Измена. Я тебя не отпускал! (СИ) - Лиман Алиса

Как же хочется ее увидеть поскорее…

— Мам, а принесешь мою одежду?

— Это еще зачем? — ворчит.

— Прогуляться захотелось.

Глава 14. ОН

— Ну, что скажешь? — стою на коленях перед своей женой, впервые в жизни делая ей предложение.

— Скажу, чтобы ты катился ко всем чертям, — фыркает в ответ.

Я только улыбаюсь. Понимаю, что не отпущу ее ни за что. Пусть злится. Пусть гонит меня. Знаю я, что накосячил хуже некуда. Но пока лежал в больнице понял: я ни то чтобы не могу, — не хочу! дальше без нее.

Как это чувство называется? Нужда? Жажда? Черт его знает. Но я постоянно только о ней и думаю. Кажется, свихнусь, если не верну:

— Жень, я…

— Тихо! — шикает на меня повелительно. А это что-то новенькое. И как тут не подчиниться?

Нажимает кнопку на своих наушниках:

— Здравствуйте. Что будете заказывать?

Касаюсь ее обнаженной коленки, веду пальцами вверх, вызывая мурашки на бледной коже. Хочет увернуться, но некуда — слишком тесно. И это мне на руку.

Ныряю ладонью под юбку платьица. Женя бьет меня по рукам. Смеюсь, за что снова получаю шлепок, теперь по плечу.

Слышу, что она уже рассчитывает клиентов через окно, значит времени на вольности почти не осталось.

Влезаю головой под ее тонкое платье, вынуждая малышку вздрогнуть.

Однако ни отойти, ни остановить меня, пока перед окном клиенты она не может. И это очень хорошо… Потому что я слишком сильно изголодался по ней.

Мирно она мне пока не дастся. А брать ее грубой силой я больше не намерен. Приходится хитрить.

Отодвигаю хлопковые трусики. Женя ерзает, тесно сводит ноги. Но я обхватываю ее бёдра руками и тяну на себя. Чтобы удержать равновесие, ей приходится сделать небольшой шаг. Ножки раздвигаются, и я буквально ловлю ее влажный клитор ртом.

Чувствую, как Женя напрягается всем телом.

Прощается с клиентами. Даже недурно получается. Довольно естественно.

Жадно посасываю нежную плоть, пока моя маленькая жена наконец не сдается:

— Ааа! — стонет, складываясь пополам. — Я убью тебя, Князев!

Ее кулак упирается в мое плечо, вроде норовит оттолкнуть. Но я лишь крепче впиваюсь пальцами в ее упругую задницу.

Хочу вылизать ее всю. Каждый миллиметр ее охуенного тела. Мокрую щелку, тесную попку, налитую грудь, протестующий ротик.

В тысячный раз корю себя, что не понял своего счастья раньше. Но теперь хер отпущу!

Вскакиваю на ноги. Впиваюсь в сладкие губы требовательным поцелуем. Но без жести на этот раз. Приходится ой как сдерживаться, чтобы не перегнуть. Вся моя выдержка уходит на контроль своих сил и желаний. Бережно прижимаю к себе свою хрупкую девочку. Глажу ее шейку, ненароком сбрасывая с ее головы наушники.

Подхватываю ее под бёдра и усаживаю на подоконник, не прекращая безумного сопротивления наших языков. Она явно решительно настроена вытолкнуть мой из своего рта, чем еще сильнее подогревает мой азарт.

Стонет что-то протестующее. Упирается ладошками в мою грудь.

— Жень, Урус на парковке! — слышится женский голос из дверей. — Ой…

Женя с силой отталкивает меня от себя. Со сдавленным стоном поддаюсь, она попала в незаживший шов.

Бросаю короткий взгляд на девицу, помешавшую моему воссоединению с женой, и так и застывшую в дверях.

— Так что там с моим Урусом? — требую у нее продолжения.

Бля. Женечке точно не понравится, что нас спалили в таком растрепанном виде, в таком месте, и за таким занятием. В подтверждение теории слышу тихое:

— Ненавижу тебя, Князев! — шипит моя ненаглядная.

— Так это… — отмирает наконец коллега Жени. — Как же так? Вы ведь брат…

— Чей? — хмурюсь.

Слышу усталый вздох своей жены:

— Вот, Тань, как и обещала, знакомься: Князев Герман Валерич! Мой… «старший братик», — язвит она.

Коротко касаюсь ее припухших от моих поцелуев губ, вынуждая оторопеть и перестать нести чушь:

— Из твоих сладких уст даже яд льется как мед, моя родная, — поворачиваюсь к девушке в дверях: — Я ее муж.

