Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна Весна
Майя этого сообразить не успевает. Хочет в очередной раз долбануть кулаком по двери, но рассекает рукой воздух и вываливается из дверного проема прямо мне под ноги.
Перехватить ее не успеваю.
— Ненавижу тебя, — шипит, упираясь коленками в пол.
— Вставай уже, — поддеваю ее под локоть, напарываясь на сопротивление.
— Убери от меня руки. Не трогай.
Пока она дергается, я снова цепляю ее за шиворот и подтягиваю вверх.
— Ты… Просто… Просто, — смотрит на свой телефон в моих руках. — Верни.
Голос у нее поменялся. Ни намека на издевку, как было днем. Я бы даже сказал, она вот-вот разревется.
— Я же говорил, что похожу с твоим, пока ты не вернешь мой. Ты глухая или туго соображаешь? Что тут у нас, кстати?
Открываю ее переписку с Мельниковой. Бегло читаю.
«Что, если Мейхера не откроют, Майя?! Что, если никто туда не заглянет? Вдруг там проблемы с вентиляцией или у него клаустрофобия? Что делать? Что мы натворили? Мне страшно!»
Да, те еще мстительницы. Ухмыляюсь, а потом выхватываю следующее предложение.
«Если он не придет домой, родители будут его искать, и тогда нам влетит еще больше!»
Внутри мгновенно закручивается буря эмоций. Все до одной уходят в жесткий негатив, просто потому, что мои родители вряд ли вообще сообразят, что меня или брата нет дома.
То, что произошло четыре года назад с Олькой, было для меня ярким и очень поучительным примером…
Четыре года назад сестра часто где-то пропадала. Связалась с каким-то уродом, который тянул из нее деньги, а ее саму — на дно. Родителям было на это плевать, и на ее вечное отсутствие, и на тех, с кем она дружит. Им в принципе на все, кроме себя любимых, плевать. А потом, ночью раздался звонок из полиции. Авария. Трое погибших, одна выжившая. Наша Оля выжила. Если это теперь вообще можно назвать жизнью.
Моргаю, сбивая наваждение воспоминаний, и перевожу взгляд на Панкратову. Стоит вся нахохленная. Молчит.
— Мстители из вас с Мельниковой никакие, конечно, — улыбаюсь и прячу ее телефон в свой карман.
— Не смей читать мои сообщения.
— Ты же мои читала, — улыбаюсь шире. — Так что потерпишь.
Майя фыркает и складывает руки на груди.
— Ты же понимаешь, что я это просто так не оставлю? И ты, и Мельникова…
— Веру не трогай! Я тебя закрыла, разбирайся со мной.
Занимательно. Что за тяга спасать тех, кто сам себя спасать не захочет при любом раскладе?
Делаю шаг в сторону Панкратовой. Она шугается. Начинает пятиться. Останавливаюсь от нее в полуметре.
— Окей. Договорились. Моя мишень ты. Только ты.
— Ты слышишь? — смотрит на дверь, ведущую в зал.
— Серьезно думаешь, что я поведусь на э…
Замолкаю. Отголоски голосов в этот момент дотягиваются до моих ушей. Звуки становятся громче. Стук каблуков слышится четче. Сюда направляются два человека. Мужчина и женщина. Судя по смешкам, оба навеселе. Уверен, что подшофе.
Делаю шаг в сторону зала и тут же ощущаю пальцы на своем предплечье. Цепкий захват. Первая мысль — резко дернуть рукой. Вторая — если я так сделаю, есть вероятность, что Майе прилетит. Поэтому не двигаюсь.
— Ты совсем? Если нас тут увидят…
— Руки убери, — произношу не без раздражения. Не переношу чужих прикосновений.
Так бывает — вещи, которых тебе сильно не хватает, со временем начинают вызывать отвращение.
— Да щас. Я не собираюсь из-за тебя снова оказаться в кабинете у Орлова.
Дальняя дверь открывается. Майя вздрагивает и впивается в мою руку ногтями. Ауч.
— Ты издеваешься? — смотрю на нее сверху вниз.
— Помолчи, Мейхер. Слушай лучше.
Переключаю внимание на приближающиеся шаги. Вокруг по-прежнему темно. Зал освещают уличные фонари, поэтому все, что можно рассмотреть, это силуэты. Мы топчемся в коридоре, ведущем к раздевалкам, поэтому скрыты от глаз любого, кто попадет в зал.
— У меня в кабинете есть бутылка отличного коньяка! — басит незнакомый мужской голос.
