Дана Хадсон - Осколок счастья
– На юге Франции, в Ницце. Там у них вилла на Лазурном берегу. У его матери хронический бронхит, и на Средиземноморском побережье она чувствует себя лучше. В Англии, где такой холодный тяжелый воздух, они стараются бывать как можно реже.
Сара и не подозревала, что в Англии столь вредный воздух, но, как врач, понимала, что для легочного больного это вполне возможно.
Миссис Тревис суетливо добежала до угловой комнаты и широко распахнула дверь.
– Вот, мисс, эта комната! Честно говоря, мне как-то неуютно спать под открытым небом, но, если кому-то это нравится, я вовсе не против! Пока вы ужинаете, я ее подготовлю. Вообще-то я приготовила для вас комнату для гостей, я же не знала, что у вас такие вкусы, мэм.
Она еще что-то бормотала в том же пулеметном стиле, но Сара ее больше не слушала. Комната оказалась очаровательной. Сквозь прозрачную крышу виднелось синее небо, затянутое предсумеречной дымкой. Две угловые стены тоже были прозрачными, и, глядя сквозь них, казалось, что летишь по воздуху над разноцветными крышами.
Сара подошла поближе к стене, и у нее захватило дух – под ногами раскинулся Лондон. Видны были не только крыши и дороги, но и малюсенькие фигурки пешеходов и машин. Она пожалела, что еще не стемнело и городские улицы не украшены пестрыми рекламными огнями и убегающими вдаль золотистыми рядами уличных фонарей.
Раздался деликатный стук в дверь, и она воскликнула:
– Войдите!
Как она и ожидала, в комнату вошел Вуд, а следом за ним с кипой постельного белья в руках миссис Тревис.
– Тебе нравится комната?
Сара с нескрываемым восторгом воскликнула:
– Конечно! Как тут может не понравиться?
Вуд покосился на суетливую миссис Тревис, исподтишка наблюдающую за ними. Ему очень хотелось взять Сару за руки, но дуэнья оказывала на него сдерживающее влияние. Чуть помрачнев, он подошел к Саре почти вплотную.
– Да, вид отсюда великолепный. Я и оставил себе пентхаус именно из-за этой панорамы.
Сара искоса посмотрела на него и предусмотрительно отодвинулась. Он глубоко вздохнул, подавляя разочарование. Миссис Тревис, бестолково суетясь, и не думала уходить, откровенно навострив ушки, поэтому Вуд, демонстрируя недюжинную выдержку, спросил:
– Куда бы ты хотела пойти поужинать, дорогая?
Саре не понравилось обращение «дорогая», предполагающее куда большую степень близости, чем у них, но возражать не стала.
– Не знаю. Я не знакома с жизнью вечернего Лондона.
Тут вмешалась миссис Тревис.
– Я могу быстренько приготовить ужин. Муж к вашему приезду накупил целую кучу продуктов.
Сара вопросительно посмотрела на Вуда. Но тот отрицательно покачал головой.
– Нет, спасибо, миссис Тревис. Сегодня мы ужинаем вне дома. Но завтра непременно насладимся приготовленным вашими руками завтраком и обедом. – И добавил, обращаясь уже к Саре: – Вот увидишь, миссис Тревис прекрасно готовит.
– Я в этом не сомневаюсь. – В голосе Сары не слышалось и тени сомнения.
От похвалы женщина стала как будто выше ростом.
– Да уж, меня не раз приглашали шеф-поваром в хорошие лондонские рестораны. Но одно дело готовить на одного холостяка, или, очень редко, для приходивших к нему гостей, и совсем другое на несколько сотен посетителей в день. Это не для меня. Я люблю творчество, а не ширпотреб.
Улыбнувшись, Вуд обратился к своей гостье:
– Если ты не знаешь, куда пойти, то, может быть, согласишься пообедать у «Гордона Рамзи»?
Сара обеспокоенно покачала головой.
– Боюсь, у меня нет ничего, что соответствовало бы хорошему ресторану.
– Даже традиционного маленького черного платья, которое ввела в обиход знаменитая Коко Шанель? Кстати, она не боялась появляться в свете в вовсе неподходящих, по мнению окружающих, нарядах. А потом они становились последним писком моды.
Сара с сомнением посмотрела на свое отражение в высоком зеркале. Оно показалось ей слишком заурядным, чтобы быть привлекательным.
– Ну, я не Коко Шанель и такого влияния на окружающих не имею. Но платье есть. И даже именно такое, что ты описал. Но в таких местах положено носить настоящие драгоценности, а у меня только бижутерия. Может, выберем что-то попроще? Какой-нибудь хороший паб?
Развернувшись, Вуд стремительно вышел, оставив женщин удивленно смотреть ему вслед.
– Неужели он рассердился? – Сара искренно огорчилась. – Но ведь он знал, что я простая студентка. Откуда у меня драгоценности?
Но миссис Тревер была другого мнения.
– Нет, тут что-то другое. Подождем.
В самом деле, вернувшийся Вуд протянул Саре большую, обтянутую синим бархатом коробку. Она опасливо посмотрела на нее, и он поспешил ее успокоить:
– Не волнуйся, это не подарок. Это фамильные драгоценности. Оденешь их на один вечер. Проветришь, так сказать. Они давно уже не появлялись на людях. Мама не захотела брать их с собой, сказала, что ей некуда их надевать, да и хранить негде. Они с отчимом ведут уединенный образ жизни. А драгоценности нужно время от времени надевать, вот ты мне и поможешь.
Сара осторожно открыла футляр. Небольшая изящная диадема в центре футляра была окружена колье, серьгами и кольцом. В специальных гнездах переливались насыщенно-фиолетовым огнем аметисты, обрамленные причудливо сотканным золотом.
– Фантастично. Но я не могу это надеть. Вдруг потеряю?
– Ерунда. Замки крепкие. Я недавно отдавал их на проверку ювелиру. Можешь, кстати, надеть не весь гарнитур. Колье и кольца будет вполне достаточно.
Он вынул кольцо из гнезда и надел его ей на безымянный палец правой руки, как при помолвке. Сара покраснела.
– Нет, спасибо. Оно мне слишком велико. Я в любой момент могу его потерять.
Вуду в этих словах почудился отказ не только на ношение его кольца, но и на то, на что он надеялся. Смягчая свои слова, Сара поспешно добавила:
– Но колье и серьги, я думаю, вполне подойдут.
Обнадеженный Джордж поклонился и предложил:
– Тогда готовься. Сколько времени тебе понадобится?
– Не больше получаса.
Он вышел, а любопытная миссис Тревер предложила:
– Вам помочь, мисс? Я неплохо делаю прически.
– Нет, спасибо. Я привыкла все делать сама.
Разочарованной миссис Тревер пришлось выйти, и Сара начала готовиться. Стараясь не обращать внимания на тяжко бившееся сердце, приняла душ, надела свежее белье, тонкие колготки, то самое маленькое черное платье, что рекламировал Вуд. Вдела в уши серьги и повертела головой перед зеркалом, восхищаясь их сиянием. Чтобы серьги было лучше видно, забрала волосы в высокий узел, закрепив его скрытой заколкой. Отрегулировала длину колье под вырез платья, чтобы оно не попадало на вырез горловины. Всунув ноги в черные туфли на высоком каблуке, посмотрела на себя в огромное зеркало, отразившее ее в полный рост.
