Непутевые - Яна Ясенева
Чтобы найти такую женщину пара Жихаревых потратила больше двух лет. Причем им предложили вариант тогда, когда девушка была еще беременна.
— Это риск, Денис, большой риск, — сказала мужу Зинаида, — я сейчас буду изображать полгода беременность, а она возьмет и не откажется.
— Риск дело благородное, Зина, у нас нет выбора. Будем надеяться что все выгорит, денег даем мы достаточно. Да ты и сама пойми, ну девочке пятнадцать, что она может дать ребёнку? В ее обстоятельствах — это самый лучший вариант, тем более она хотела избавиться от ребёнка.
— Денчик, ты всегда можешь успокоить. Я тебя люблю. Сама она очень красивая девочка, такие голубые глаза, форофорвая кожа и рыжие волосы — божественное сочетание. Вот бы дочка родилась…
Зинаида все полгода ходила как на иголках и носила накладной живот. В шесть с половиной месяцев она якобы ушла в декретный отпуск. Подчинённые ее оберегали и поддерживали, иногда Зина даже ловила себя на мысли, что она реально беременна, так вжилась в эту роль. Ей было стыдно за вранье, но других вариантов не было. Она хотела, чтобы малыш был только их и ни чей больше и чтобы никаких пересудов вокруг ее семьи.
Денис по возрасту уже мог бы стать дедом. Ему исполнилось сорок четыре года, а Зине было сорок. Для ребёнка у них была легенда, что долго не получалось забеременеть и вот произошло чудо.
— Денис, позвонили из Эльтона и сообщили, что у нас будет дочь, — Зинаида скакала от радости как ребёнок.
— Это же прекрасно, — ответил Денис.
— Давай ее назовем Валерией. Жихарева Валерия Денисовна, эх звучит очень красиво! — радовалась Зина.
— Конечно, мне тоже нравится, но давай всё-таки не загадывать, тьфу-тьфу-тьфу!
Когда Лиза уже была на седьмом месяце Зина и Денис наняли рабочих и сделали ремонт в детской комнате. У Жихаревых была огромная, двухуровневая квартира, в недавно построенном доме. Такие квартиры были редкостью в конце девяностых, позволить ее могли только очень обеспеченные люди, какими являлись Зинаида и Денис. Первый этаж квартиры занимала огромная гостиная и кухня, на втором находились три комнаты, одна из которых детская. Закупив необходимую мебель и принадлежности для грудного ребёнка, Жихаревы принялись его ждать.
Успокоились Зина и Денис лишь тогда, когда получили подписанные об отказе бумаги. Буквально через два дня их пригласили в перинатальный центр, где выписывали новорождённую дочь Лизы. Когда на руки Зинаиды положили плачущую девочку, завернутую в красивый конверт, она сама заплакала.
— Лерочка моя, доченька, ну что ты плачешь, мама с тобой, — Зина поцеловала девочку в щечку и дала ей заранее подготовленную пустышку. Покачав на руках ребёнка, Зинаида успокоила дочь.
За все время, пока ребёнок находился в роддоме, никто из родственников Зины не приезжал, они все сделали тайком. Даже мама ее не знала, что дочь беременна не по-настоящему. Ее семья жила в области, поэтому приезжала к ним с мужем в гости несколько раз подряд за год. Родственники мужа с ним общались редко и мало, из-за развода с первой женой. Мать не могла ему простить уход из семьи.
Лерочку привезли в шикарную квартиру. У не с самого рождения было все лучшее. Детская кроватка стояла в спальне родителей, Зинаида занималась сама кормлением и ухаживанием за ребёнком. Ей это доставляло огромное удовольствие.
Чтобы все время уделять дочери, Зина и Денис наняли домработницу — Марину. Ей было сорок пять лет, она имела кулинарное образование, приготовление пищи и уборка квартиры были на ней. Она работала до четырёх часов дня, потом уходила домой.
С первого дня появления девочки в доме Жихаревых, Зина и Денис почувствовали что-то родное им и близкое, и даже не думали о том, что они не являются ее биологическими родителями.
Дарья Сергеевна, отправила очередной и перевод получила его обратно, в многократном объёме. Как пояснили на почте, такой абонент не проживает в Эльтоне и уже полгода денежные средства не уходят по назначению. "Что-то случилось" — подумала Дарья и по ее телу пробежали мурашки. Она свою внучку видела пару раз в жизни: когда она, родилась и лет в шесть, мельком. Рыженькое чудо тогда выбежало из калитки, Дарья Сергеевна сказала, что она знакомая ее матери.
— Петя, что-то случилось с Риткой, переводы не доходят до нее, — сказала мужу обеспокоенная Дарья.
— Тебе ли не все равно, финансы целые, сколько можно себя грызть? — ответил ей Петр.
— Из-за нашего поступка у Васи нет личной жизни, все мотается по раскопкам, ему еще сорока нет, а он как дед с бородой. Испортили мы ему жизнь, сейчас бы жена была и ребёнок, — плакала Дарья. Ее все года мучала совесть за внучку. Бросили ее, а ведь девчонка вылитая Дашина мать — ее прабабушка.
— Я так не могу, я поеду все узнаю, — сказала Дарья.
— Ты как хочешь, а я в этом балагане участвовать не собираюсь, — ответил Петр Васильевич и скрылся в туалете.
Дарья Сергеевна приехала в Эльтон и направилась к дому Риты и обомлела. В середине октября утро было уже не жарким, да еще и пасмурным. Она пришла на пепелище. От усадьбы ее несостоявшейся невестки остался один покосившийся забор, вместо дома — гора неразобранных досок, смешанных с углем и пеплом. От этой картины веяло огромным горем, над пепелищем летали вороны и громко кричали.
От увиденного Дарья испытала шок, и даже упала на колени, рыдая перед калиткой.
— Боже, боже, за что… — она плакала и кричала. Ей казалось, что внучки уже нет в живых. Другой картины ей не представлялось.
Услышав крик возле бывшей соседской усадьбы, на крыльцо своего дома вышла баба Маша.
— Кто там, кто кричит, что вам надо? — окликнула она не открывая своей калитки.
— Ой, помогите, пожалуйста. Я приехала к Маргарите Уваренко, у нее дочь Лиза была. Они жили здесь… — плачущая Дарья показала на сгоревший дом, хотя собеседник