— Бывший! — вставляет Женя.

— Вовсе нет, — отзываюсь категорично.

— А зачем сказала, что познакомишь? — встревает девица.

— Так я вот и знакомлю! — рявкает моя дикая малышка.

— Это не смешно, Женя! — возмущается та.

— А кто смеется? — зло усмехается моя обычно милая девочка. Вот так метаморфозы. Мне нравится: — Я же тебя предупредила, что у него таких как ты вагон. Ты сказала, что не против быть тележкой. Так цепляйся, не стесняйся! А лично я отчаливаю!

Девица стоит, будто и правда своей очереди ждёт.

А ведь я когда-то по глупости решил, что это у Жени нет гордости. Походу в моей голове случилось обновление на некоторые определения:

— Таня, если я не ошибаюсь? — обращаюсь к бесцеремонной девахе.

Кивает с заискивающей улыбкой.

— Так вот, Танечка, эта маленькая фурия меня прокляла, и теперь мой член, и Урус тоже, заводятся только при виде своей властной хозяйки, — улыбаюсь натянуто. — Так что будьте добры, оставьте меня наедине с моей ведьмой, чтобы я наконец смог получить единственно возможное удовольствие.

Барышня выглядит весьма удивленной. Кивает, кажется не до конца осознав мой мягкий посыл, но все же выходит из кабинки, плотно прикрыв за собой дверь.

Женя переключает внимание на меня:

— Ну и какого черта? — цедит сквозь зубы. — Я даже нашла тебе новую на все согласную дырку! Зачем ты ее прогнал? Оставь уже меня в покое! Мало тебе было разрушить наш брак! Теперь я из-за тебя и работу потеряю!

— Потому что она тебе не нужна, — пожимаю плечами.

— Кто тебе сказал, что ты можешь за меня решать, что мне нужно, а что нет? — рычит маленькая львица. — Проваливай к своим шлюхам, с которыми кувыркался последние две недели! А меня не трожь!

Она отталкивает меня, прикладывая все свои силы. У меня в глазах темнеет от острой боли в ребрах.

— Значит думала обо мне все это время? — устало усмехаюсь. — Волновалась, куда я пропал?

— Больно надо! Чего тут думать, если и так все понятно… — она вдруг замолкает.

Удивленно смотрит на свою ладонь. Затем на мою рубашку:

— Герман? — ее голос дрожит.

И судя по тому, как меня ведет, я уже знаю, что она там увидела:

— Только не пугайся, малыш, — успокаивающе шепчу.

Облизываю пересохшие губы. Отступаю назад и аккуратно оседаю по стенке. Женя помогает.

Хочет расстегнуть рубашку. Останавливаю ее:

— Не надо. Всего лишь царапина.

Не слушается. Разрывает пуговицы:

— Герман, — шепчет в ужасе. — Что это такое? Это царапина, по-твоему???

— Ч-ч-ч... Все будет хорошо, малыш, — глажу ее побледневшую щечку.

— Так ты в больнице был?! Почему сразу не сказал?!

— А ты бы приехала? К мужу, который ранил тебя еще сильнее?

— А ты собирался умереть, не предупредив?! — взрывается она. — Чтобы я себя виноватой чувствовала?!

— Я правда не хотел тебя пугать, моя маленькая.

Смотрит мне в глаза. Вижу, что сейчас готова высказать мне все, что думает обо мне. Слезы крупными бусинами выкатываются из ее прекрасных глаз.

— Ты очень красивая, Жень.

Шмыгает:

— Что делать, Герман?

— У меня в кармане телефон. Я специально для тебя все пароли снял, — сознание путается, и я уже сам не понимаю, что сейчас действительно важнее: моя жизнь или моя жена. — Хочу, чтобы ты поверила, что мне больше никто не нужен кроме тебя, Жень…

— Ты идиот?! — навзрыд. — При чем тут сейчас это?!

Она вытаскивает телефон из моего кармана.

— В контактах найди «Док», он поможет, — диктую вяло, глаза закрываются. — Я всех баб удалил, малыш. Честно. Проверь. Мне больше не надо. Я только тебя хочу…

Слышу, как всхлипывает:

— Ненавижу тебя, Князев! Ненавижу! — шепчет. — Алло, здравствуйте! Ему нужна помощь! Князеву! Срочно! Он кровью истекает и сознание теряет…

— А я тебя… — язык не слушается, — люблю.

Глава 15. ОН

По характерному пищанию приборов понимаю, что я опять в больнице. Услышав рядом с собой всхлип напрягаюсь.