Испорченный Найт-Крик - Кей Си Кин
Я снова пытаюсь разглядеть водителя через зеркало заднего вида, но теперь вижу, что стекла тонированы, и я не могу сосредоточиться на них, а также следить за дорогой.
Сделав глубокий вдох, я в последнюю минуту выбираю направление, дергая G-Wagon влево, оставаясь при своем решении бежать. Это продолжается по красному стальному мосту, который пересекает одну из рек Маунт-Джеймс, решив взять свою жизнь в свои руки и убраться к чертовой матери из этого места.
Мои пальцы дрожат, когда я крепко сжимаю руль, давлю ногой на педаль газа и набираю скорость, поскольку дорога свободна. Сфокусировав взгляд на асфальте впереди, я вижу, как стрелка спидометра показывает пятьдесят пять. Страх и паранойя берут верх, когда я впадаю в панику, убирая ногу с педали газа, прежде чем потеряю контроль из-за того, что не могу полностью сосредоточиться на дороге.
Продолжая двигаться к мосту, я стараюсь объехать небольшой проселок на дороге, немного сворачивая вправо, когда музыка стихает и звук моего рингтона наполняет машину. Я бросаю взгляд на приборную панель и вижу имя моей мамы, мелькающее на экране, поэтому спешу нажать кнопку ответа на руле, продолжая ехать к мосту.
— Мама? Мама! — Я кричу, страх в моем голосе слышен в каждом слоге, который срывается с моих губ, когда внедорожник приближается к моему бамперу.
— Иден? Иден! Что происходит?
— Я… я больше не могу здесь оставаться. Я не могу ничего из этого делать. Кто-то, блядь, преследует меня, и… и мне страшно, мам, пожалуйста. Я рядом с автомагистралью между штатами. Скажи мне, где повернуть, куда ехать… просто что угодно.
Внедорожник рвется вперед, задевая мой задний бампер и отбрасывая меня вперед, пока я пытаюсь держать машину прямо. Крик вырывается из моего горла, когда я начинаю пересекать мост в направлении федеральной автомагистрали. Я понятия не имею, как долго длится эта чертова металлическая смертельная ловушка, но чем быстрее я выберусь из нее, тем в большей безопасности буду чувствовать себя.
— Черт, — слышу я, как бормочет моя мать, и меня охватывает паника, пока я жду, что она скажет что-нибудь еще. Сделав глубокий вдох, она зовет меня по имени. — Иден, мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Тебе нужно развернуть машину и вернуться в дом Фримонтов, хорошо?
— Ты что, меня не слушаешь? — Я кричу. — Я не могу этого сделать, и уж точно не могу, когда какой-то внедорожник пытается столкнуть меня с дороги.
— Все будет хорошо, милая, — шепчет она, и это звучит так, как будто она пытается прикрыть трубку, но я все равно слышу ее слова громко и отчетливо. — Ты должен отвязаться от моей дочери прямо сейчас. Мне похуй, кто следит за ней. Если что-то случится с моей девочкой, я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты родился. Мы все играем в ваши гребаные игры. Хватит, значит, хватит. — Ее голос звучит убийственно, полный контраст с мягкой и чрезмерно эмоциональной женщиной, к которой я привыкла, но что смущает меня еще больше, так это то, к кому она обращается. Тем более что я могу поклясться, что слышу мужчину на заднем плане.
Страх заставляет меня еще немного сбавить скорость, и я сбрасываю ее менее чем до сорока миль в час. Паника продолжает душить меня, когда я практически вдавливаю себя обратно в сиденье, вцепляясь в руль изо всех сил.
— Мама, где ты? Я могу приехать к тебе, только, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда.
Прежде чем я слышу ее ответ, внедорожник поворачивает справа от меня, как раз в тот момент, когда мы съезжаем с другой стороны моста и направляемся к съезду на автомагистраль между штатами, и я практически ощущаю вкус победы. Я так близко.
Внезапно внедорожник поворачивает влево, намеренно врезаясь в бок моего G-Wagon, и я сворачиваю слева направо, шины визжат по асфальту. Я нажимаю на тормоза, надеясь скорректировать направление движения, но понимаю, что уже слишком поздно, когда внедорожник снова задевает бампер моего G-Wagon, и я теряю контроль. Моя голова размытым пятном ударяется о стекло со стороны водителя, когда срабатывает подушка безопасности на руле, ударяя меня прямо в лицо и заглушая крик, застрявший у меня в горле.
Я беспомощно позволяю автомобилю играть со мной, как тряпичной куклой, пока он катится, и, наконец, останавливаюсь со стороны водителя. Приоткрывая глаза, когда я чувствую, что G-Wagon больше не движется, я обнаруживаю, что мои руки прижаты к груди, а нога все еще прижата к педали тормоза, и я застываю на месте.
Моя голова раскалывается, и я чувствую, как жидкость стекает по щеке, когда я пытаюсь сделать успокаивающий вдох. Я изо всех сил пытаюсь разглядеть что-нибудь, кроме подушки безопасности и гравия рядом с моей головой. Слава богу, что это произошло не мгновением раньше, иначе я была бы внизу, в ущелье.
Я пытаюсь отпустить руль, чтобы поднести руки к голове, но это бесполезно. Они словно приклеены к месту, и я чувствую, что мое дыхание становится все более прерывистым. Я ничего не вижу, мое тело онемело от боли, и хаос, творящийся вокруг меня, вызывает у меня желание отключиться, но я пытаюсь пройти через все это. Я слишком напугана, чтобы упасть в обморок.
Заставляя себя открыть глаза еще раз, я не вижу ничего, кроме полной темноты, как за моими веками несколько мгновений назад. У меня больше нет сил справляться с последствиями столкновения. Я закрываю глаза, склоняя голову набок, расслабляя тело и пытаясь сбежать от этого кошмара любым возможным способом.
Даже если это произойдет через смерть.
Когда мир погружается во тьму, все, что я слышу, — это как мама выкрикивает мое имя. Внезапно я чувствую иронию, слыша ее голос, когда погружаюсь в умиротворение. Мои мысли возвращаются к песне, звучавшей ранее, в надежде, что раз и навсегда мой собственный танец с дьяволом закончился.
Шесть
ТОБИАС
Черт. Нет.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Я
