаги на лестнице.
ЗА ЧАЙНЫМ СТОЛОМ
– Ну что ж, рад тебя хотя бы услышать. А если в субботу не получается, в воскресенье никак нельзя?
Володя позвонил неудачно – Карина была в учительской, в которую заходить не любила, но совсем не заходить не могла, – и коллеги с любопытством прислушивались, хотя она старалась говорить ровным, бесцветным голосом: да, нет, перезвоню. А ведь он не первый раз пытается узнать о воскресенье – осторожно, но въедливо – чем это она всегда так категорически занята в этот день недели. Что он там воображает, интересно? Что у нее по расписанию – воскресные любовники, предавание тайным порокам, курсы стриптиза? Карина развеселилась, но быстро себя одернула: человеку надо просто выяснить, как планировать свои выходные.
Сам Володя, похоже, никогда не был сильно загружен работой, потому что во времени и пространстве перемещался свободно – ему ничего не стоило приехать в Москву среди недели – как тогда, во время аварии, например. Аня говорила, что в Белогорском НИИ, где работают ее родители и муж, после перестроечной научной катастрофы многие просто числятся по инерции, приходят раз в месяц получить три копейки, а настоящие деньги зарабатывают в других местах. Кто на бухгалтера переучился, у кого торговля пошла, у кого бизнес посерьезнее. А если имеешь возможность проживать наследство, это вообще, наверное, удобный вариант. И живешь, как хочется, и вроде при деле. Не очень-то достойно для мужчины, но это, наверное, стереотип – что мужчина должен быть добытчиком, самостоятельной величиной. Много ей таких попадалось? Бывший муж больше искал работу, чем работал, для Ильи вся жизнь – игра, полет фантазии. Может, она и сама бы с удовольствием жила на ренту, если бы представилась возможность, несмотря на всю любовь к профессии. А что – спала бы, сколько хотела, водила бы Иринку за ручку, ходила по салонам…
– У меня, понимаешь, по воскресеньям турецкая баня, никак нельзя пропустить, – объяснила Карина, перезвонив уже с улицы. – Ай, нет, все перепутала – не баня, а фитнес, программа на целые сутки, педали кручу. Ой, опять перепутала! На самом деле я хожу на ролевые игры, мы там играем в эльфов, гномов, рыцарей. Иногда выезжаем в лес помахать картонными мечами. Я переодеваюсь в хоббита. Поэтому ты уж ничего на воскресенья не затевай!
Конечно, по телефону реагировать труднее – не видишь ни смеющихся глаз собеседника, ни того, как он корчит рожи, – и Володя, что называется, повелся. Съел и турецкую баню, и фитнес, и лес, и только на хоббитах начал переспрашивать. Илья бы сразу ее расколол! Карине даже неловко стало: наверное, что-то не то с ее чувством юмора, хотя всегда было то… Что же ей, заранее объявлять, что смеяться надо после слова «лопата», или уж совсем не шутить? Но оно само собой получается как-то. С Плотниковым они постоянно устраивали всякие розыгрыши. А Володя такой серьезный, во все верит, пустяки его не смешат. Наверное, это тоже особенность мужчин постарше. Сейчас посмеялся, но больше над собой:
– Кариночка, я ведь потому и беру всякие билеты, чтобы тебя профессионально развлекали. А если без мероприятий, то со мной можно только уснуть… Ну, то есть… – Дальше он пытался как-то переиначить эту двусмысленность, запутался, а Карина перебила:
– Вов, на самом деле воскресенье – Иринкин день. Я ее или к себе забираю, и мы идем куда-нибудь, где детское счастье – в зоопарк там, на кукольные спектакли. Или в Белогорске остаемся, чтобы по электричкам грипп не собирать. В общем, я приходящая мама. И по воскресеньям ничего не может быть, кроме «Знайки».
– А «Знайка» – это же рядом с Белой Горкой? – оживился Володя. – Бывший санаторный садик для ослабленных детишек, да? Так это от меня в двух шагах! Хочешь, я буду тебя подвозить? Я по воскресеньям все равно ничего…
– Нет, спасибо. Мы можем увидеться в любой другой день.
Прилив благодарности за спасение прошел, и Карина поспешила восстановить все табу, особенно касающиеся малышки. Никаких подвозов, никаких знакомств с чужими дядями, никакой игры в семью. Володя – это Володя, а Иринка – это Иринка. Если все четко выстроить, не будет больше ни душевных травм, ни самообмана. Вот только резковато она меняет правила общения – Володя молчит, ищет, что сказать. Нашел:
– Тогда заходи хоть чаю выпить на обратном пути. Рядом же.
Надо смягчить предыдущую резкость.
– Зайду.
Белая Горка под снегом стала еще наряднее, с зелеными облачками сосен и игрушечными домиками, которые карабкались по склону. Летние тропинки протоптали заново, даже ту, головокружительную, по которой Карина тогда героически лезла. Нет уж, восхождение повторим в другой раз! Нормальные герои всегда идут в обход… А родничок – молодец, бежит, не замерзает! К нему народная тропа тоже не заросла.
От Иринкиной школы сюда идти действительно минут пятнадцать, не больше. Дом-корабль стоит на приколе, застыл, сугробы поднялись до окон. Калитка не заперта. Рядом с ней вышагивает голубь – красивый, породистый, кофейного цвета, кружевные крылышки как молочная пенка.
А по сугробам к дорожке скачет тот самый рыжий пес. Какой несуразный: поджарый, голенастый, с длинным вытянутым туловищем и квадратной лопоухой головой. Как будто собран из разных запчастей – такса, гончая, эрдель – и дворняга, много дворняги! А морда радостная! Вот так сторож. Кажется, он хочет поиграть. Несется, высоко вскидывая лапы, голубя чуть не сшиб.
– Здорово, красавец! Помнишь меня? – Карина присела на корточки, чтобы рыжий не опрокинул ее в сугроб, и, сняв меховую варежку, протянула руку: – Можно тебя погладить?
– Можно-можно, это же не кот, – ответил за него Володя, появившийся на крыльце. – Этого на кошачьи консервы будут переделывать, а он не перестанет улыбаться. Такое существо – всех кидается облизывать, особенно соседских кошек. Его уже все знают, чуть он за калитку – сразу врассыпную.
Когда Карина поднималась на крыльцо, ей показалось, что сбоку из-за ступенек выглядывает еще одна мохнатая морда. А в прихожей караулил уже знакомый Кошаня. Заглядывает в глаза, переминается на мягких лапочках, а морда самая что ни на есть пиратская – кривой нижний клык торчит наружу. Изготовился прыгнуть…
– Берегись! – Володя попытался перехватить кота в полете, но тот уже расположился у Карины на руках, а она смотрела недоуменно:
– Чего берегись? Киса как киса. Вы и в прошлый раз на него все наговаривали…
