Наталия Рощина - Спасение во лжи
Вадим скользнул взглядом по экспозиции. Он не смог глубоко вникнуть в увиденное, потому что постоянно искал глазами Андрея. Почему-то он решил, что обязательно заметит его в неспешно передвигающихся потоках посетителей. Однако найти его Белов смог, только пройдя по длинному, ярко освещенному коридору. Впереди была дверь, в которую Вадим собирался постучать: на ней красовалась изящная табличка «Директор». Но едва он поднял руку, она открылась – на пороге стоял Закревский. Белов сразу узнал его, отметив, что друг детства сильно изменился: высокий лоб плавно переходил в хорошо заметную лысину. Он постарел, пополнел и выглядел лет на десять старше своего возраста. Пожалуй, только голубые глаза Закревского все так же озорно улыбались, как раньше. Вадим не смог сразу справиться со своим лицом, чтобы скрыть удивление.
– Да, да, дружище, это я! – Закревский от души крепко обнял Белова, а потом широким жестом пригласил его войти. – Как же давно мы не виделись!
– Здравствуй, Андрюша, – Белов чувствовал неловкость оттого, что в голову приходили дежурные фразы. Он мысленно ругал себя, продолжая держать на лице улыбку.
– Не говори ничего, я и сам знаю, что выгляжу не ахти как, – словно прочитав его мысли, сказал Закревский и махнул рукой. – Это плата за душевное спокойствие и обретенное благополучие. Я так решил себя успокоить. Раздевайся, присаживайся. Кофе, чай?
– Кофе, – ответил Вадим, снял куртку и повесил ее рядом с коричневой дубленкой. Он взял папку с Валиными рисунками и подсел поближе к столу, где Андрей колдовал над чашками с кофе, делая это без суеты, красиво, словно подчиняясь только ему слышной мелодии. Так часто бывает: напеваешь что-то себе под нос и все делаешь в этом ритме. – Ты здорово здесь все устроил. Совсем другая атмосфера, – похвалил искренне Вадим.
– Правда? Тебе понравилось? – лицо Андрея светилось от счастья. Он был рад услышанному. – Ты не представляешь, насколько все это важно для меня. Это не передашь словами.
– Верю и поздравляю. Ты нашел свое место, значит, каждый день не задаешься извечными вопросами о смысле жизни.
– Твой кофе, – внимательно взглянув на Вадима, сказал Андрей и пододвинул к нему горячий ароматный напиток.
– Спасибо.
– А ты такой же красавчик, каким я тебя помнил все это время, – заметил Закревский, хитро прищурившись. – Нет, я не прав. Ты стал еще красивее.
– Ладно тебе, – отмахнулся Белов, хотя комплимент прозвучал приятно и придал ему уверенности. Он вспомнил, как мама всегда говорила, что красивому человеку очень трудно отказывать в просьбе. – Мы так давно не виделись, что я затрудняюсь – с какого вопроса начать?
– Я тебе помогу и дам краткую биографическую справку. Очень краткую, даже стыдно. Еще немного и нам стукнет тридцатник – раньше мужчины в этом возрасте казались мне чрезвычайно взрослыми, даже старыми. А теперь понимаю, что и в сорок можно оставаться большим ребенком.
– Ты о себе?
– Может быть. Знаешь, я не стремлюсь создавать семью, не спешу обзаводиться детьми. С меня довольно переживаний далекой юности. Пинок под зад, который я получил тогда, до сих пор заставляет меня съеживаться. С тех пор я сказал себе, что я – не герой их романа. Зачем обманывать себя? Так, романчики, ни к чему не обязывающие, кратковременные отношения. Женщины для меня остаются загадкой, которую я не стремлюсь отгадывать. Вообще-то я им не верю – вот и весь секрет. Они используют меня, я – их, но без трагических историй. Я настолько погрузился в свой мир, витаю где-то там… – Андрей взмахнул рукой, запрокинув голову. Это выглядело театрально, наигранно, но Вадим понимал, что сейчас здесь не место фальши. Андрей не играл. Он только хотел показать, что ему легко и хорошо живется. – Я живу с родителями, хотя давно могу иметь собственную квартиру. Зачем только? Старики жалуются, что я часто не бываю дома: поездки, творческие встречи, подготовка выставок – я иногда забываю о времени суток. Родители сначала радовались моей увлеченности, а теперь говорят, что единственное, о чем они мечтают, – о внуках. Заждались.
– Это обязательно случится, только не все зависит от нас, – отпивая маленькими глотками кофе, заметил Вадим.
– Совершенно с тобой согласен. Только иногда мне кажется, что они подозревают, что со мной что-то не в порядке в плане сексуальной ориентации.
– Этим скоро тоже никого не удивишь.
– Да, но консерватизм поколения наших родителей не приемлет таких метаморфоз, согласись.
– Может быть, я как-то не задумывался над этим.
– Вот и славно. Как видишь, я постарел, в чем-то поскучнел, а вообще – коренных изменений ноль. Работа для меня означает все. Наверное, так нельзя, но пока меня это абсолютно устраивает, – закуривая сигарету, завершил Андрей и пододвинул к Белову пепельницу. Увидев, как друг отрицательно покачал головой, удивленно поднял брови. – Не куришь?
– Недавно решил бросить. В Новый год вошел без старых привычек. К тому же сигареты, которые я курил, стали такой отравой, а ведь я в некоторых вопросах – консерватор еще больший, чем наши предки. Сбылась мечта моей жены – она не выносит запаха табака. Надеюсь, что меня хватит надолго.
– Теперь твой черед, Петрович. Расскажи, как живешь, чем дышишь.
Вадим охотно начал с того, что тоже доволен своей работой. Желая добиться большего понимания, он тоже делал ударение на то, что, по его мнению, было интересно слушать Закревскому. Вадим обрисовал настоящее и радужные перспективы своего бизнеса. Конечно, не вспомнить в разговоре о Косте Проскурине он не мог: зачем приписывать себе чужие награды. Отдавая должное своим заслугам и талантам, Вадим понимал, что участие в их проектах Кости – далеко не самое последнее звено в цепи удач и скорого осуществления планов.
– Вот так мы с ним и расширяем сферу нашего бизнеса. В этом году, наверное, откроем еще один магазин в Горинске, но Костя на этом не остановится. В нем есть здоровая доля авантюризма, которая не дает нам сидеть на месте. Правда, иногда приходится возвращать его на грешную землю, но для этого мы и вместе – чтобы не давать друг другу совершать ошибки.
– Мужская дружба – большое дело, – согласился Андрей. – А как твоя личная жизнь? Мама говорила, что ты женат?
– Да, наверное, у меня получилось, как в поговорке: Бог троицу любит. Я стараюсь даже не вспоминать о том, что Валя – моя третья жена. Только с нею все понастоящему. До этого – игра, фантазии, неконтролируемый всплеск гормонов, – Белов сознательно идеализировал свои семейные отношения. В свете предстоящего разговора он хотел казаться заботливым, внимательным, удовлетворенным, приветствующим творческое начало.
