Роберта Ли - Её лучшая роль
Она попыталась высвободиться из его рук, но ее движения только больше разъярили его, его хватка усилилась, пальцы впились ей в плечи.
— Пустите меня! — задохнулась она. — Если вы немедленно не уберете свои руки, я закричу!
Долгое время он смотрел ей в глаза, потом руки его опустились, и он ухмыльнулся:
— Это слова Мэри-Джейн… А я-то удивился, почему они звучат так знакомо!
Энн не ответила и, нагнувшись, стала дрожащими руками подбирать страницы пьесы, стараясь дотянуться до листов, залетевших под стул. Ее рука столкнулась с его тонкой загорелой рукой, и она отдернула свою. Моллинсон поднялся на ноги с листком в руке:
— Вот вам еще один.
Не говоря ни слова, она взяла его и села за машинку.
Уголки его тонкого рта поднялись в улыбке.
— Все еще злитесь на меня?
— Нет.
— Злитесь. Я вижу по вашему лицу. Вы не очень хорошая актриса.
Энн ничего не ответила, но его последнее замечание вызвало появление лукавой ямочки на щеке.
— Так-то лучше, — сказал он и неожиданно подошел к серванту у стены. — Я выпью шерри, хотите присоединиться?
Почувствовав, что отказываться будет грубо, Энн взяла бокал. Он налил себе тоже и задумчиво присел на ручку кресла. В сером костюме из тонкой шерсти и белой, распахнутой у ворота спортивной рубашке он выглядел моложе, чем когда-либо, и, пожалуй, счастливее. Хотя она не могла понять, создалось у нее это впечатление из-за небрежной одежды или из-за выражения его лица.
— Хотите сигарету?
Она взяла сигарету и наклонилась к его руке закурить. Ее опущенные ресницы бросали на щеки легкую тень.
— Сколько вам лет? — неожиданно спросил он.
— Двадцать два.
Он пожал плечами:
— Иногда вы выглядите значительно моложе своих лет, а иногда гораздо старше. — Закурив сигарету, он сел, держа свой бокал в руке. — Мне жаль, что я взорвался, но до сих пор никто не критиковал меня до такой степени жестко.
— Я тоже очень сожалею. Я теперь понимаю, как нахально это выглядело.
Он передернул плечами:
— У вас есть чувство диалога. Большинство людей лишено этого дара, да и вообще умения писать.
— Меня всегда интересовал театр. — Она увидела, что он смотрит на нее с любопытством, и поторопилась добавить: — Конечно, с любительской точки зрения. Моя мачеха была… очень увлекалась… была связана с местной труппой. Это было единственное, из-за чего мы не ссорились.
— Большинство женщин любит сцену, — саркастически заметил он. — Некоторые просто прирожденные актрисы.
— Ваши слова звучат цинично.
— У меня на это есть причина. Женщина, с которой я был помолвлен, сбежала с моим лучшим другом. Может быть, вы сумеете раскрутить вокруг этого романтическую историю?
Энн опустила глаза в бокал и решила держаться осторожно.
— Она была актрисой?
— Да. Вы сидели с ней за столом несколько дней тому назад.
Энн ошеломленно подняла голову:
— Миссис Браун? Я понятия не имела. Вы были… так… так небрежны с ней.
— А вы ожидали, что я буду ползать перед ней на коленях?
— Нет, конечно! — Энн поставила бокал на стол и внимательно изучала ковер. — А что произошло с вашим другом? Поженились они?
— Да. Но он был убит в Африке два года назад. К тому времени Сирина уже оставила его и пыталась сделать себе имя в Штатах. Когда ей это не удалось, она вернулась сюда и разыскала меня… Лучше синица в рукавице… сами знаете.
По его виду трудно было понять, что он чувствует, и Энн подумала, не скрывает ли его ироничный тон разбитое сердце. Легко можно было себе представить, как должна была привлекать такая, похожая на фею, женщина. И хотя Энн чувствовала, что характер у нее неприятный, но ведь известно, как слепы мужчины, когда влюбляются. Она обернулась к нему, чтобы сказать это, но он снова заговорил:
— А как обстоят дела с вашими романами, мисс Лестер? Вы все еще поддерживаете контакт с агентством Мак Брайд?
— Пока без особого успеха, — солгала она. — Вы были лучшей кандидатурой в их регистрационных книгах. Жалко, что вы передумали. — Она помедлила и рискнула: — Хотя теперь я понимаю, зачем вы туда вообще пошли с самого начала.
— Неужели?
— Конечно. Вам не нужна была жена, мистер Моллинсон, вы собирали материал. По правде говоря, мне непонятно, почему вы не продолжили притворяться со мной. Подумайте, как я и мои рассказы могли быть вам полезны.
На его лице мелькнуло выражение осторожной сдержанности, он как-то напрягся:
— Полезны?
— Конечно. — Она сплела пальцы. — Где нашли вы такой тип, как Мэри-Джейн?
Какое-то мгновение он молчал, и она, глубоко вздохнув, заставила себя расслабиться. Если бы он только признался, что использовал Розали! Если бы он признался хоть одним словом, что был не прав, поступая так с ней! Если бы он это сделал, она рассказала бы ему, кто она такая и почему она здесь. Но он молчал.
Часы на каминной полке отбили час, и он, подняв брови, посмотрел на шерри, которое еще держал в руке, покачивая бокал, так что рубиновая жидкость поймала солнечный свет и отбросила красноватый отблеск на его лицо.
— Откуда вообще берутся персонажи? — лениво после долгой паузы проговорил он. — Часто из жизни, часто это воображение, а часто — тяжелый труд за столом: сидишь и сочиняешь.
— Я уверена, что она — слепок с кого-то реального, — быстро сказала Энн.
Он опустошил свой бокал и снова подошел к серванту.
— Какое богатое воображение в такой белокурой головке! — Он обернулся. — Вот вас я бы с удовольствием вставил в пьесу. Не вас в действительности… но кого-то в подобных обстоятельствах. Я вам дам премию, если вы это мне разрешите.
Она со злостью приготовилась печатать.
— Во мне нет ничего интересного.
— Конечно есть. — Не реагируя на ее холодный тон, Моллинсон подошел к ней. — Я никак не могу в вас разобраться. Вы очень хорошенькая, но не можете найти себе приятеля. Вы общительная, но обратились в агентство, чтобы вас с кем-то познакомили. Что стоит за этим на самом деле? Какова была истинная цель вашего прихода к Мак Брайд?
Желание рассказать ему правду, повернуться и уйти стало таким сильным, что Энн изменилась в лице, и, увидев это и поняв по-своему, он проникся сочувствием.
— Я не собирался лезть вам в душу, — тихо произнес он.
Она с усилием подняла голову, взгляд стал нежным, а губы алыми и зовущими.
— Никто из мужчин, которых я встречала в обычной жизни, не мог дать мне то, что я хочу. А я хочу многого, — она глубоко вздохнула, — драгоценности и меха… большой дом, машину. Какой обычный человек может дать мне это?
