Бог Ярости - Рина Кент
Брэндон, кажется, погружен в то, что играет у него в ушах, потому что не замечает, как я сокращаю расстояние между нами.
Я продолжаю бежать в его темпе прямо за ним.
Знаю, что сейчас выгляжу как сталкер, но невозможно оставаться в стороне от его завораживающего притяжения.
К черту это.
Я выдергиваю один из его AirPods и шепчу ему на ухо:
— Давно не виделись. Скучал по мне?
Глава 4
Брэндон
Я человек привычки.
Невротично. Во всех смыслах этого слова.
Без тщательно выстроенного распорядка дня я бы рассыпался на миллион непоправимых осколков.
Без пунктуального набора действий я ничто.
Поэтому каждый день я просыпаюсь в пять. Без исключения — ни во время каникул, ни после пьянки, вечеринок или всего того, что ожидается от студента универа. В пять. Всегда. Каждый день.
Затем я одеваюсь, делаю смузи и отправляюсь на пробежку в пять тридцать. Возвращаюсь в семь. Душ. Завтрак. Валяюсь в студии еще час или два. Потом учеба. После я иду на тренировку с командой по лакроссу. Опять валяюсь. Разговариваю, улыбаюсь, смеюсь, проявляю заботу, переписываюсь, симпатизирую, существую.
Существую.
Изо дня в день я должен существовать. Быть и, блять, оставаться таким. Посреди людей с размытыми лицами, именами и личностями.
Весь день я говорю себе, что мое место среди них и что на самом деле я не борюсь с непрекращающейся тошнотой, которая пропитывает мои легкие с каждым вдохом. Это то, что у меня получается лучше всего.
Притворяться. Проглатывать все это. Улыбаться.
Снова, и снова, и снова, и снова, пока я не смогу доползти до своей студии, уставиться на свою душу в виде чистого холста, а затем принимать душ дольше, чем нужно. Я натираю себя до блеска, кожа становится красной, как помидор, и только так я могу отключиться на весь день.
Затем я пью травяной чай и ложусь спать в десять тридцать.
Это если меня не тащит на вечеринку мой друг Реми, который любит веселиться каждый день.
Иногда мне удается прогнать его и придерживаться своего графика сна, но иногда он вооружается другими нашими друзьями, и я не могу отказать.
Постоянное отклонение приглашений не очень-то вписывается в образ притворства, не так ли?
Мой непостоянный график сна царапает мою невротическую сторону, как недоступный зуд, но я справляюсь с этим.
Логически.
Просыпаюсь в пять на следующий день и возобновляю цикл.
Вот почему я чуть не сошел с ума после той богом забытой инициации, на которую мне не следовало идти.
Это событие было серьезным отклонением от моих обычных привычек, и мне потребовалось нечто большее, чем просто проснуться в пять, чтобы смириться с этим.
Но я справился. В конце концов. Потому что я контролирую ситуацию.
Весь этот нелепый опыт остался в прошлом.
Или я так думал.
Еще одно неожиданное событие врезалось в мою стальную стену, оставив в ней вмятину и сбросив мой идеальный цикл в канаву.
Мои ноги подкашиваются, когда я оглядываюсь на пустую трату человеческого пространства, которую пытался вытравить из своего сознания.
И мне это удалось.
С успехом.
Пока он не заговорил.
Мои легкие учащенно вздымаются, грудь ударяется о футболку, словно надеясь вырваться из моей собственной гребаной кожи.
Альтернативный рок продолжает играть из моего единственного наушника, громкий ритм бьет мне в ухо, но я ничего не слышу из-за постоянного шума в моем черепе.
Как всякий раз, когда моя тщательно выстроенная жизнь сталкивается с препятствиями.
Николай — не просто препятствие. Он — чертова стена, которую я никак не могу сдвинуть с места.
А он не замечает, какой кавардак устроил одним своим присутствием, и стоит, ухмыляясь, как идиот.
Полуголый.
Только цепочка с кулоном в виде пули болтается на груди.
Белые шорты так низко сидят на бедрах, что одно неверное движение — и они упадут.
Карта экстравагантных татуировок разбросана по его груди, плечам, рукам и всем восьми кубикам пресса. Он по-дурацки мускулист в совершенно ненужном смысле. Его густая грива волос завязана в беспорядочный хвост, который подчеркивает его острую челюсть, суровые черты лица и недоброжелательные глаза.
В тот раз мне показалось, что из-за окровавленной маски он выглядел чудовищно, но нет, ему не нужно что-то еще, когда он может передать эту интенсивную и совершенно неприятную энергию одним только своим отвратительным лицом.
Он поглаживает мой наушник между пальцами — не забыть продезинфицировать его позже.
— Мне кажется, или ты смотришь на меня так, будто действительно скучал?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не выпятить верхнюю губу, выхватывая свой наушник.
— Я даже не знаю, кто ты такой. Беги отсюда, мальчик.
Вот так.
Я ответил ему его же оскорблением. Не то чтобы я думал об этой реплике или о чем-то столь же отвратительном спустя несколько часов после инициации.
Я поворачиваюсь и снова начинаю бежать трусцой, чертовски желая закончить пробежку и вернуться к графику, которое мы все знаем и любим. Говоря «мы», я имею в виду себя и свой нестабильный мозг.
И снова мой план проваливается в самую глубокую яму ада.
Этот чертов ублюдок догоняет меня, бежит в моем темпе, его плечо почти касается моего.
— Это я, Николай. Мы встречались на днях на посвящении… О, точно! Я был в желтой маске, поэтому ты не видел моего лица, но это я! Без маски гораздо сексуальнее, не находишь?
Я хотел продезинфицировать наушник, прежде чем использовать его снова, но у меня нет такой возможности. Я вставляю его в ухо, врубаю громкость на максимум и бегу быстрее, деревья на дороге расплываются в моем периферийном зрении.
Порядок. Привычка.
Контроль.
Я всегда бегу по одной и той же дорожке, прохожу мимо одного и того же парка и смотрю на одни и те же здания.
Меня очень раздражает, когда на некоторых дорогах ведутся строительные работы, и мне приходится оббегать их по пешеходным дорогам. Сейчас их нет.
Я быстро бегаю — быстрее всех в команде, поэтому играю в полузащите просто идеально.
Николай со своими смешными габаритами не может за мной угнаться.
Теперь я могу вернуться к своему ритму и забыть о том, что произошло. Как, впрочем, и о самом посвящении — за исключением того, что там была моя младшая сестра.
Я не мог написать ей: «Эй, маленькая принцесса, ради «Фиш & Чипс5», пожалуйста, скажи, что мне все привиделось и
