Грешная одержимость - Айви Торн
Когда он осматривает ночь, его взгляд неузнаваемо скользит мимо меня. Тем не менее, я инстинктивно ухожу в тень. Мой взгляд привлекает свет, падающий из окна второго этажа, и мой пульс учащается, когда я замечаю Дани сквозь открытые шторы.
Наклонив голову то в одну, то в другую сторону, она снимает серьги по одной, обнажая свою длинную нежную шею. Тонкая ткань ее ночной рубашки сползает с одного плеча, обнажая ее золотистую кожу и ключицы.
Внезапно мои штаны становятся теснее, чем несколько минут назад, и я опускаю взгляд, зная, что мне не следует смотреть, даже если ее открытое окно приглашает меня заглянуть. Конфликтные войны внутри меня длились несколько мучительных секунд.
И я сдаюсь.
Упираясь в грубую кору дерева рядом со мной, я смотрю на поразительную девушку, совершенно беззаботно выполняющую свой ритуал перед сном. Она ходит по комнате, ее светлые волосы словно маяк, а я слежу за ней глазами. А затем, словно впервые осознав, что ее жизнь выставлена напоказ, Дани подходит к окну и хватается за края кружевных прозрачных тканей. Стыд смешивается с разочарованием в моей груди, когда она останавливается, чтобы посмотреть в ночь.
Сегодня я причина, по которой ей нужно их закрыть.
Мой желудок падает, когда ее голубой взгляд скользит вниз, и внезапно Дани смотрит на меня. Я знаю, что она видит меня. Хотя я скрыт в тени, ее глаза смотрят на меня с неоспоримым узнаванием.
— Блядь, — ругаюсь я себе под нос. Меня поймали, наблюдая за ней. Как какого-то чертов сталкера.
И все же она не выглядит смущенной. На самом деле, на ее лице расплывается блестящая улыбка, подчеркивающая соблазнительные ямочки на щеках, и она отпускает шторы, и начинает отворачиваться.
Прежде чем я успеваю почувствовать слишком сильное разочарование, она снова поворачивается к окну и поднимает палец вверх, молча говоря мне подождать немного.
А потом уходит.
Мое сердцебиение резко ускоряется, в сочетании предвкушения и вины.
Входная дверь открывается, и выходит Дани в пижамных шортах и свободной футболке. Натянув на грудь огромный кардиган, она что-то говорит охраннику, сбегая по ступенькам.
Затем она смотрит в обе стороны, прежде чем перейти пустынную улицу.
— Привет, — шепчет она, приближаясь к моему укрытию.
Я не знаю, что еще делать, поэтому отступаю еще дальше в тень.
— Привет.
Дани быстро оглядывается через плечо, словно проверяя, наблюдает ли за ней охранник. Затем она присоединяется ко мне за стволом дерева.
— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает она, и хотя слова могут быть обвинительными, ее тон кажется лишь любопытным, если не сказать слегка озабоченным. — Тебя послала Сильвия? Все в порядке?
— Нет, она не послала меня. Все в порядке… и я уже закончил вечернюю смену… — Мои слова замирают, поскольку я не могу найти разумного оправдания.
Я не могу сказать ей правду: мои ноги просто принесли меня сюда. Даже если бы она мне поверила, это не объясняет, почему я остановился, чтобы понаблюдать за ней. Я качаю головой, не зная, что сказать. Затем мой взгляд падает на траву у ее ног в сандалиях.
Я не должен быть здесь.
— Мне пора идти. — Я делаю еще шаг назад и одновременно поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Подожди. — Нежные пальцы нащупывают сгиб моего локтя, когда Дани останавливает меня.
И от ее прикосновения по моей коже потрескивают электрические покалывания. Мои глаза вспыхивают в месте контакта, и Дани убирает руку, как будто с верха горячей плиты.
— Ты только что с работы? — Спрашивает она, подходя ближе, хотя больше не пытается прикоснуться ко мне.
— Да, я собирался домой. — Это звучит достаточно разумно, и по большей части это так и есть.
— Ты работаешь много часов. — Замечает она.
— Мы все еще ищем членов для пополнения команды безопасности. Хорошую помощь в наши дни найти трудно, а господину Велесу доверять нелегко. Особенно когда дело касается безопасности его жены и дочери.
Знающая привязанность Дани согревает ее голубые глаза. Они почти цвета полуночи в темноте. Когда ее рот растягивается в нежной улыбке, мой взгляд останавливается на нем. Я не хочу ничего, кроме как провести большим пальцем по ее полным губам.
— Ты всегда идешь мимо моего дома, когда возвращаешься домой? — Спрашивает Дани, ловя мой взгляд и возвращая разговор на опасную территорию.
— Нет, — признаюсь я, зачесывая волосы назад и неприятно почесывая затылок.
Между нами повисло напряженное молчание. И мне почти невозможно поддерживать зрительный контакт. Когда Дани говорит снова, ее голос звучит как приглушенный шепот, от которого волосы на моих руках встают дыбом.
— Ты наблюдал за мной?
Я не отвечаю, потому что она знает. Вместо этого я изучаю ее лицо, пытаясь понять, какие чувства вызывает у нее этот факт. Да, я наблюдал за ней. Кажется, я не могу перестать наблюдать за ней.
Дрожь заметно пробегает по Дани, и мне интересно, потому ли это, что ей холодно, или она находит, что мысль о том, что я смотрю на нее, тревожит ее.
— Тебе следует вернуться внутрь. — Замечаю я. Потому что я опасно близок к тому, чтобы использовать тепло своего тела, чтобы согреть ее, если она этого не сделает.
— Я в порядке. Правда, — настаивает она, затем делает паузу. — Ефрем… — начинает она снова нерешительным тоном.
Даже в тусклом свете уличного фонаря, проникающем сквозь листья дерева, я вижу, как цвет окрашивает ее загорелые щеки.
— Ты… находишь меня привлекательной? Я… заметила, что в последнее время ты стал чаще наблюдать за мной, и просто подумала…
Моя челюсть сжимается, и я сжимаю кулаки, борясь с желанием прикоснуться к ней. Нахожу ли ее привлекательной? Она блядь шутит? Мне следовало бы смутиться, что мои взгляды настолько очевидны, что она это заметила, но я обнаружил, что слишком поглощен ее присутствием, чтобы обращать на это внимание. Сейчас мне требуется все мое внимание, чтобы поддерживать правильные границы.
— Что подумала? — Мой голос охрип от напряжения, когда я пытаюсь контролировать себя.
Мне не следовало спрашивать, потому что Дани явно более проницательна, чем я предполагал. Она видит, какой эффект оказывает на меня, и теперь, когда она затронула тему моего влечения к ней, я не могу отступить, не оставив ее в неловком положении.
Но внезапно ее неуверенное выражение лица становится застенчивым. Она прикусывает мягкую подушечку нижней губы и оборонительно прижимает подбородок к груди, как будто боится, что я могу на нее наброситься. Мысль о том, чего она может бояться, вызывает у меня глубокую, пустую боль
