Дорога в никуда (СИ) - Эдриан Лина

Я посмотрела в окно. Погода всё ещё была дождливой и пасмурной, как и моё настроение. Что ж, я не могу и дальше тянуть, иначе у меня не останется ни одной нервной клетки. Сегодня же мы поговорим. Но при мысли, что я больше никогда не увижу Майка после этого разговора, мне вдруг стало невыносимо больно и грустно. Что-то защемило в груди, и я почувствовала реальную физическую боль.

Я не могу. Не могу потерять его. Ведь в моей жизни нет никого сейчас кроме Майка. Кого-то, кто заполнял бы так много пустоты. Кого-то, кто заставлял бы не чувствовать себя так одиноко и паршиво. Только он. Он развлекает, утешает, с ним я провожу большую часть времени. Наши отношения, которые начались как очень свободные и простые, кажется, стали для меня уже давно чем-то большим и чем-то действительно важным.

Любила ли я Майка? Наверное, нет. Ведь если бы действительно любила, то не смогла бы изменить с Тимом. Наверное, я в целом чувствовала бы себя как-то иначе. Мне казалось, что уж любовь я распознать смогу. Это чувство такое сильное, такое невероятное, такое всепоглощающее, что сложно его спутать с чем-то другим. По крайне мере так я себе его представляла.

Да, конечно, я влюблялась в школе и в университете. Но это все было не то. Сейчас оглядываясь назад, я понимала, что это, скорее, были гормональные, эмоциональные всплески и даже не влюбленность. Потому что очень уж быстро я забывала и переключалась.

Ох, как бы мне хотелось с кем-то поделиться и у кого-нибудь спросить совета, да только стыдно даже вслух проговаривать произошедшее. Эти картинки крутились в голове, не переставая, и я со злостью понимала, что хочу ещё.

Хочу Тима. И не только в плане секса. Хочу понять его. Понять, что у него в голове, понять, какой он человек. Я хочу узнать его лучше. А это полное дерьмо, честно говоря. Я не верила, что могу влюбиться в такого как Тим. Ведь он такой… сложный, закрытый, невыносимый, грубый. Нет, в таких не влюбляются. В таких просто нельзя влюбляться. Это прямой путь к разбитому сердцу.

Но несмотря на все доводы разума, я понимала, что такой живой себя не ощущала ни с кем и никогда. Такой цельной, такой поглощенной моментом, человеком. Я в него будто нырнула, и весь остальной мир перестал быть, существовать. Впервые после смерти родителей я почувствовала, что пустота внутри не просто заполняется кем-то или чем-то, она просто перестает существовать. Весь мой мир замыкается на одном единственном человеке, и он уже становится целым миром.

Мои мысли… они меня меня пугали. Но я всё равно была уверена, что это не влюбленность, не любовь, ни в коем случае.

Сумасшествие? Безумие? Наваждение? Гормоны? Что угодно. И здравая часть меня говорила, что нельзя подходить ближе к огню, который так сильно согревает, ведь он может и сжечь. А вторая часть меня жаждала продолжения, потирая руки в ожидании чего-то невероятного, увлекательного, незабываемого.

Майк приехал в семь вечера. Зашел в квартиру, напевая какую-то песню. В который раз я подумала о том, как сильно они с Тимом отличались. Майк всегда на позитиве, бодр и готов шутит. И Тим — всегда мрачный, отстраненный, грубый. Я мотнула головой, пытаясь прогнать непрошенные мысли.

— Останешься? Посмотрим фильм? — предложила Майку.

Да, я решила ничего не говорить. Я струсила. Не сегодня.

Как только я увидела Майка на пороге, поняла, что не смогу ему ничего сказать. Я больше всего на свете боялась остаться одна. Как бы это банально и глупо не было, я боялась одиночества. А что у меня было в жизни? Работа? Нет. Карьера? Нет. Хобби? Нет. Семья? Нет. Друзья? Да тоже нет, со всеми я прервала контакты после смерти родителей. Мне было просто больно общаться с кем-либо из прошлой жизни. Они напоминали о том, что я не хотела вспоминать. Люди, места хранили слишком много воспоминаний. И вот — у меня не было ничего. Только Майк.

