Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти - Танита Флайт
Но и это еще не все. На следующий день мы решили посетить музей Орсе, который расположен в бывшем здании вокзала. Красивейшая постройка, прекрасная экспозиция с множеством картин великих художников. Но меня почему-то привлекла скульптура ребенка с распущенными волосами и сложенными для молитвы руками. Я подбежала, чтобы узнать имя автора. Имя автора я, к сожалению, уже не помню, а скульптура называлась «Иоанн Креститель в детстве». Еще один знак.
Хотите знать конец этой истории? На следующий день мы садимся в самолет «Париж ; Ницца». И стюардесса, радостно приветствуя пассажиров, объявляет имя пилота. От услышанного у нас с Эриком раскрылись рты. Его зовут Жан-Батист (что в переводе на русский означает Иоанн Креститель).
В этот день Эрик стал смотреть на меня как-то по-другому. Вернувшись домой в Грасс, мы приготовили спагетти, разлили вино, сели у камина, стали мечтать и строить планы на будущее. В тот вечер мы думали, нет, мы знали, что вместе нам предстоит сделать что-то очень великое. Наше высокопарное настроение поддерживали четыре любящих глаза безотрывно смотрящие на нас. Тео и Скарлетт, мои любимые собачки, безмолвные свидетели всего того земного и возвышенного, животного и духовного, всего, что наполняло наши с Эриком взаимоотношения.
В очередной раз у Эрика съемки в Париже, и я снова лечу к нему. Самый разгар зимы.
Париж залит светом. И по традиции перед Рождеством витрины центрального магазина украшены инсталляциями различных дизайнеров. Перед Рождеством все парижане ходят смотреть на витрины. И мы пошли. Каких витрин тут только не было! Поющие, танцующие мышки, подвешенные к потолку манекены-женщины, поезда в игрушечном городе. Все это создавало просто сказочное настроение. Зашли внутрь. О-ля-ля. Париж бесконечно роскошен как внутри, так и снаружи.
Насмотревшись на все это великолепие, мы решили поужинать. Эрик предложил мне зайти в марокканский ресторан, где готовят самый вкусный кус-кус в Париже. Но хозяйка этого ресторана, странная и неприветливая женщина, запросто может обругать посетителя, если он ей не понравится. Поэтому, если она на тебя вдруг накричит или еще что-нибудь сделает, не стоит пугаться, потому что это нормально. Но если ты ей понравишься, она обязательно тебя накормит.
Первый раз я шла в ресторан как на экзамен. Не хотелось быть обруганной незнакомой женщиной. Мысленно я рисовала картинки ее неприятной внешности, представляя этакую французскую Бабу-Ягу. Я отпиралась, говорила, что нам вообще не стоит посещать это место, но Эрик соблазнил меня тем, что кус-кус того стоит и что я, попробовав его, никогда его не забуду. Он был прав: этот кус-кус мне действительно не забыть.
Ресторанчик оказался маленьким домашним, на десять столиков. Зальчик был декорирован старыми коврами и салфетками, старинной утварью и чайниками, в общем полный винтаж. Вышла хозяйка. Она была действительно с клюкой. Но совсем даже не противная. а очень приятная женщина, без бородавок и усов.
Я улыбнулась широко-широко, как только смогла. Я очень хотела ей понравиться и совсем не хотела получить клюкой по башке. Слава богу, этого не произошло. И через каких-нибудь десять секунд она улыбнулась мне в ответ. О небо! Эрик сказал, что я ей понравилась. И от такого счастья я весь вечер только и делала, что ела этот кус-кус. Для чего? Да чтобы она ничего плохого про меня не подумала.
Довольные, что нас никто не отругал, а даже накормил, мы отправились в номер, делиться хорошими впечатлениями о Бабе-Яге. Сытые и счастливые, мы легли спать.
И вот среди ночи я просыпаюсь и еле успеваю добежать до туалета. Потом я просыпаюсь еще раз, и еще раз, и еще раз. И еще раз. Этот знаменитый на весь Париж кус-кус стал для меня роковым. Эрик смеется. Мне не смешно. К утру я лежу практически без чувств, и проклинаю что есть мочи этот чертов кус-кус. Гора таблеток мне не помогает: я продолжаю совершать набеги на туалет, а после обниматься с подушкой в шикарном номере отеля “Costes”.
Двенадцать. Нам пора в аэропорт. Эрик пытается стащить меня с постели, а я не могу и пальцем пошевелить. Силы покинули меня. Удалось уговорить его остаться. Сказано ; сделано. Весь оставшийся день я не выхожу из номера. Периодически заедаю свое горе таблетками. Эрик перестает смеяться. Я думаю, что осознав наконец, что означают зеленый оттенок лица и мои очумевшие глаза, он понял, что надо вызывать врача. Но вместо этого мой творческий француз достает свой фотоаппарат и начинает фотографировать мое почти бездыханное тело с возгласами: «Бьюти! Бьюти!». Ну конечно… настоящий художник даже в безобразном может найти прекрасное.
Эврика! У меня появляется план спасения. И спасти меня может куриный суп с сухариками. «Что? Куриный суп в Париже? Это большая редкость. Его днем с огнем не сыщешь!» ; восклицает он. Но тем не менее звонит по телефону и просит сотрудника на ресепшн найти куриный суп. Уже через час я сижу в обнимку с настоящим куриным супом и с каждой ложкой чувствую, как силы возвращаются ко мне. Словно в чудесной сказке я постепенно превращаюсь в человека. Эрик на радостях зовет меня прогуляться возле отеля. Я не решаюсь, и он идет один. Возвращается через двадцать минут и заявляет, что потерял перчатку, только что купленную в галерее Лафайет. Он просит меня пойти с ним и поискать драгоценную перчатку.
Вот мы уже идем по площади, где, возможно, валяется одинокая потерянная перчатка. И действительно, что-то уютно устроилось на асфальте. Подходим и обнаруживаем женскую перчатку. Мы аккуратно кладем ее на видное место. Идем дальше и находим… детскую варежку. Становится забавно. Не проходит и пяти минут, как пропавшая перчатка Эрика находится прямо на витрине ювелирного магазина. Интересно, сколько перчаток люди потеряли за этот вечер, но так и не нашли? Эрику повезло больше всех. И это везение он приписал моему присутствию. При этом мой любимый замечает, что нашел не только свою перчатку, а также еще женскую и детскую. Интересный знак, не правда ли?
Мы гуляем по сказочно-светящемуся Парижу. Вдруг он останавливается и произносит фразу, которую я никогда не забуду. Он говорит, что любит меня сильно-сильно, даже больше своих детей. И я его люблю больше и больше