— Это физрук, — шепчет Панкратова мне прямо в ухо. На носочки, что ли, привстала? Ее долбаное дыхание обжигает кожу щеки. Раздражает. Хочется растереть это место, а лучше — отойти от нее подальше.
Триггерит. Зачем она меня постоянно трогает?!
— Прямо-таки хорошего? — смеется женщина.
— Блин, это наша классная, — снова Майя. — Нужно спрятаться.
— Ты серьезно?
Честно, за сегодняшний день мне поднадоели все эти игры. А уж шпионские страсти я с детства на дух не переношу.
— Конечно серьезно. У него кабинет в конце коридора. Они вот-вот сюда зайдут. В раздевалку пошли.
Майя стартует туда, откуда пять минут назад выкатилась с криками.
Прохожусь ладонью по предплечью, будто хочу стряхнуть с себя остатки ее прикосновений.
— Ты так и будешь тут стоять? — шипит и снова хватает меня за предплечье.
Чертова липучка. Перетряхивает уже не по-детски.
— Мне пофиг вообще. Зайдут и зайдут. Увидят и увидят.
— Ладно. Мне тем более на тебя пофиг.
Панкратова крадется обратно в раздевалку, а в зале с бассейном явно разворачивается какая-то сцена. Смех становится громче.
— Ну не здесь же, — наигранно возмущается классная.
— Я же сразу говорил, пошли в кабинет, — продолжает уламывать ее физрук.
Громкость шагов снова нарастает. Не знаю вообще зачем, но дергаю дверь в раздевалку, луч света бьет по глазам. Быстро захожу внутрь и закрываю за собой дверь.
— Гениально, — щелкаю выключателем, погружая нас в темноту. — Конспиратор из тебя никакой, Панкратова.
Майя стоит прямо у двери. Поэтому, хочу я того или нет, на какое-то мгновение мы оказываемся друг к другу почти вплотную.
— Дверь на ключ закрой только.
— Сейчас, — торопится физрук, судя по всему, они уже в коридоре.
— У них ролевуха, что ли? — прижимаюсь спиной к стене, убирая руки в карманы брюк.
— Тихо! — бормочет Панкратова и, оборзев окончательно, зажимает мой рот ладонью. — Ты можешь минуту помолчать? Они же услышат, — шепчет настолько тихо, что я едва улавливаю ее слова.
Перехватываю ее запястье. Сжимаю, но она не реагирует. Прилипла ухом к двери, прислушиваясь ко всему, что происходит вне этой комнаты.
Звук стука каблуков проплывает мимо, а потом медленно затихает.
Майя шумно выдыхает и, наконец, убирает свою ладонь от моего лица.
— Прости. Ты просто слишком много болтаешь. Нужно уходить отсюда.
— Ты вообще слушала, что он нес? — включаю свет.
Майя морщится и быстро отшагивает в сторону.
— В смысле?
— Панкратова, он дверь закрывал.
— Да? Блин…
— Так что поздравляю.
— С чем?
— Ночевать тебе придется здесь, — ухмыляюсь, рассматривая, как меняются эмоции на ее лице.
Только с информацией, которую я до нее пытаюсь донести, они не связаны. Майя, судя по всему, думает о своем. В какой-то момент начинает возмущаться вслух.
— Капец, Голубева, конечно, мне, значит, лекции читает о том, как себя нужно вести, а сама с физруком, блюстительница морали, блин!
— А че такого? Имеют право.
— Он женат, вообще-то, Мейхер!
— И когда это кого останавливало?
— Все понятно с тобой. Пошли отсюда.
Панкратова выходит в коридор. Напоминать ей, что мы как бы заперты, считаю нерациональным. Опускаюсь на скамейку, погасив перед этим свет, и достаю Майкин телефон. Захожу в галерею. Куча фоточек. Оказывается, за пределами школы Панкратова у нас, блин, Барби. Сумки, платья, цветы. Все это в разнообразных оттенках розового.
Буквально через полминуты слышу шаги. Судя по всему, Майя топает обратно. При этом сильно возмущается. Шепотом.
— Сколько времени? — спрашивает, усаживаясь на скамейку рядом со мной. На рефлексах отодвигаюсь от нее сантиметров на десять.
— Одиннадцать двадцать.
— Черт, — скулит. — Ты фотки мои, что ли, смотришь? — пялится в свой телефон, потом на меня. — Блин, сколько мы тут просидим?! Дай, — тянется за мобильником.