А ещё, сложно в этом признаться, но где-то на задворках сознания я боялась больше никогда не увидеть Тима. Никогда не ощутить на себе его взгляда, не услышать голоса. И никогда не узнать, почему он поступил так, как поступил, что он чувствует на самом деле. А если я перестану общаться с Майком, то и с Тимом, скорее всего, никогда больше не увижусь. Ведь мы общались только потому, что Майк был его другом. Навряд ли Тим будет искать с мной встречи.

Мы улеглись с Майком на диван. Он обожал ужастики, я же относилась абсолютно спокойно к любому жанру кино. У меня не было ни любимого, ни нелюбимого жанра. Я положила голову на плечо Майка, прижалась к нему и погрузилась в просмотр фильма.

Телефон Майка зазвонил. Он поставил фильм на паузу и ответил.

— Да, бро? — пауза, голос говорящего я не слышала. — Нет, крошка приболела, я её развлекаю, — пауза. — Давай завтра? Я освобожусь не скоро, — Майк попрощался и положил трубку.

— Кто это? — как бы невзначай спросила я.

Я никогда не спрашивала, кто ему звонит. Я вообще не задавала лишних вопросов. Наши отношения не предполагали глубокую близость и не должны были нарушать границы. Мы не лезли друг другу под кожу. Просто хорошо трахались и весело проводили время. Но я хотела… хотела знать, звонил ли тот, о ком я боялась подумать. Почему-то я думала, была уверена, что звонил именно он…

— Тим. Он последние дни ещё невыносимей, чем обычно.

Моё сердце, кажется, пропустило удар. Он сказал “ещё невыносимей”. То есть Тим переживает? И для него произошедшее что-то значит? О чём он думает? Что чувствует?

Я тряхнула головой, прогоняя почему-то ожившую надежду и интерес. Мне должно быть все равно. Я вновь прижалась к Майку и постаралась сосредоточиться на фильме.

После просмотра фильма Майк поехал домой, чмокнув на прощание и пообещав заехать завтра. Я благодарно улыбнулась. Закрыла за ним дверь и оглядела пустую квартиру. Может, стоило попросить его остаться? Пустота квартиры сегодня вызывала во мне тревожное чувство. Но рядом с Майком я чувствовала себя невероятно виноватой. Совесть грызла, зудела, жужжала. Это было невыносимо. Я очень надеялась, что скоро совесть успокоится.

Я легла спать, но как и в предыдущие ночи просто смотрела в потолок и не могла уснуть.

Он, Тим, что-то перевернул у меня внутри, сломал, перенастроил. И почему-то я знала, что не получится так просто забыть, не думать. И так и произошло.

Прошло еще две недели с того дня, с Дня Рождения Тима. За это время я нашла сто и одну причину, чтобы не ездить вместе с Майком никуда, боясь случайно с ним встретиться. Чего именно я боялась? Своих чувств? Что он всё расскажет и подставит меня? Я и сама, кажется, до конца не знала.

Я так и не смогла признаться Майку. Наши отношения продолжались. И, конечно, совесть периодически поднимала голову и намекала, что я поступаю неправильно, но если быть до конца честной, я намного больше тревожилась из-за загадочности Тима, чем из-за предательства по отношению к Майку.

Нет, я не была ужасной стервой, по крайне мере, так мне хотелось думать. Просто у нас с Майком изначально все было несерьезно. Я вообще не была уверена, что я у него одна единственная. И мне было все равно. Нам было весело, хорошо, но мы не клялись друг другу в любви и верности, и нас обоих это устраивало. А может, я себя просто так успокаивала… Успокаивала этими мыслями свою периодически зудящую, надоедливую совесть.

Я никогда не страдала тягой к саморазрушению. По крайне мере, так мне казалось раньше. Да, моя жизнь последнее время уже не была примером жизни хорошей, правильной девочки. Это был мой бунт, частично осознанный, моментами контролируемый, а по большой части непредсказуемый. Я хотела, чтобы моя жизнь стала ярче, менее пресной, однообразной. Я захотела узнать себя лучше, свои желания. Я хотела не чувствовать пустоты и одиночества. Но то, что происходило со мной сейчас, я уже не могла объяснить.

Тим… Я думала о нём слишком часто.

Интересно, какое у него полное имя? Тимофей? Тимур?

Я мотнула головой, пытаясь выгнать из головы эти навязчивые мысли о нём. Я сидела на подоконнике в своей квартире и читала книгу. Правда, кажется, я уже и не вспомню ни о чем были последние прочитанные страницы, ни о чем вообще книга.