Джейми МакГвайр - Милое видение
Я кивнул, оглядываясь на рисунки, висящие на стенах. Здесь было много традиционных образцов и несколько современных татуировок, похожих на настоящее произведение искусства. Но мне не нужно что-то красивое. Моя татуировка скорее похожа на демонстрационный щит – напоминание о смерти.
Засунув руки глубоко в карманы джинсов, я бродил по залу, отводя взгляд от обнаженной груди женщины, попавшей в поле зрения, когда она показывала одному из сотрудников проколотый кольцом сосок, испугавшись, что туда попала инфекция.
Хлопнул кассовый аппарат, и меня позвал мастер.
– Прошу прощения за ожидание. – Повернувшись, я подошел к стойке регистрации. Она была сделана из стекла, а под ней находилось огромное количество украшений для тела и отвратительные предметы декора. – Не могли бы вы подсказать мне, что хотите?
- Без проблем, - я потянулся за голову и, схватив заднюю часть своей хлопковой футболки, стянул ее. Висевшее на шариковой цепи пенни упало на грудь. Мои пальцы пробежались по левой стороне ребер, отслеживая девять тигровых полосок, пересекавших тело. – Я заработал еще одну.
Мужчина вышел из-за стойки и наклонился, чтобы поближе рассмотреть работу, после чего снова встал в полный рост. Он был гораздо худее меня, но на несколько дюймов выше моих шести футов.
- Надеюсь, это не число жертв. Большинство парней обычно выбирают падающую слезу или пару точек.
Я засмеялся, когда он склонил свою голову к стойке.
– Нет, просто количество раз, когда смерть подкрадывалась слишком близко.
- Я думал только у кошек девять жизней. Испытываешь судьбу. Садись и расскажи мне.
Я опустился в черное мягкое кресло, напоминавшее стоматологическое и рассказал то, что произошло до аварии. Случившееся меркло по сравнению с несколькими другими близкими контактами со смертью, но в этот раз мы все вышли из ситуации относительно невредимыми, с тех пор я места себе не находил. Меня передернуло от мысли, что Эйвери могла лишиться жизни прямо на моих глазах. Как будто непрекращающиеся мысли о моей сестре не были достаточно мучительными, а теперь к ним присоединилось воспоминание о близкой смерти Эйвери. С малых лет я словно стал магнитом для неприятностей. Я оказался настолько эгоистичным, что, зная об этом, все равно не мог отпустить Эйвери.
Первую полоску заработал, когда мне было всего семь лет, но заклеймил ей свое тело годы спустя. Впервые, проклятие дало о себе знать, забрав одного из самых важных для меня людей, превратив меня в бессмысленное подобие человека, коим являюсь сейчас.
- Могу я взять Кайлу на рыбалку? – Спросил я у мамы, когда она закончила месить тесто для торта на день рождения моей сестры. Ей исполнялось три года, и половина наших родственников со всего округа Либерти приедут на праздник.
- Кайла? – Закричала мама, вытерев лоб тыльной стороной ладони, оставляя там белый след от муки.
Моя маленькая сестренка затопала вниз по ступеням из комнаты, не забыв прихватить своего желтого медвежонка, Оливера, сжав его в кулачке.
- Торт?
- Пока нет, милая. Иди поиграй со своим братом на улице. Я позову, когда торт будет готов. Джош, внимательно за ней смотри. – Строгий взгляд моей матери встретился с моим, и я кивнул, хватая свободную руку Кайлы и утаскивая ее в сторону задней двери. Мне не нужно напоминание о том, чтобы смотреть за своей младшей сестрой.
Мы выбежали во двор и бросились к небольшому причалу на краю нашей сельской собственности в Джорджии.
Кайла остановилась, как только коснулась мысками своих теннисных туфелек первой планки деревянного мостика.
- Давай же, Кайла. Ты уже большая девочка. Я должен научить тебя ловить рыбу. Папа слишком занят, так что это моя обязанность, - я взял в руки две палки, над которыми трудился целый день. Привязал к концам старую леску и пластмассовые приманки. Протянул одну сестре, на лице которой сияла улыбка от уха до уха.
- Пошли. – Я повернулся и пошел к краю причала, слыша звук ее маленьких шагов позади.
Мы сидели на самом краю, болтая ногами над водой и греясь под лучами жаркого южного солнца. Мы ничего не поймали, потому что я знал, что мама выйдет из себя, если узнает, что я взял какой-нибудь из папиных крючков для своих новых удочек, но Кайла не возражала. Ей было весело, также, как и мне.
- Я хочу есть, - пожаловалась Кайла, когда теплый ветерок бросил ее темные длинные до плеч локоны в лицо.
Я обернулся на дом находившийся сразу за деревьями. Он был не очень далеко. Она бы могла посидеть в одиночестве на причале пару минут, пока я сбегаю до кухни и обратно. – Я принесу нам печенье, если ты посмотришь за моей удочкой.
Кайла кивнула в знак согласия, и я протянул ей свою палку. Потом встал и стряхнул грязь с попы. – Сиди на месте, Кайла. Никаких танцев или чего-то другого, пока я не вернусь. Просто держи удочки.
Она кивнула, глядя на меня своими большими блестящими глазами, она выглядела счастливой и крошечной, и немного порозовевшей от солнца.
- Еще принесу тебе шляпу, - произнес я. И поспешил через двор на кухню, радуясь, что скоро соберется вся семья.
- Никакой сухомятки, - предупредила мама, выгнув бровь и продолжая приготовления к вечеринке.
- Знаю, мам. – Я схватил пачку крекеров и открыл холодильник, когда скрипнули петли входной двери. Это папа вернулся с работы.
- Где моя именинница? – Крикнул он. По голосу можно было понять, что он устал, но улыбался ради Кайлы.
- Она играет на заднем дворе, - ответила мама.
Папа наклонился поцеловать маму в щеку, после чего выглянул в окно.
- Где? На качелях нет.
- Она на причале, пап. Я взял ее порыбачить. – Я подошел к отцу и встал на цыпочки, указывая на деревянную дорожку. Улыбка медленно сползла с моего лица, когда я пытался отыскать взглядом свою сестру. На причале никого не было. Кроме желтого медвежонка.
- Джон...? – Мама позвала папу по имени, безмолвно озвучивая вопрос. Ее голос ослаб от волнения.
- Я просил ее сидеть на месте, - произнес я. – Сказал, что сейчас вернусь.
- Боже мой, - выдохнула мама.
Папа уже оказался за дверью.
– Ее нет! – Заорал он, перебегая задний двор в сторону воды.
Тесто разлетелось, испачкав стенки шкафов, когда мама уронила миску, которую держала в руках. Она пустилась вслед за папой, а я беспомощно стоял на месте и пялился в окно.
