Кэндес Бушнелл - Стервы большого города
Офис Мирны Джеймсон состоял из двух комнат в середине длинного мрачного коридора, выстланного линолеумом; в первой комнате сидела молодая женщина с лицом сердитой пчелы и с клацаньем барабанила длинными ногтями по кнопкам телефона. За открытой дверью находился кабинет Мирны. Виктория увидела красивую ногу — черные колготки и элегантные черные остроносые лодочки. Мирна была первой настоящей деловой женщиной, с которой столкнулась Виктория, а в те дни деловые женщины считались неприятными особами. Мирна вышла из своего кабинета и окинула Викторию взглядом.
— Вы все же пришли, — холодно проговорила она. — Посмотрим, что вы принесли.
Пять бессонных ночей внезапно дали о себе знать, и Виктория чуть не расплакалась. Впервые она осознала, что Мирне может не понравиться ее коллекция, и мысль о провале устрашила Викторию. Позор подкосит ее и определит дальнейший ход жизни. Что, если она, продолжив свои попытки, будет терпеть неудачи? Ей придется вернуться домой и работать в магазине по продаже копировальных аппаратов, как ее лучшая подруга из старших классов, которой так и не удалось вырваться из маленького городка…
— Очень славно, — проговорила Мирна, разглядывая вещи. То, как она рассматривала образцы, поднимала их, поворачивала и изучала ткани, заставило Викторию увидеть и себя как под микроскопом. В резком свете флуоресцентных ламп она заметила, что Мирна рябая и старается скрыть это под толстым слоем косметики. — Раньше вы, конечно же, ничего не продавали? Или вы что-то от меня скрываете? — спросила Мирна, настороженно глядя на Викторию.
Та не поняла, о чем говорит Мирна.
— Нет… — Она помедлила. — Я только…
— Вы когда-нибудь продавали свои изделия универмагам? — с нетерпением осведомилась Мирна.
— Нет, — ответила Виктория. — Это моя первая коллекция. Но это ничего? — охваченная паникой, спросила она.
Мирна пожала плечами:
— Каждый с чего-то начинает, не так ли? Это значит, что большого заказа я пока не сделаю. Если ваши небольшие партии будут хорошо продаваться, в следующем сезоне мы купим больше.
Потрясенная Виктория кивнула.
Потом она выскочила на улицу, голова у нее кружилась от восторга. Впереди у Виктории минуты торжества, которые изменят ее жизнь, но ничто не сравнится с тем первым разом. Она прошла по Тридцать седьмой улице к Пятой авеню, не понимая, куда идет, и остановилась у Рокфеллеровского центра посмотреть на оживленный каток. Город казался ей страной Оз, полной волшебных возможностей, и только добравшись до парка и расплескав часть энергии, Виктория зашла в телефонную будку и позвонила своей лучшей подруге по художественной школе — Кит Каллендер.
— Она сказала, что начнет с небольших партий, но заказала восемнадцать изделий! — воскликнула Виктория.
Заказ им обеим показался огромным, и в тот момент Виктория не помышляла о том, что когда-нибудь будет получать заказы на десять тысяч изделий…
Еще три недели шитья до позднего вечера — и первый заказ был готов. Виктория пришла в офис Мирны с тремя пакетами из супермаркета.
— Что вы здесь делаете? — удивилась Мирна.
— Принесла ваш заказ, — с гордостью ответила Виктория.
— У вас нет поставщика? — изумилась Мирна. — Что мне прикажете делать с вашими пакетами?
Виктория улыбнулась при этом воспоминании. Тогда она ничего не знала о технической стороне профессии дизайнера; понятия не имела, что существуют закройные и швейные комнаты, где создают свои модели настоящие дизайнеры. Но амбиции и пылкое желание (желание такого рода большинство женщин испытывают к мужчинам, догадывалась она) побуждали ее устремляться вперед. А потом она получила по почте чек на пятьсот долларов. Всю ее одежду продали. В восемнадцать лет Виктория попала в этот бизнес.
До тридцати лет она продвигалась вперед. Вместе с Кит они переехали в крошечную квартирку с двумя спальнями в Нижнем Ист-сайде, на улице, заполненной индийскими ресторанчиками и полуподвальными «кондитерскими магазинами», где торговали наркотиками. Подруги кроили и шили, пока у них не начинали слипаться глаза. Потом они ходили по вернисажам и тускло освещенным ночным клубам, где плясали до трех ночи. Виктория едва зарабатывала на то, чтобы оплачивать расходы и на жизнь, но это было не важно. Она знала, что большой успех ждет ее впереди, а пока довольствовалась тем, что живет в этом городе и занимается тем, о чем мечтала.
А затем Виктория получила первый большой заказ от «Бенделса», универмага, который поддерживал молодых, прокладывающих себе дорогу дизайнеров. Это стало еще одним поворотным пунктом в ее судьбе — заказ был так велик, что Виктории выделили уголок на третьем этаже, с ее именем и логотипом на стене. Но существовало одно препятствие. Стоимость производства этой одежды требовала огромного вложения наличных, более чем двадцати тысяч долларов, а их у Виктории не было. Она попыталась занять деньги в трех банках, но в каждом из них операторы терпеливо объясняли, что для получения займа необходимо иметь дополнительное обеспечение, например дом или машину. Их можно продать и вернуть деньги банку в случае, если ей не удастся выплатить заем.
Виктория не находила решения этой головоломки, но однажды ей позвонила Мирна Джеймсон и предложила связаться с неким Говардом Фрипплмейером. Он подонок, пояснила Мирна, настоящий жук, но работает в этом бизнесе уже тридцать лет и способен ей помочь.
Говард Фрипплмейер оказался именно таким, как сказала Мирна, отчасти хуже. Их первая встреча состоялась в кафе, где Говард поглощал сандвич с копченой говядиной, даже не вытерев горчицу, скопившуюся в уголках рта. На нем была коричневая одежда, и он носил накладную челку. Покончив с едой, Говард взял свой экземпляр «Дейли ньюс» и на пятнадцать минут исчез в мужском туалете. Виктории очень хотелось расплатиться по своему счету и сбежать, но она находилась в отчаянном положении.
Вернувшись, Говард заявил, что считает Викторию хорошей инвестицией — у нее есть потенциал. В течение следующего года он вложит в компанию Виктории восемьдесят тысяч долларов; взамен Говард хотел получить тридцать процентов от ее прибылей. Виктория сочла это удачной сделкой. Говард внушал отвращение неприятным характером, к тому же от него исходил странный резкий запах, но Виктория знала, что ей с ним не спать. И она нуждалась в нем.
— Позволь мне позаботиться о деньгах, дитя, — сказал он, закуривая десятую сигарету «Парламент». — Твое дело — мода. Я в этом бизнесе тридцать лет и понимаю творческих людей. Когда вы думаете о деньгах, у вас все идет вкривь и вкось.
