Александра Поттер - Жизнь экспромтом
Молчание.
— Что ты сказала? — выдавил он из себя наконец, запинаясь.
Фрэнки затараторила, проглатывая слова:
— Я очень сожалею, я знаю, что, наверное, несколько потороплю события. И я вовсе не собиралась совать нос в чужие дела, но так получилось, что я нашла в твоем кармане квитанцию на обручальное кольцо. — Ее скороговорка перешла совсем в бессвязное бормотание.
Лицо Хью стало пепельно-серым. Он выдернул у нее свою руку, поднялся на ноги и стал мерить шагами пространство вокруг кресел. Фрэнки наблюдала за ним, чувствуя себя совершенно сбитой с толку. Разумеется, ее нельзя было назвать бывалой профессионалкой в области свадебных предложений, но даже она уже начала догадываться, что все происходящее мало напоминает соответствующую церемонию.
— Мне кажется, здесь произошло какое-то недоразумение. — Его голос звучал сдавленно и безжизненно. Как будто он говорил с клиентом, а не с подружкой, которой вот-вот собирался признаться в любви. Его лицо тоже не выражало никаких эмоций. Было суровым и бесцветным. Это его лицо она не забудет никогда.
— Что? — почти беззвучно прошептала она.
За их спиной произошло какое-то движение. Как будто нарочно выбрав самое неподходящее время, на сцену между ними ворвались Адам и Джессика.
— Послушайте, ребятки! — защебетала, задыхаясь, Джессика. — Посмотрите, что Адам спрятал в моем хот-доге! — Она начала размахивать перед носом Фрэнки рукой, на которой сверкало прекрасное обручальное кольцо от фирмы Тиффани. — Разве это не клево? Мы собираемся пожениться! — Она прыгала на одном месте, как кенгуру, бриллиант ослепительно переливался под ярким светом ламп дневного освещения.
Фрэнки молчала. Молчал и Хью, если не считать дежурного «Мои поздравления!» Адаму, который стоял в стороне и скромно улыбался.
На минуту Адам стал серьезным и, повернувшись к Хью, сказал:
— Да, чтобы не забыть, мне кажется, я забыл квитанцию от кольца в кармане твоего плаща, помнишь, на прошлой неделе я у тебя его одалживал, потому что шел дождь? Ты знаешь, лучше ее сохранить… на всякий случай… Страховка и все такое прочее… Мало ли что, с женой тоже могут стрястись всякие неожиданности… — Он растерянно поморгал в сторону Фрэнки, потом дружески подтолкнул под ребра Хью и, наконец, обнял свою переполненную эмоциями невесту. — За это надо выпить. Пошли посмотрим, продают ли в этой дыре шампанское!
Издавая победные крики наподобие шимпанзе, Джессика повисла на шее Адама и начала целовать его в щеку, оставляя на ней следы от яркого блеска для губ. Адам тоже тыкался губами в ее губы, а затем потащил, как на буксире, в толпу.
Глаза Фрэнки наполнились слезами. Внезапно она явственно услышала, как громко и быстро бьется ее сердце. Как бы сквозь туман она слышала Хью — ровное, безжизненное рокотание его голоса. Она улавливала только обрывки слов, фраз, звуков, но ничего не могла понять конкретно. Как будто он говорил на иностранном языке.
— …наши отношения не сложились… По крайней мере, что касается меня… Я не хочу вить гнездо и пускать корни… Я не готов к такому уровню обязательств… Я чувствую себя, как в ловушке… Мне необходимо пространство…
Последние слова дошли до сознания Фрэнки. Ему нужно пространство. Она взглянула на его лицо сквозь пелену слез.
— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что мне нужно от тебя уехать? — Голос ее сорвался, и ей пришлось умолкнуть, чтобы взять себя в руки и побороть внезапную, непереносимую боль.
Пауза длилась очень долго. Наконец он сказал:
— Я хочу сказать, что между нами все кончено.
На долю секунды время остановилось. Затем как будто кто-то нажал на кнопку, и оно снова возобновило свой бег, и значение его слов поразило ее наподобие удара тяжелого боулинг-мяча. И, словно груда кеглей, ее жизнь вдруг распалась на множество бессмысленных осколков.
ГЛАВА 6
Возвращение домой прошло как в тумане. Всю дорогу Фрэнки пролежала, свернувшись, на заднем сиденье автомобиля, потому что шок от всего случившегося оказал на нее воздействие, близкое к легкому наркозу: заглушил боль, притупил восприятие, почти лишил способности чувствовать. Она едва помнила, как бежала по дорожке боулинг-кегельбана, с ужасом взглянула по дороге в удивленные лица Адама и Джессики, вышибла у них из рук бутылку дешевого вина, за что даже пыталась скороговоркой произнести какие-то дежурные извинения, а затем под моросящим дождем опрометью бросилась на стоянку такси и просто упала в открытую перед ней дверцу.
Вглядываясь в дождь, она тупо наблюдала, как уплывают назад огни боулинг-клуба, затем отвернулась от окна и до самого дома уже не интересовалась, что происходит на улице. Взгляд ее случайно упал на пол, и тут только она заметила, что забыла сменить обувь. Во всех ее несчастьях это было последней каплей, еще одной горстью соли, просыпанной на ее свежие раны. Бессмысленно и нагло на нее смотрели эти чертовы трехцветные кроссовки и напоминали ей обо всем, что с ней только что случилось.
Когда она ворвалась наконец домой, ее на миг посетило странное чувство, что не случилось ничего. Все вокруг казалось тем же самым, что и прежде, все вещи лежали на тех же самых местах, где их и оставили: вот кофейная чашка Хью возле телефона, вот ее косметичка на столе в прихожей. Это напомнило ей одну ролевую игру, в которую она любила играть в детстве: одному игроку надо было закрыть глаза, а другие уносили что-нибудь из комнаты, а затем просили водящего сказать, что именно они унесли. Только теперь это была не игра, и она прекрасно знала, что пропало в комнате: любовь. Это звучало ужасно избито, в духе слезливых сентиментальных романов из числа бульварного чтива, и в то же время было абсолютной правдой. Хью больше ее не любит, и от этого все вокруг нее стало другим. Как будто раньше она смотрела жизнь по цветному телевизору, а потом что-то там переключилось — и все стало черно-белым.
Бросив ключи в серебряную пепельницу на журнальный столик, она забралась с ногами на диван. Фред лениво открыл один глаз и, не меняя своей величественной позы, потянулся к ней своей мохнатой лапкой. Всегда гораздо более экспансивная, Джинджер вскочила на ноги, выгнула спинку, широко зевнула и только потом деликатно перебралась на голые колени Фрэнки. Уткнувшись своим маленьким мокрым носиком в ее шею, она начала мурлыкать. Как правило, Фрэнки в ответ нежно поглаживала обеих кошек по спинкам, чесала им за ушками, под обросшими жесткой шерстью подбородками, играла с их бархатными лапками. Но на этот раз она этого не сделала. Не в силах двинуться, она, как мертвая, лежала на подушках и невидящими глазами смотрела в пространство.
